– Артур! – услышал он рядом жалобный голос Милдрэд. Она слегка сжала его руку, словно подбадривая или напоминая, что нет смысла стоять на склоне извилистого Вайля, по которому потоками проносилась вода.

– Идем, кошечка, – тряхнул мокрой гривой Артур и стал увлекать ее вниз по спуску. Он думал только об одном: у него есть друзья, которые ждут его и не предадут.

Теперь они бежали, надеясь, что даже если кто из горожан и наблюдает за стихией, его больше волнует безопасность Шрусбери, чем какие-то носящиеся под ливнем ночные бродяги. Артур безошибочно находил в темноте нужные проулки и вскоре, одолевая несущиеся под ногами потоки воды и грязи, лавируя среди лавчонок и сарайчиков, вывел Милдрэд к перекрестку Мардолла у Валлийских ворот.

Под аркой маячил свет. Артур заметил, что мулы по-прежнему запряжены в фургон под длинным проездом арки, а Рис и Метью стоят у проема, глядя на дождь и заслоняя своими силуэтами стражников. Беглецы бросились к ним, и Милдрэд почти приникла к груди Риса. Вмиг сообразив, тот поспешил спрятать ее в тень фургончика. Артур тем временем переводил дыхание, глядя на суровое неподвижное лицо Метью.

– Я выкрал ее у принца Юстаса, – сказал он наконец. – Скоро нас хватятся, и тогда меня казнят, а ее сделают шлюхой принца.

Метью молчал, и тогда Артур добавил: мол, надо уезжать, если они не против помочь.

– В этакое-то ненастье? – слегка выглянул из-под арки монах.

– Это наименьшая из наших нынешних бед, – усмехнулся Артур.

– Залазь. – Метью кивнул в сторону фургона. – И скажи малышке, чтобы не высовывалась. Если толстый Ульфрик ее не заметит, может, ничего и не заподозрит, даже пусть и удивится нашему странному желанию покинуть Шрусбери.

В темноте возка Милдрэд забилась между тюками с вещами. Ее золоченый подол поблескивал в полумраке, и Артур поспешил накрыть ее плащом. Девушка смотрела на него снизу вверх, не обращая внимания на Гро, который, радуясь ее появлению, облизал ей все лицо.

Метью о чем-то говорил со стражами, те недовольно шумели. К ним подошел Рис, тоже начал просить. Вышел и Артур, Милдрэд прислушивалась к его веселому голосу, дивясь, откуда у парня такое самообладание. Сама же она была напряжена, как струна. Может, поэтому и уловила какой-то шум в городе, выкрики. Что это? Ее уже хватились, или всему причиной известие о местонахождении Плантагенета?

Потом эти звуки заглушил хохот охранников башни, а потом загрохотали механизмы поднимаемой решетки. Значит, их выпускают! Послышался стук опускаемого моста через Северн. Милдрэд по-прежнему не шевелилась, когда возок чуть содрогнулся: это Метью вскарабкался на козлы. За ним легко вскочил Рис, потом взобрался мокрый до нитки Артур. Они еще и смеялись! Кто-то из охранников крикнул, чтобы их пригласили на крестины, а Рис ответил, что уж крестным отцом непременно надо сделать толстого Ульфрика, если тот доберется до Уэльса со своим больным коленом. И они опять хохотали, а Милдрэд дрожала от страха, холода и напряжения, безотчетно прижимая к себе теплый комочек Гро.

Колеса застучали по мосту, рядом бурлил Северн, полог фургончика грохотал под потоками дождя. Когда прозвучал раскат грома, один из мулов принялся реветь. Метью что было силы стегнул его, и они понеслись между домами предместья.

Артур подсел к Милдрэд и обнял ее за плечи.

– Считай, что спаслись!

Метью и Рис хохотали, как будто все происшедшее их только веселит.

– Как вам удалось уговорить Ульфрика выпустить нас?

Артур тоже расхохотался.

– Метью ведь приятели с Ульфриком, тот верит каждому слову своего лекаря, точно Метью по любому поводу клянется на Евангелии.

Сквозь смех Артур рассказывал, какую историю выдал Метью для городских стражей. Дескать, Артура в городе разыскал один валлийский лорд и сообщил, что его дочка рожает… от Риса. Они опять зашлись от хохота, вспоминая, как вытянулись лица Ульфрика и его людей при этом известии. Потом те тоже согнулись пополам от смеха, а Метью сказал, что нечего ржать, раз новоявленный дедушка заявил, что может отказать Рису в руке дочери и лишить наследства, если тот не подоспеет вовремя и не вынесет, по-валлийскому обычаю, новорожденное дитя к людям, объявив о своем отцовстве. Поэтому им надобно спешить: если успеют вовремя, несмотря на непогоду, Рис вскорости станет важным господином и сумеет щедро расплатиться с теми, кто помог ему схватить удачу за хвост. Поверили охранники или просто были удивлены, но они под дружный хохот выпустили троих приятелей.

– Если только за нами не будет погони, – тихо молвила девушка.

Она не могла забыть искаженное, покрытое болячками лицо Юстаса, его оцепеневший пристальный взгляд, в котором видела свой злой рок.

Вокруг была тьма, густая, будто глубокая вода. Дивно, как Метью угадывал, куда править. Милдрэд только поняла, что они едут на возвышенность. Она различала в темноте мощный силуэт правившего фургоном Метью, напротив стягивал через голову мокрую одежду Артур, накидывал сухую тунику. В другой раз Милдрэд была бы смущена, когда при вспышке молнии различила его сильный литой торс с темной порослью на груди, но сейчас этот человек для нее был роднее всех. Ей захотелось плакать оттого, что он у нее есть.

Но в это время сидевший у задней стенки Рис громко выругался. Они уже въехали на высокий холм у развилки, когда, самый зоркий из всех, он различил, что на Валлийском мосту замелькало множество огней.

– Гони, Метью! – заорал Рис. – Ульфрик, даже желая стать крестным моего ребенка, вряд ли умолчит о том, что мы недавно выехали из города. А там… Я видел – за нами погоня.

Артур тут же приник к заднему борту фургончика и тоже различил цепочку огней, пока их не закрыли строения Франквильского предместья.

Метью стегнул мулов. Милдрэд сжалась, цепенея от ужаса.

– Не туда! – орал Артур, когда монах стал поворачивать возок. – Гони к Освестри, там дорога лучше.

– Для кого лучше, болван! Для нас или тех, кто несется следом верхом? Поэтому стоит поспешить к Долгому Лесу. В его чаще мы скорее скроемся, а на большой дороге… Эх! – воскликнул он, погоняя ударами кнута своих разлюбезных мулов.

Повозка грохотала и тряслась, седоков кидало с места на место. Рис, вцепившись в борт, кричал сквозь шум, что преследователи тоже, скорее всего, решат, что они поехали по большой дороге. Теперь все дело в том, как скоро они оторвутся.

Возок стонал, въезжая по подъему на крутой холм, слышалось хлопанье бича и рев мулов во мраке. Гро заскулил, когда на него просыпались какие-то вещи, Рис схватил его за шкирку и прижал к себе одной рукой, а другой все еще держался за борт повозки и смотрел назад в темноту. Огней позади видно не было, но они в любом случае скоро бы погасли под таким дождем. Оставалось надеяться, что преследователи хуже знают местность и не осмелятся нестись во всю прыть по темной мокрой дороге.

Они были уже на холме, когда ослепительно сверкнула молния – яркая, разветвленная, располосовавшая все небо. Гром же был далеким, как густой рокот. Поэтому визг Риса показался особенно пронзительным.

– Они заметили нас! Мы сейчас на голой вершине, а они как раз были у развилки. Нас так и осветило.

Артур кричал через грохот скачки:

– Ты уверен? Я спрашиваю тебя, чертов глазастик, ты видел, что они сворачивают?

Новая молния сверкнула теперь не так ярко, но острое зрение Риса не подвело.

– Скачут, свернули, скачут!

Метью молча стегал мулов.

На очередном ухабе Милдрэд так подбросило, что она больно ударилась губами о колени. Когда она ойкнула, Артур пробрался к ней и снова обнял, поцеловал ее в темя. Она прильнула к нему, обняв и прижавшись, и он ощущал, как она дрожит, словно вонзившаяся в цель стрела.

Они неслись и неслись, но постепенно ход повозки замедлялся – мулы выбивались из сил. А тут еще Рис вдруг пробрался вглубь и сообщил, что, похоже, их догоняют.

– Что теперь делать? – спросил он у Артура.

– Надо бросать фургон и скрываться. Ночь и мрак спрячут нас, а выследить кого-то в такую погоду невозможно.