— Телефонная книга? — сказал лаборант. — Вам повезло, тут как раз одна завалялась.

Логик выхватил книгу у него из рук; издание было шестилетней давности, но Библи и тогда жили в этом доме, а изменения начальных цифр по районам были всем хорошо известны. Логик набрал нужный номер; линия была свободна; аппарат прогудел несколько раз; никто не отвечал. Естественно: время рабочее; гудки смолкли, раздался щелчок, и сразу же послышались частые гудки — «занято».

— Тут всегда разговоры прерывают, если кому-нибудь из «синих» нужно линию освободить! — сказал лаборант.

— Бесполезно! — выкрикнул логик после нескольких попыток. — Пробуйте набирать дальше и сообщите пожарникам; это дом напротив моего — Дубовая аллея, 98 «В».

Он бросился из комнаты.

— Твой пропуск! — закричал Янно. — Ты забыл пропуск! Тебя не выпустят! — Но гость уже убежал.

— Вы время забыли проставить, — сказал охранник, когда Янно вручил ему наконец пропуск.

— Одиннадцать часов сорок три минуты, — сказал логик, на лбу которого выступил пот. — Прошло уже две минуты. Но отсюда всего три квартала, я успею!

Охранник еще раз перечитал пропуск, взглянул на часы и кивнул; хорошо, что он не стал составлять протокол о случившемся. Стальная дверь скользнула в сторону; на улицу; к перекрестку; красный огонек светофора; свисток полицейского. Транспортер для пешеходов бежал поперек; лучше вернуться на тротуар. Красный свет будет гореть не больше тридцати секунд; если подождать, то все равно получится быстрее, чем объясняться с полицией! Зеленый свет; он прыгнул на дорожку транспортера, и то же самое сделал полицейский.

— Эй, вы! — сказал он, коснувшись пальцами козырька. — Вы только что пытались пройти на красный свет…

Задержанный бросился бежать.

— Эй, гражданин! — Полицейский метнул магнитный прут в личный знак на спине беглеца и с помощью микролебедки быстро и безо всяких усилий подтащил нарушителя к себе.

— Эй, вы, номер 17-1-13-ОР, вы только что пытались пройти на красный свет.

— Пустите меня, — крикнул задержанный, — иначе разобьется ребенок!

— Какой ребенок? — спросил полицейский, включая запоминающее устройство протокольного компьютера и приготовив на всякий случай маленькую грифельную доску.

— На Дубовой аллее, дом 98 «В», пятый этаж, второе окно слева!

— Отсюда этот дом не виден.

— Я видел его, — вздохнул номер 17-1-13-ОР, — в чаше будущего, поймите же наконец.

— Насчет того, что тут без чаши не обошлось, я сразу догадался, — сказал полицейский, пробежав сведения, выданные компьютером. — Стало быть, интеллигент, денег хватает, цвет обычный — все ясно! А теперь расскажите по порядку, что произошло, торопиться вам больше некуда!

Логик простонал:

— Послушайте, я был в СФ.

— Где?

— В научно-исследовательском институте структурной футурологии.

— Ага!! — Грифель заскрипел по доске. — А у кого?

— 28-3-47-ОБ!

— Какой же это отдел? Учтите, мне институт знаком, не вздумайте мне голову морочить.

— Отдел регистрации и слежения за информацией.

— Ничего себе, ведь это ж небось синий коридор! У вас что, и допуск туда есть? — Он присвистнул. — И вдруг такая спешка? — медленно сказал он.

Отчаянный взгляд на часы: еще пять минут. Номер 17-1-13-ОР ударил полицейского ребром ладони, выбил микролебедку, а потом пнул ногой в живот. Полицейский осел наземь; магнитный прут, впившийся, словно копье, заколыхался за спиной вместе с лебедкой. Они казались невесомыми. Прохожие старались не глядеть в его сторону, отворачивались. Снова вспыхнул зеленый свет, и логик бросился бежать.

Нападение, рассуждал в нем кто-то посторонний, нападение на вооруженного представителя власти является полнейшей неожиданностью; неожиданные события вызывают замедленные реакции; следовательно, то, что произойдет в результате моего нападения, будет также замедленной реакцией. И он подумал, поскольку цепочка умозаключений замкнулась: опять схема Бамалип. Кто-то посторонний продолжал в нем думать: будущее очевидно! И в это же время стучала мысль, перекрывая все: лишь бы не было аварии, боже мой, только бы не это, здесь транспортер часто останавливается.

Пешеходный транспортер катил без остановок.

Тротуар; на нем толпятся люди; завыла сирена; далеко сзади послышались свистки, потом раздался пронзительный свист впереди. Военизированный отряд девушек маршировал по улице. Судя по шуму, целый полк. Флейты, кларнеты, флажолеты, барабаны; марш номер семь, самый модный на сегодняшний день. Тамбурмажор подбросил жезл, и девушки замаршировали на месте, готовясь к перестроению. Жезл взлетел еще раз; барабанная дробь; перестроение, и логик с магнитным прутом на спине врезался в ряды девушек, одетых в военную форму.

Тысячеголосый крик возмущения; сбившиеся ряды продолжали построение; одна из девушек упала; толпа бушевала. На противоположной стороне офицер полиции готовил сеть к задержанию беглеца. Вновь завыла и смолкла сирена, не в силах заглушить оркестр.

— Камрад полицейский! — закричал логик и помчался прямо на сеть. — Камрад, не надо меня задерживать! Ребенок в опасности! Ребенок на Дубовой аллее!

Голос логика был таким умоляющим, что офицер одним движением убрал сеть и молча освободил проход к Дубовой аллее.

— Спасибо, товарищ! — крикнул номер 17-1-13-ОР на бегу. Он знал, что улица, ведущая к Дубовой аллее, разрыта, но не знал, что рабочие сняли пластиковые мостки и приспособили их под скамейки, чтобы посмотреть на уличный концерт. Тот начинался, как всегда, с гимна; от звука флажолетов у зрителей замирало сердце; логик карабкался через канаву. Кабель, вар, люминесцентные светильники, шипение газовой трубы. Он боялся взглянуть на часы.

— Девять минут пятьдесят девять секунд, — твердил он себе, а должно пройти полных десять минут! Одна секунда, он не видел этой последней одной секунды! Он выбрался из канавы и побежал по Дубовой аллее, задыхаясь, хрипя.

— Он бежит, — сказал Пабло, который вместе с вернувшимся Янно смотрел пленку, запечатлевшую тридцать секунд будущего — точнее, двадцать девять секунд, ибо эксперимент был прерван; теперь изображение шло синхронно с реальным временем.

— Конечно, он бежит, — буркнул Янно, — ведь он и видел, что будет бежать.

Сирена, пожарная машина, логик резко отскочил в сторону.

— Что могло его напугать? — спросил Пабло. — Эта штуковина в спине похожа на магнитный прут… ух ты, так он сбежал; значит, в конце концов он все-таки будет сидеть, — неуклюже сострил он.

Логик смотрел на высотный дом, в котором жили Библи.

— Он увидел дом, — сказал Пабло.

На пятом этаже открылось окно.

Янно прикусил губу.

— Окно, — сказал Пабло, — окно открывается.

На подоконник вылез ребенок.

— Ползет, — сказал Пабло и потянулся к бутылке.

— Нет, — закричал логик, — нет! — и огромными прыжками помчался вслед за пожарными, которые с трудом перелезли через канаву, ведущую прямо к подъезду; пожарники тащили брезент, который обычно натягивают, чтобы ослабить удар падающего с высоты тела.

Пленка кончилась; экран вспыхнул ослепительным светом.

— Сейчас он упадет, — сказал Пабло, и тут же Янно заорал:

— Скотина, ты скотина, тупое, спившееся, грязное животное! — Потом он бросился к каркасу, отшвырнул его ногою в угол и с криком выбежал из комнаты.

— Можно подумать, будто что-то изменится, — сказал Пабло, покачав головой и глотнув из бутылки, в которой оставалось не больше половины, — будто что-то можно изменить! Видно, Янно никогда этого не поймет. Известное дело, синий коридор, идеалисты… — Он сгреб ногой осколки в кучу. — А на всю его теорию антикаузальности хватило бы трех слов: «Ничего не поделаешь!» И только. Если угодно, могу добавить еще три слова: «Умная машинка это знает!»

Крик Янно еще слышался в коридоре. Пабло бросил пустую бутылку в угол, к куче мусора и осколков.

— Чему быть, того не миновать! — тихо повторил он; потом подошел к окну и распахнул его.