– Милорд, – все же решил обратиться к нему граф, – вы слышали, что говорят эти люди? Видит Бог, это недостойное решение.

Генрих повернулся, но молчал.

– Милорд, Милдрэд Гронвудская моя невеста. Мы не объявляли еще о помолвке, но и я, и мои родные желаем этого союза. И как ее жених, я вынужден противодействовать решению этих лордов.

– Но дело идет об успехе всей кампании! – воскликнул горячий Сомерсет. – Когда решается судьба стольких людей, с чего заботиться об одной-единственной особе? К тому же никто не сомневается, что, узнав, где его дочь, гронвудский барон не станет препятствовать Бигоду и леди не подвергнется ни малейшей угрозе.

– Правда, после подобного барон Эдгар вряд ли сочтет Роджера Фиц Миля подходящей партией для своей наследницы, – потирая пряжку на ремне перевязи, заметил сэр Патрик.

– Вот именно! – кивнул Херефорд, по-прежнему не сводя глаз с принца. – Эта леди мила мне, я не желаю другой невесты. И разве моя верная служба вам не дает мне право, чтобы с моими интересами считались?

Но Генрих опять отвернулся к огню и вздохнул.

В это время вперед выступил до этого помалкивавший комендант Хью Пайнел.

– Осмелюсь заметить, что за время пребывания в Девайзесе Милдрэд Гронвудская ни разу не упомянула о будущем союзе с вами, милорд Херефорд. Более того, у меня создалось впечатление, что своим женихом она считает другого.

Херефорд не нашелся с ответом: лицо его стала заливать краска, и он был бы рад едва ли не провалиться сквозь плиты пола, лишь бы не ощущать эту иронию в глазах присутствующих. Глочестер даже изрек насмешливо:

– Quid Salomone sapientis? Attаmen infatuatur amoribus feminaruv…[106]

Херефорд был готов испепелить его взглядом. Сдержался, по-прежнему заявляя, что не примет участия в столь позорной сделке. Ему дружным хором ответили, что обойдутся без его одобрения, и тут же принялись обсуждать: когда отправить гонца в Норфолкшир, сколько это займет времени и когда они могут рассчитывать на подход отрядов Бигода.

В это время Плантагенет наконец оторвался от созерцания огня.

– Милорды, уже ночь, все вы утомлены и не можете рассуждать здраво.

Он сделал жест, отпуская их. Херефорд вышел последним и на миг задержался перед тем, как закрыть дверь. Его озадачивало странное поведение Плантагенета: тот мерил покой шагами, с силой вжимая кулак в ладонь другой руки, и выглядел очень взволнованным… если не огорченным.

Какое-то время Херефорд стоял на лестничной площадке, вслушиваясь в удаляющиеся шаги лордов. Было полутемно, горевший на цепочках под аркой свода фонарь коптил, почти не давая света. Роджер следил за его мерцанием и размышлял.

Он понимал, что взять в жены леди Милдрэд едва ли получится. И не потому, что Эдгар Гронвудский воспрепятствует их союзу. Роджер догадался об этом, еще когда узнал об исчезновении юной леди из Херефордского замка. Как ни странно, но это огорчило его куда меньше, чем он предполагал. Безусловно, саксонка пришлась ему по сердцу, да и брак с ней сулил немалые выгоды, но для себя Роджер решил, что он не сильно расположен сочетаться браком с кем бы то ни было. Его вообще мало тянуло к женщинам, а если порой он и утолял возникавшие плотские желания, особого удовольствия не получал. Роджер называл это целомудрием, хотя в глубине души вынужден был признать: как мужчина он не очень-то и силен, и нежности в его душе зачастую больше, чем страсти. Об этом знала и его мать, от которой у него не было тайн. Леди Сибилла уверяла, что это последствия овладевшего им недуга и с этим можно бороться. Он хотел в это верить. И когда увидел Милдрэд… Она казалась ему особенной: фигурка ее была столь грациозна, что любое движение напоминало танцевальное па, а личико сияло столь поразительной красотой, что при взгляде на нее возникало ощущение, будто любуешься прелестным цветком. А еще гронвудская леди была разумна, ему было интересно с ней. Роджер не понимал, почему высказывания Милдрэд, зачастую остроумные и неглупые, раздражают его мать и она за глаза называет девушку дерзкой. Он надеялся, что мнение матери изменится, когда она возьмет на руки своего внука, продолжателя рода Фиц Милей… Какого могло и не появиться, как порой опасался Херефорд. И когда он признался матери в своих сомнениях, когда сообщил, что, несмотря на все очарование саксонки, его не тянет ее обнять, леди Сибилла успокоила его. Если Роджер не справится, за него может постараться его брат Вальтер. Графа поначалу изумило и разгневало подобное предложение, но, подумав, он смирился. Благо семьи важнее всего. Да и Вальтер красивее его, лучше умеет обходиться с женщинами, и если он очарует Милдрэд, род Фиц Милей будет продолжен.

Когда он узнал, что саксонка сбежала, Роджера охватили гнев и стыд. Потом на ум пришли иные мысли, иные подозрения, и ему стало горько. Особенно после того разговора с Артуром. Роджер заподозрил, что до Милдрэд дошли какие-то слухи и она кинулась к Артуру, требуя, чтобы тот увез ее. А потом началась война. Херефорд надеялся, что когда все уляжется, он сможет возобновить дело со сватовством. Но, как оказалось, девушка уже выбрала себе кого-то еще. Что ж, он должен смириться и отказаться от нее. Но ведь он рыцарь и имеет понятия о чести. Жених он ей или нет – его обязанность помешать тому, что задумали эти корыстные лорды.

Херефорд потянул на шее кольчугу, мешавшую дышать. Потом снял с крюка фонарь и начал спускаться в большой зал донжона. Там вповалку на тростнике и соломе, а где и прямо на плитах пола, спали измученные воины. Роджер осторожно ступал между ними, стараясь никого не задеть и выискивая кого-то, пока под стеной не обнаружил огромного, басисто храпевшего брата Метью. Роджер потряс его за плечо, и когда Метью, еще ничего не понимая, поднял голову, граф кивком велел следовать за собой.

После духоты в зале холодный сырой воздух снаружи освежал, как купание. Херефорд ожидал, взволнованно теребя большую пряжку, скреплявшую его тяжелый коричневый плащ. Следом вышел брат Метью – в островерхом монашеском капюшоне, засунув руки в рукава сутаны, съежившись и зевая на ходу.

– Вы с Рисом сейчас же соберетесь и покинете Девайзес, – негромко сказал Херефорд. – И увезете Милдрэд Гронвудскую. Здесь ей грозит опасность, так как ее отец выступил на стороне короля.

Больше он ничего не добавил, зная, что Метью сообразителен и сам все поймет. И тот понял – перестал зевать и призадумался.

– Куда нам отвезти леди?

– Хороший вопрос. Думаю, вам лучше ехать с ней в Херефордшир, там не было войны и все спокойно. А можете… Куда вам было велено доставить леди изначально?

Услышав про Бристоль и тамошнюю прецепторию, граф согласно кивнул. Да, у братьев ордена девушка будет в безопасности. После этого он протянул монаху свой перстень, по предъявлении которого им дадут лошадей и откроют ворота.

Роджер уже хотел уйти, но Метью удержал его:

– Один вопрос, ваша светлость. Вы не знаете, где Артур?

– Насколько мне известно, в Бридпорте. Он получил серьезное ранение и не смог присоединиться к походу.

– Что? – встрепенулся Метью. – Артур ранен?

– Не переживай, за ним в Бридпорте хороший уход. А сейчас не медли и выполни то, что я приказал.

И бросил монаху кошелек.

Перстень графа сыграл свою роль, и конюхи без возражений позволили Метью выбрать и оседлать трех лошадей. Монаха уважали в Девайзесе, и один из конюхов с готовностью принялся помогать ему, так что Метью собрался быстро и даже был вынужден ждать, топчась на холоде, пока появятся Рис с миледи.

Милдрэд без лишних вопросов взобралась в седло. Пока опускали мост, Рис шепнул Метью: он сказал Милдрэд только то, что Херефорд разузнавал о ней.

– Ого, как нашей красавице хочется избежать графской короны! – хмыкнул монах. – Видит Бог, она не так и разумна, как мне казалось. Херефорд один из самых завидных женихов в Англии, а ей только Артура и подавай. Вот чертов подкидыш. Сумел-таки заморочить леди голову.