— Хотелось бы мне знать, как я на самом деле к нему отношусь, — сказала она. — Иногда кажется, что люблю. Иногда кажется, что это просто очередной джон.

— Он дает тебе деньги? — спросил я.

— Нет. Он дарит мне вещи. Драгоценности. Акции. Он подарил мне антикварного бронзового слона, который стоит целое состояние.

— А ты что ему даешь — уроки верховой езды?

— С него этого достаточно, — сказала она, сжимая кулаки. — Люди таковы, каковы они есть. У каждого свои маленькие слабости.

— А у тебя?

— Слоны. А у тебя?

— Убей, не знаю. Я даже не знаю, кто я есть.

— Ты артист, — сказала она. — Это профессиональный риск — не знать, кто ты есть. Ну что, созрел?

— Вполне.

— Пойдешь к Лестеру Форгроуву?

— Пойду, — сказал я, вздохнув. — Господи, Марта, иногда я готов подать на развод со всем человечеством.

Глава 110

Кинг Хейес сообщил, что уходит. Я вытащил из буфета его бутылку «Манишевич Конкорд» и налил ему стакан.

— Луэлла? — спросил я, и он кивнул.

Себе я налил коньяку, не потому что хотел выпить, а потому что тут нужен был тост. Мы чокнулись. Славный парень. Я в самом деле любил его. Мозги слабоваты, но славный.

— Не стану пытаться отговаривать тебя, — сказал я, — сам советовал тебе уйти. Но, надеюсь, ты хорошо все обдумал.

— Да! Питер, это шанс, правда? Я хочу сказать: допустим, ничего не получится. Мы просто расстанемся, и все.

— Господи, Кинг, зачем же ты едешь к ней, если думаешь, что ничего не получится!

— Я хочу сказать, не получится выглядеть в лучшем свете, — серьезно пояснил он. — Правда. Попробую делать все, что она велит, и посмотрю, что выйдет.

— Ты ей уже сообщил?

— Прошлой ночью. Она в самом деле обрадовалась. Сегодня идет покупать мне полотенца, зубную щетку, халат, всякие вещи. У меня все это есть, но если ей нравится…

— Кинг, не хочу тебя огорчать, но я никогда не встречал парня, которому нравилось бы жить за счет женщины. Лучше тебе подыскать работу, все равно какую. Даже если будешь получать меньше ее.

— Да я так и собираюсь, — грустно промолвил он. — Она говорит, будет платить за еду и за дом, но я не хочу брать карманные деньги как милостыню.

В каком-то смысле я завидовал ему. Он сделал попытку вырваться, и я надеялся, что она удастся. Сам я увяз слишком глубоко. И не уверен, что когда-нибудь захочу очиститься.

— Если вдруг пожелаешь вернуться…

— Спасибо, Питер, не стану об этом думать. Ушел так ушел.

— Ну, на всякий случай, ты знаешь, где меня искать. Мы будем скучать по тебе, Кинг. И клиентки тоже.

— Нам есть о чем вспомнить, правда? — улыбнулся он.

— Правда.

Он допил вино и встал. Мы пожали друг другу руки.

— Береги себя, Питер. Я иногда боюсь за тебя.

— За меня? — Я был тронут. — Не бойся. Весь мир у меня в кармане.

— Да, — засмеялся он. — Понимаю, что ты имеешь в виду.

Глава 111

Оставив апартаменты под ответственность Янса, мы с Мартой отправились осматривать особняки под «Питер-Плейс». С агентом «Марбл пропертис» мы встретились в Мюррей-Хилл на Восточной Тридцать шестой улице к западу от Лексингтон-авеню, возле одного из целой шеренги одинаковых строений с отделанными красноватым туфом фасадами.

Агентом оказалась женщина, со своими торчащими зубами и мешковатым пальто из тюленьей шкуры похожая на исхудавшего моржа. Не обнаружив с ее стороны никаких попыток поторговаться или навязать товар, я понял, что она осведомлена о наших ограниченных возможностях.

— Вот, — сказала она, указывая длинным ногтем на пятиэтажное здание.

Оно было большим, с нависшими над окнами жестяными карнизами. Можно попытаться подремонтировать, но помятый фасад изуродован безнадежно.

— Не пойдет, — твердо сказала Марта.

— Хотите войти? — равнодушно спросила агентша.

— Не пойдет, — повторил я. — И квартал слишком уж деловой, и дом больше смахивает на притон поджигателей. Посмотрим другой.

Мы доехали в такси до Пятьдесят четвертой улицы и двинулись к западу от Мэдисон. Симпатичный район. Симпатичная улица. Хорошо одетые люди. Хорошие рестораны и дорогие магазины. В воздухе стоит запах денег.

Был яркий ноябрьский день, все обрело отчетливые, ясные формы. Умытое синее небо, резкий солнечный свет. Можно встретить наших клиенток, останавливающихся перекусить между визитами в «Бонвит» и к «Саксу».

Вот и высокий, стройный дом: шесть этажей с мансардой. Фигурные окна подпирают причудливые гаргульи.[25] Вход с улицы обрамлен резными колоннами, над дверью — веерообразное окно со стеклами в стальных переплетах. Вокруг окон на известняковом фасаде выложены узоры из красных кирпичей.

— На вид мрачноват, — с сомнением сказала Марта. — Заглянем внутрь.

— Последним владельцем был какой-то фонд, — объяснила агентша. — Они во всех комнатах устроили офисы, так что потребуется переделка.

Конечно, он был мрачноват. Только передние окна смотрели на улицу, задние (северные) выходили в крошечный дворик и на кирпичную стену коммерческого здания на Западной Пятьдесят пятой улице. Однако потолки высокие, а на двух первых этажах паркетный пол.

Маленький лифт не работал, так что мы поднимались пешком. Там было множество комнат, превращенных, как и сказала агентша, в офисы. По нашим подсчетам, получалось одиннадцать — двенадцать спален. Самое лучшее впечатление производила полностью оснащенная кухня на первом этаже, предназначенная для обедов служащих бывшего владельца. И столовая на тридцать — сорок мест.

— Нравится? — спросила агентша.

— Имея два с половиной миллиона, — величественно сказала Марта, — можно рассчитывать на лучшее.

Через неделю мы приехали в конференц-зал на верхнем этаже бутика «Баркарола». Зал кишел поверенными и бухгалтерами. Собрание сильно смахивало на встречу ветеранов «Черной руки».[26]

Мы с Мартой принесли наши двести восемь тысяч наличными и отдали без колебаний. (Разумеется, позаботившись о расписке.) Михаэль Гелеско и Антони Каннис внесли свою долю в сто девяносто две тысячи чеком, подписанным кассиром какого-то банка из Нью-Джерси, о котором я никогда не слыхивал. У меня не было ни малейших сомнений, что это одна из дочерних компаний «Роман энтерпрайзис».

Мы подписывали и подписывали. Документы об акционировании, о распределении пакетов акций, ссуда, закладная, контракты, страховка — конца и краю не было. Все на переплетенных листах голубой бумаги. Никаких клякс и помарок. Очень внушительно. Я так ничего и не прочел.

Почти два часа ушло на подписи, засвидетельствование, сертификацию и нотариальное оформление. Бумаги летали над столом, как хлопья снега, пока Оскар Готвольд и старший юрист «Джастис девелопмент корпорейшн» ставили маленькие пометки на своих шедеврах.

Наконец все было кончено, и Гелеско пригласил присутствующих в соседнюю комнату с полностью оборудованным баром и барменом. Я выпил водки со льдом, пожал всем руки, чмокнул Марту в щеку и ни о чем не пожалел.

Помню разговор с Антони Каннисом. Мы обсуждали, сколько запрашивать с клиенток за членский билет «Питер-Плейс».

— Пятьсот? — предложил я.

— Нет, — сказал он, жуя сигару. — Тысячу. Это отпугнет всякую шваль.

Глава 112

Марта настояла на изготовлении копий с фотографий Форгроув, прежде чем нести их папаше.

— А вдруг он выхватит их у тебя и порвет? Или пообещает снять обвинение и надует? Питер, эти фотографии — единственное, что у нас есть.

Так мы и сделали, а негативы спрятали в сейф.

Тем временем я обдумывал сценарий предстоящего визита. Сначала намеревался принять образ Сиднея Квинка, хромого шантажиста. Потом прикинул, что в таком виде меня просто не пустят к Форгроуву.

Второй вариант: грозная фигура в черном, человек властный, решительный и опасный. Я мог справиться с такой ролью, вселить страх всем своим видом и поведением, оказывая неприкрытое давление и намекая на насилие.