Теперь я вытащил один стакан. Эти стаканы существовали у меня для ночей «полнейшего безумия».

Телефон зазвонил в тот самый момент, когда я собирался сделать первый осторожный глоточек «Безумия» двухдневной давности.

На этот раз я поднялся к телефону куда быстрее. Разумеется, нужно хоть немножко двигаться, что за идиотизм сидеть на одном месте, дожидаясь, когда онемеют руки и ноги!

— Слушаю!

— Шелл? Это Зазу.

— Правда? Какими судьбами?

Она тоже была хорошо информирована обо всех новостях, включая телепередачи, и сразу же мне об этом сообщила.

Потом я услышал:

— Шелл, я вас прощаю.

— Вы что?

Я передвинул свой едва не отмороженный язык в другую сторону рта:

— Вы прощаете меня? Это мило, надо думать. За что?

— За то, что вы сделали папе… Вы как-то странно говорите. У вас поврежден рот?

— Нет. Откровенно говоря, я выпил переохлажденного мартини.

Она ничего не ответила. Потом сказала:

— Он в тюрьме, но это все равно должно было случиться. Мы с мамой знали об этом.

— Мама тоже, да?

— Да. И в конце концов, вы же спасли ему жизнь… Бомба… начиненный динамитом труп…

Новая пауза.

— Шелл?

— Да?

— А вы меня прощаете?

— Ну…

Мне пришлось немного подумать. В действительности я давно простил, хотя по ее милости мне пришлось пережить один из самых ужасных моментов в своей жизни. Однако, если встать на ее сторону…

— Почему нет? — сказал я. — Черт побери! Конечно, я вас прощаю. Ведь вам в действительности двадцать два, верно?

— Да.

Это прозвучало очень вкрадчиво. И не менее вкрадчивым голосом был задан новый вопрос:

— Полагаю, я была ужасной, Шелл?

— Ну…

— Но, в конце концов, он мой отец. И я должна была бороться за него, верно?

— Полагаю, да. Вот что я вам скажу, Зазу. Если я когда-нибудь окажусь в настоящей беде и мне понадобится человек, чтобы выручить меня, я надеюсь, вы будете на моей стороне?

— Я и так на вашей стороне, Шелл. В известном смысле.

— Да? В каком?

— О… Вы сами знаете.

Опять это проклятое «сами знаете».

Мы поговорили еще несколько минут. Когда она повесила трубку, для меня многое прояснилось.

Я прошел на кухню и вернулся со своими стаканами. Усевшись на диван, сделал еще осторожный глоток и поморщился. Напиток был все еще холодным. И потом в нем чего-то не хватало. Чего?..

Говорят, что улучшает вкус опущенная в вино маслина.

Как раз в тот момент я смотрел на маленький столик возле дивана. Посреди него по-прежнему лежал квадратик черного бархата, в центре которого красовался мой агат.

Я ничего не мог поделать. О чем бы я ни думал, мои мысли возвращались… вы знаете к чему.

Поэтому я взял агат и опустил в мартини. Поверьте, он его сразу немного согрел. Вино даже приобрело лучший вкус, а мне казалось, что я вижу танцующую Сивану.

И это было прекрасно.

Допив стакан до конца, я поставил его на столик и задумался. Все плохие мысли куда-то исчезли.

Опять зазвонил телефон.

Я вскочил с места и совершил прыжок к аппарату, которому могла бы позавидовать газель. Прыжку, разумеется. Клянусь, я чувствовал себя превосходно.

— Хэлло, — сказал я уверенно в трубку, — Сивана?