Ночью старуха опять поджидала Язона на прежнем месте.
— Главкса ждёт тебя, — снова сказала она и схватила героя за руку. Но Язон вырвал руку и, не отвечая ни слова, пошёл домой.
— Погоди! — закричала старуха. — Обернись и взгляни на меня!
Язон оглянулся.
Старуха сбросила с себя покрывало, выпрямилась, раскинула руки, и Язон увидел перед собой не старуху, а прекрасную Главксу в бесценных одеждах.
— Разве Медея красивее меня? — спросила царевна. — Медея худа и черна, как ворона, а мои волосы золотятся, как спелая рожь. Медея бледна, и руки её огрубели от чёрной работы, а я молода и одета в бесценные ткани.
Язон ничего не ответил и молча пошёл домой. Но царевна была настойчива и своенравна. Она позвала к себе царя Креонта и плакала перед ним, пока царь не согласился уговорить Язона.
На другой день Креонт, вызвав к себе Язона, обещал сейчас же ему всё своё царство, если он женится на Главксе.
— Я старше тебя, — сказал он Язону, — и скоро умру, потому что давно уже болею. Покуда я жив, мы будем править с тобою вдвоём, как два брата, а после моей кончины все мои земли перейдут к тебе одному и достанутся детям Медеи. А дочь Эета никто не обидит. Мы построим мраморный храм в честь богини Гекаты, и она станет жрицей Гекаты, как было в Колхиде. Подумай о детях, Язон, и о нашей давнишней дружбе. Не отказывай мне. Ты обидишь меня и царевну, если откажешь нам в нашей просьбе.
Язон, который очень любил своих сыновей, долго думал и наконец согласился. Он больше всего на свете хотел, чтобы дети его стали царями.
КАК МЕДЕЯ ОТОМСТИЛА ЯЗОНУ И ГЛАВКСЕ
В тот же вечер сыновья Язона играли на улице недалеко от храма Гимена, в котором коринфяне празднуют свадьбы. Вдруг в темноте показались факелы, послышался шум и говор весёлой толпы. Потом заиграли флейты, грянуло пение и загремели колёса.
— О Гимен, о Гимен! — восклицала толпа.
Маленький сын Медеи с удивлением увидел на свадебной колеснице Язона в сверкающей царской одежде. Он побежал к Медее и закричал:
— Мама, иди-ка! Посмотри: наш отец открывает шествие — весь золотой стоит он на колеснице!
Медея стремительно выбежала из дому и увидела, как Язон об руку с Главксой сошёл с колесницы и поднялся по ступенькам в храм.
Медея хотела войти вслед за ними, но толпа её не пустила. Коринфяне, так же как и жители Иолка, не любили Медею за то, что она колдунья, а Язона они любили и очень гордились тем, что великий герой поселится у них и женится на коринфской царевне.
Совсем обезумев от горя, Медея вернулась домой и послала к Язону старшего сына. Она умоляла, чтобы муж её, прежде чем отправиться во дворец, зашёл к ней проститься.
Язон, который чувствовал себя виноватым перед Медеей, послушался и пришёл.
— Ты напрасно горюешь, Медея, — сказал он ей ласково и печально. — Я не забыл о клятве, которую дал тебе при царице Арете, и люблю тебя так же, как прежде. Боги знают, что я не хотел жениться на Главксе. Я это сделал ради наших детей! Ты подумай: даже беспечный Евфал и тот сотворил себе остров из комка негодной земли. А мы ничего не имеем, и дети, твои и мои, живут из милости у чужих.
Но Медея не верила ни единому слову Язона.
— Ты обманщик и трус! — закричала она. — Почему ты тайком от меня отправился с Главксой в храм? Побоялся сказать мне об этом? И зачем говоришь ты о наших детях? Если ты их действительно любишь, то знай, что лучше им сделаться бондарями и кузнецами, чем быть царевичами и жить всю жизнь рядом со злою мачехой. Будь уверен, что Главкса погубит их.
И вот, видя, что сделанного нельзя изменить и что суровый Язон не откажется от женитьбы на Главксе, Медея задумала страшную месть.
— Погоди, — сказала она Язону. — Я сержусь на тебя, но я не сержусь на царевну. Я хочу ей послать драгоценный подарок, чтобы она хорошо обращалась с моими детьми.
Говоря так, она побежала в дом, достала из сундука золотой венец работы Гефеста и чудесно вышитую одежду, которые тайком от всех привезла ей однажды Геката. Отдав обе вещи Язону, Медея сказала:
— Венец для царя, а одежда для Главксы. Пусть наденут и поминают меня добром.
Обрадованный подарками, Язон решил, что Медея примирилась со своей суровой участью, и поспешил во дворец, где ждала его Главкса.
А Медея, посмотрев ему вслед, усмехнулась жестокой усмешкой, потом побежала домой, взглянула на сыновей, мирно спавших в постели, и, не выдержав, зарыдала.
Тем временем царь Креонт, обеспокоенный, что Язон так долго не возвращается от Медеи, подумал:
«Покуда эта колдунья живёт возле нас, ни мне, ни Язону, ни Главксе не будет покоя. Чего доброго, она и сейчас околдует Язона, и он совсем не придёт во дворец».
Подумав об этом, Креонт послал к Медее гонца с суровым приказом. Но только что вышел гонец, явился Язон.
— Всё обошлось хорошо, — сказал он Креонту, — я помирился с Медеей, и она не станет преследовать нас своим колдовством. Вот венец для тебя и одежда для Главксы. Это подарок Медеи. Примерьте-ка их.
Увидев бесценный венец искусной работы Гефеста, Креонт подумал: «Напрасно послал я гонца. Надо отправить другого и отменить мой жестокий приказ».
Но прежде чем сделать это, он примерил венец. А Главкса, схватив чудесно расшитую ткань, захлопала от радости в ладоши.
— Медея гораздо добрее, чем о ней говорят! — закричала она и тут же надела одежду. Но в тот самый миг, когда драгоценный венец коснулся волос Креонта, а мягкая ткань окутала плечи Главксы, отец и дочь почернели как угли и замертво рухнули на пол. Оба волшебных подарка Медеи были отравлены страшной Гекатой, мрачной владычицей мертвых. Всякий, кто их примерял, доставался богине Гекате.
Так погибли Креонт и царевна за то, что они разлучили Медею с Язоном и на чужом несчастье хотели построить счастье и мир для самих себя.
Между тем гонец с жестоким приказом явился к Медее. Всеми покинутая, она лежала ничком на полу и горько рыдала.
— Встань и выслушай слово царя! — возвестил суровый гонец. — Царь Креонт приказывает тебе до зари покинуть наш город и уйти из него навсегда. Сыновей же твоих я сведу во дворец, и они будут жить как царевичи у Язона и Главксы.
С диким криком вскочила Медея и кинулась на гонца. Она была так страшна в своей ярости, что гонец испугался и убежал.
А Медея, дрожа и не зная, что делать, бросилась к детям. Атэ, богиня безумия и глупости, которая только и знает, что подбивает людей на дурные дела, вселилась в Медею и лишила её рассудка. Безумной царевне почудилось, что лучше убить детей, чем отдать их Язону и Главксе. Так Медея и сделала. Она схватила кинжал и, не помня себя, заколола им спящих детей, а потом вонзила его себе в сердце.
Но как только острый кинжал коснулся сердца колдуньи, грянул гром, и ужасная колесница Гекаты, запряжённая парой драконов, появилась над городом. Холодный вихрь закружил Медею, поднял ее на колесницу и умчал в подземное царство как раз в ту минуту, когда прибежал Язон. Горько плакал Язон над телами своих сыновей, тщетно звал он Медею из подземного царства.
Смертью обоих сыновей судьба покарала Медею за то, что она из корысти убила Пелия и свалила вину на его дочерей. А Язона она покарала за то, что он не сдержал своей клятвы, которую дал при царице Арете великой богине Гере, и за то, что, покинув Медею, он из чёрной корысти женился на Главксе.
СМЕРТЬ ЯЗОНА
С тех пор прошло много-много лет.
Однажды два мальчика, козопасы из Иолка, пригнали стадо к ручью, бегущему в море. Стадо вошло по колено в ручей, и козы, омочив свои чёрные бороды, жадно втягивали холодную воду.
Зная, что стадо не отойдёт от воды, пока не напьётся и не сощиплет траву вдоль ручья, мальчики разом воткнули в песок крючковатые палки, сбросили с плеч хламиды и побежали к морю купаться.