Милдрэд, семья которой тоже разводила лошадей, сразу оценила их крепкие ноги с мохнатыми бабками, лоснящиеся сильные крупы, а изящные головы неожиданно навели на мысль, что в этих лошадях есть примесь благородной арабской крови. Она так и сказала сэру Гаю, когда подошла.

Рыцарь стоял с несколькими валлийцами у загона, причем сразу становилось ясно, кто здесь лорд. Даже в обычной повседневной одежде: штанах, холщовой тунике да кожаной безрукавке – сэр Гай выделялся среди валлийцев ростом, величественной осанкой, благородными манерами. При свете дня стало заметнее, что он не молод: некая усталость проступала в его чертах, в уголках глаз виднелись лучики морщин, но тем не менее он оставался очень привлекательным мужчиной. Милдрэд могла понять, как вышло, что юная Гвенллиан потеряла от него голову и сама настояла, чтобы отец позволил ей стать женой аллтуда. К тому же у Гая имелись самые лучшие лошади, а в Уэльсе именно они составляли главное богатство человека.

Гай говорил, с улыбкой разглядывая лошадей:

– Мы с вашим отцом, миледи, еще со времен пребывания в Святой земле стали ярыми любителями этих прекрасных животных, поэтому по возвращении в Англию оба решили заняться их разведением. Прибыльное, однако, дело, хотя дочери человека, выведшего лучшую в Норфолке породу, это и так известно. Я же отбирал кобыл из того, что смог найти в диком Уэльсе: коренастых, крепких, выносливых. А уж покрывал их самый лучший скакун, какого мне когда-либо приходилось видеть.

– И наверняка это был вороной по имени Моро, – заметила девушка. – О, сколько рассказов я слышала о нем с детства. Мой отец всегда восторгался вашим скакуном, и в наших табунах есть несколько вороных от легендарного Моро. В том числе и моя любимая Искра.

Милдрэд могла разговаривать о лошадях часами, и они мило беседовали, обсуждая стать того или иного жеребца или кобылы, пока Гай не кивнул в сторону одного из коней, грациозно делавшего круги у дальней изгороди загона.

– Видите того вороного с белой звездочкой на лбу? Это лучший из всех, каких я вывел в последнее время. За него мне предлагали хорошую цену, но все же я подарил его Артуру. Мне ведь надо было рассчитаться с парнем за то, что спас дочь друга! Это хорошая награда, поверьте, ибо Артур давно мечтал о собственном коне, хотя он и не бог весть какой наездник. Но в его ремесле проводника добрый конь всегда пригодится. Ведь Артур такой проводник, какого еще поискать. Он берется за самые трудные поручения, причем взимает за это немалую плату. Вот и я заплатил. И парень остался доволен.

Во время этой речи он как будто и не смотрел на девушку, любуясь конем. А она то бледнела, то краснела. Со слов Гая выходило, что Артура щедро вознаградили за ее спасение, и от этого ей стало не по себе. Милдрэд хотелось верить, что он рисковал ради нее самой, что готов был на все потому, что она дорога ему. А оказывается… Оказывается, ему не привыкать выполнять трудные поручения за плату.

– И тем не менее именно Артуру я обязана своим спасением, – произнесла она с неким вызовом. – Так говорите, Артур не бог весть какой наездник? Что ж, теперь, когда у него такой конь, он непременно научится держаться в седле.

– Непременно, – усмехнулся Гай. – Этот разбитной парень всему учится быстро. О, у него выдающиеся способности, и все, к чему он прилагает усилия, дается ему куда легче, чем другим. Я ценю его и уважаю. Но все же не настолько, чтобы позволить вам сойтись с ним.

– Сэр! – вскинула голову Милдрэд. – Позвольте мне самой судить об этом.

– Не позволю! – отрезал Черный Волк. – Клянусь моим почтением к вашим родителям, я буду оберегать вас от Артура. Я понимаю, что в балладах и песнях менестрелей благородная дама готова отплатить спасителю своей любовью, но это только в песнях. И когда вчера вы стали целоваться с Артуром на глазах у всех, когда потом я застал вас в объятиях друг друга… среди свиней…

– О, замолчите! – Милдрэд вспыхнула, но через миг с вызовом посмотрела на Гая. – Сэр, я сама понимаю, что это было глупо и безрассудно. Возможно, я просто выпила вчера немного больше, чем надо. Я не привычна к вашей медовухе и ягодам в вине. И хотя это не оправдание, но… Это мое единственное оправдание. Но больше подобного не повторится! Мой отец уже выбрал мне жениха, это человек достойный и могущественный. Сама королева Мод сейчас ведет переговоры о нашем браке. Я тоже одобряю этот выбор и понимаю, насколько, в связи с предстоящим союзом, возросла цена моей девственности. Артур же… Он мне не пара. Я точно знаю, что если все смертные равны перед Всевышним, то в мире людей у всех разная честь, разная участь.

– Вот, вот, – склонился к ней Гай. – Помните об этом. Помните, когда глядите на меня, на человека, некогда служившего самым высокородным правителям Европы, но лишившегося положения из-за собственного легкомыслия. Вы же… Для женщины утрата чести куда тяжелее, чем для мужчины. Не забывайте этого. Быть изгоем в своем кругу – ох как унизительно. А без своего круга мы начинаем терять уважение к самим себе.

Они помолчали какое-то время, а потом Гай спросил, не желает ли она проехаться верхом?

Для Милдрэд было облегчением, что они наконец прекратили этот тягостный для нее разговор. Им оседлали пару темно-бурых гривастых коней, и какое же это было удовольствие – слиться в скачке с сильным покорным животным, чувствовать ветер в лицо. Кони были прекрасно объезжены, и вскоре Милдрэд уже обходилась без поводьев, ибо ее лошадь чувствовала малейшее нажатие колен и слушалась; они взлетали на склоны, спускались в долины, где шумели быстрые ручьи и от всадников разбегались пасущиеся на склонах овцы. Милдрэд разрумянилась, глаза ее сияли. О, она уже и не помнила, когда в последний раз получала такое удовольствие от конной прогулки. И тут же вспомнила: когда поехала с Юстасом посмотреть окрестности Винчестера. Это было не самое приятное воспоминание, и девушка постаралась его отогнать. Однако когда они дали коням отдышаться и неспешно ехали вдоль ручья, именно о Юстасе заговорил Гай. Он поведал, что утром его люди, вернувшиеся из Шрусбери, сообщили, что принц уехал. Похоже, появление в Ковентри Плантагенета сыграло в этом определенную роль. И это хорошо, зато другое не совсем ладно: большая часть его войска все еще остается в Шрусбери и опасность нападения на Освестри сохраняется. Причем руководит оставленными войсками сакс Хорса. И похоже, Юстас дал Хорсе еще одно поручение: его люди прочесывают леса на дорогах к Уэльсу в надежде напасть на след беглянки. И в этом одна из причин, отчего Артур с Рисом поспешили на поиски Метью. Монах до сих пор не объявился ни в одном из приграничных валлийских селений, и друзья надеются, что он где-то залег и ждет, когда кончится предпринятая Хорсой охота. Поэтому они и взяли с собой Гро: этот маленький песик превосходная ищейка, и с его помощью они надеются отыскать пропавшего.

– Да поможет им Небо! – воскликнула Милдрэд. – Но брата Метью точно нет в Шрусбери?

– Если бы это было так, то весть об этом уже бы пошла. Не забывайте, милое дитя, что Метью бывший монах шрусберийского аббатства, а отец Роберт не тот человек, чтобы оставить в беде одного из своих, пусть и бывшего.

– Вы просто не знаете принца Юстаса и его людей, – помрачнев, произнесла Милдрэд, отводя рукой ветку на узкой лесной тропе, по которой они ехали. – Для них нет ничего святого.

– И как это вас угораздило так заинтересовать их? – задал ответный вопрос Черный Волк. И вдруг спросил: – Как погиб Утред?

Милдрэд была ошеломлена вопросом. Почему Гай интересуется этим старым солдатом из Гронвуда? Но разве вчера, рассказывая о решении отца отправить дочь в Шрусбери под охраной тамплиеров, она не упомянула, что ее сопровождал и Утред? Сколько же она наговорила вчера, среди шума и под воздействием хмельного?

– Милорд, не сочтите меня дерзкой, но я не могу ответить вам.

– Ах да. Клятва, которая вас связывает.

Она и это сказала?

На какое-то время они умолкли, продолжая двигаться по тропинке столь близко, что порой их стремена звякали одно о другое.