Позже Плантагенет не мог не признать, что Артур прекрасно знает дорогу и большую часть пути вел их через лес, где им ничего не угрожало. Когда же местность стала менее холмистой и пошла под уклон, путники выбрались на большой тракт. Милдрэд с Артуром верхом на соловой двигались немного впереди, а Плантагенет чуть приотстав, якобы охраняя госпожу и ее грума. Причем, как заметила девушка, теперь оба ее спутника держались настороже, особенно Генрих. Ранее он неоднократно бывал в графстве Глочестер, и хотя с тех пор прошло года три, но все же он старался скрыть лицо под широким наносником шлема. Они ехали шагом, огибая медленные воловьи упряжки и овечьи стада, паломников и коробейников, а также поденщиков, направлявшихся к месту работы с инструментами в сумках.

На закате они наконец достигли Северна, этой самой длинной английской реки, и увидели древний Глочестер. Милдрэд привел в восхищение вид его мощных стен, оживления на реке и высоко взметнувшихся над всеми постройками колокольни собора при аббатстве Святого Петра, розоватой в последних лучах заката.

Город Глочестер был основан очень давно. Когда-то тут жили кельты, потом римляне облюбовали это место на Северне, сделав его своей крепостью, чтобы контролировать торговлю с соседями-валлийцами. Именно римляне окружили город мощной стеной, которая сохранилась и поныне. Позже, при саксах, король Альфред Великий чеканил здесь монету, а Эдуард Исповедник проводил собрания знати. При норманнах Глочестер разросся, обзавелся редким по красоте собором, в котором ныне покоился прах одного из сыновей Завоевателя, Роберта Кургёза[95], а всего восемь лет назад в здешнем каменном замке императрица держала в плену короля Стефана.

Ныне город являлся укрепленной вотчиной графов Глочестеров, поэтому Юстас остановился здесь только благодаря любезности нынешнего графа Уильяма. Приезжие сразу поняли это, когда увидели, как дерзко ведут себя городские стражи с латниками, носящими эмблему принца, даже задержали тех, когда в ворота въезжал воз с сеном, за которым умудрились прошмыгнуть и Генрих со спутниками. Причем им даже не пришлось платить въездную пошлину: люди графа ругались с возмущенными солдатами принца и никого другого не замечали.

– Я же говорил, что кузен Вилли прижмет Юстаса к ногтю. Клянусь распятием, со стороны рябого было неразумно навязываться Глочестеру в его собственном городе!

И все же Плантагенет не забывал об осторожности. Пусть он и переписывался с кузеном, это еще не означало, что молодой граф примкнет к Генриху, который уже не единожды бывал в Англии, но еще ни разу не добился успеха.

– Вы собирались остановиться в прецептории храмовников, леди Милдрэд? – обратился Плантагенет к девушке, пока они пережидали на узкой улочке, чтобы разминулись носильщик с огромной кипой чесаной шерсти на плечах и осел с привьюченными по бокам корзинами. – Думаю, мне имеет смысл пока тоже искать укрытия у братьев из ордена. Где тут расположена прецептория?

– Артур знает, – отозвалась Милдрэд.

Из-под края своего капюшона она разглядывала реющую прямо над головой прекрасную колокольню собора, одновременно и мощную и удивительно легкую, словно сотканную из каменного кружева, с узорчатыми окнами и четырьмя ажурными башенками по углам. Ранее Милдрэд и не представляла, что может существовать такая красота, и это отвлекло ее от мыслей о Юстасе Блуаском и возможности встречи с ним.

Артур правил лошадью, огибая внушительное пространство, занимаемое собором и прилегавшим к нему аббатством Святого Петра. И вдруг резко натянул поводья. Милдрэд проследила за его взглядом. Там впереди, у въезда в закрытое каменное строение, стояли несколько храмовников в белых плащах с алыми крестами и разговаривали с двумя всадниками. Один из всадников был представительный молодой вельможа, а другой… Милдрэд увидела только черный бархатный капюшон с оплечьем и тут же уткнулась в грудь Артура.

– Увези меня немедленно! Увези!..

Генрих тоже склонился к луке седла.

– Юстас! Семя дьявола! Сам рябой сынок Стефана – да провалится он в преисподнюю! А еще и Вилли с ним! Черт! Нам надо сматываться!

Но Артур не стал торопиться. Невозмутимо свернул в какой-то проулок, поясняя по пути: спешкой они только привлекут к себе внимание. И лишь когда они отъехали достаточно далеко, Артур пришпорил лошадь, заметив, что раз уж прецептория для них теперь не годится, имеет смысл остановиться у его хорошего друга в предместье за воротами Святого Освальда. При этом он улыбнулся и шепнул Милдрэд, что даже рад, поскольку им не придется расстаться так быстро. Но она даже толком не поняла, о чем он, настолько ее ошеломила встреча с Юстасом. Лишь когда они оказались за воротами, девушка понемногу пришла в себя и огляделась.

Освальдовское предместье было своего рода продолжением самого Глочестера, но уже за стенами старых укреплений. Здесь не наблюдалось римской планировки самого города, улочки тянулись кривые и запутанные, однако дома стояли привольно, зачастую в окружении садов. В этом месте селились многие из состоятельных горожан, в основном купцы, которые строили удобные дома, часто под высокими крышами из шифера или даже прекрасной алой черепицы, да и дымоходов тут насчитывалось поболее, а камины с трубой могли позволить себе только состоятельные горожане.

Генрих то и дело оглядывался, опасаясь преследования.

– Артур, а ваш приятель надежен?

– Это насколько вы ему понравитесь. Но, думаю, вам самому захочется произвести впечатление.

Уже начало смеркаться, однако сигнал тушения огней еще не давали, и вокруг хватало света: то горел факел у статуи святого на перекрестке, то освещались ворота у дома зажиточного купца, то мерцали окна харчевен. Когда открывалась дверь какой-либо из них, становился виден очаг, над которым поворачивался вертел с насаженными тушками птиц. Милдрэд невольно сглотнула слюну: она и не заметила, как проголодалась.

Артур вывез их на какую-то улицу, людную и в этот час, причем тут в основном толпились женщины в откровенных пестрых платьях. Были тут и мужчины, которые любезничали с женщинами или даже целовались с ними прямо на глазах прохожих. И ни одного монастыря или церкви поблизости не наблюдалось.

– Ба-ба-ба! – хлопнул себя по ляжке Генрих. – Я узнаю это место.

Артур с улыбкой оглянулся:

– Говорите, были тут три года назад? Стало быть, вы из ранних петушков, раз уже тогда посещали улицу Марии Магдалины.

Милдрэд не поняла, отчего они оба весело рассмеялись. Однако ей не нравилось, как на нее смотрят все эти легкомысленные женщины.

«Уличные девки!» – догадалась она, негодуя, что ее посмели привезти сюда. Но тут Артур свернул в какой-то тихий проулок и остановил коня у вполне респектабельного дома, с высокой шиферной крышей, каминной трубой и аккуратными окнами в верхних этажах. Причем сам дом располагался в глубине сада, деревья которого виднелись за оградой. Артур спешился и постучал в небольшую калитку кованым дверным кольцом. В калитке отворилось небольшое окошечко, тут же послышался радостный возглас и звук поднимаемого засова.

– Мастер Артур! – весело улыбался внушительной комплекции охранник, отступая и приглашая их войти. – Всегда рады, как вам, так и вашим друзьям.

Они спешились, передав поводья слуге. Милдрэд огляделась. Ей понравился сад: ухоженные клумбы, посыпанные песком дорожки между ними, каменная ваза с цветами на цоколе увитой розами беседки. Все указывало на то, что тут обитает небедный человек. Было тихо, хотя с противоположной стороны улицы доносились громкие голоса, женский смех и перезвон струн. Еще Милдрэд заметила, что дом покрыт побелкой с розоватым отливом: красиво, несколько необычно и, наверное, недешево. Девушка припомнила, что Артур наказывал Рису приехать в Глочестер в розовый дом.

Они прошли через прихожую, где их встретила пожилая опрятного вида служанка, которая тоже обрадовалась Артуру и, взяв свечу, по богатой лестнице с широкими ступенями мореного дуба и резными перилами повела их на второй этаж. Женщина сказала, что сейчас же пошлет за госпожой, а пока не хотят ли гости отведать глинтвейна?