— Сказали мне, будто я недостоин тебя, потому что недостаточно знатен я родом, — заговорил Хервиг, — но часто знатные люди находят свое счастье у незнатных.

— Какая женщина могла бы презирать и ненавидеть витязя, который так служит ей? — отвечала Кудруна. — Поверь мне, я не презираю тебя, и ни одна девушка не чувствует большей любви к тебе. Если только родные мои будут на то согласны, я охотно стану твоей женой.

С любовью заглянул он ей в глаза: любила она его и не таясь признавалась в том при людях.

Тогда Хервиг торжественно посватался к Кудруне, обещая, что замки его и все его родичи всегда готовы будут служить ей. Король Хетель собрал лучших хегелингских воинов и при них спросил молодую девушку, согласна ли она иметь мужем благородного рыцаря Хервига.

— Лучшего друга я и не желаю, — отвечала на это Кудруна.

Так была она обручена с королем Хервигом. Хотел было Хервиг сейчас же увезти ее в свою землю, но королева Хильда не согласилась и оставила дочь у себя еще на год.

Узнав о том, Зигфрид, король Мавритании, построил и оснастил двадцать больших кораблей, заготовив на них большие запасы оружия и съестных припасов, и оповестил всех своих воинов, что с наступлением теплой погоды намерен он предпринять поход на Зеландию: хотел он напасть на Хервига и повел с собою восьмидесятитысячное войско. В Зеландию же послал он гонцов с объявлением войны.

Огорчился Хервиг: ничем никогда не вредил он Зигфриду и не мог понять, чем навлек он на себя его гнев. Приказав хорошенько охранять свои пограничные земли и замки, послал он оповестить своих друзей, что король Мавритании грозится спалить пожаром и опустошить всю его землю. При этом раздал он все, что у него было, тем, кто выражал готовность служить ему.

Между тем воины из Абакии и Альцабеи пришли уже с Зигфридом к его земле и принялись опустошать ее огнем и мечом. Зеландцы защищались как могли, и ожесточенная борьба длилась долго; вся земля дымилась от крови, и, казалось, скоро весь мир покроется телами павших воинов. Плохо пришлось тут Хервигу: был он оттеснен к самой границе своих владений. В такой беде послал он гонцов к Кудруне, извещая ее о своем положении.

Сильно огорчилась Кудруна, получив от гонцов такие вести. Горько заплакала она и сейчас же послала за королем Хетелем и сообщила ему о своем горе: враги убивали ее людей и разоряли ее замки.

— Помоги мне, славный король, — говорила она, в слезах обнимая отца, — горе мое чересчур велико: приди на помощь моим друзьям, иначе не справиться им с врагами.

Кликнул тогда король Хетель своих родичей и ленников, престарелого Вате из Штурмена, Морунга из Валейса, Хоранда из Дании, Ирольта, доблестного витязя, и наконец, брата Кудруны — Ортвина.

Королева Хильда, с своей стороны, обещала щедро наградить всех, кто явится на помощь друзьям Кудруны и приказала принести и отпереть ларцы с дорогими панцирями и серебряными запястьями.

Когда пришли они на помощь к Хервигу, ему приходилось уже совсем плохо: со своими воинами заперся он в своем замке, между тем как враги теснились уже к самым воротам.

Но друзья Хервига не теряли времени, и скоро Зигфрид со своими подвижниками с огорчением узнал, что сам король Хетель явился на помощь Хервигу со своими лучшими рыцарями. Три битвы в открытом поле дали они маврам, и в это время, согласно рыцарскому обычаю, замки спокойно отдыхали от войны.

Целых двенадцать дней бились враждебные войска; наконец, на тринадцатый день перед ранней обедней Зигфрид собрал совет и решился укрыться поскорей в какой–нибудь крепости, чтобы не погибнуть всем от рук прибывших на помощь Хервигу воинов.

Бросив битву, они действительно поспешили укрыться в крепости на берегу широкой реки; враги преследовали их по пятам, а потом осадили крепость.

Послал наконец Хетель к себе домой гонцов, чтобы утешить женщин. Приказал он сказать им, что все они, старые и молодые, удачно сражались и в битвах и в поединках и что теперь ведут они осаду, радея о прекрасной Кудруне и короле Зеландии.

Между тем витязи Штурмена строго наблюдали за тем, чтобы воины Зигфрида не могли выйти из крепости и пробраться к своим кораблям. Хетель же поклялся, что не даст уйти ни одному язычнику и всех их возьмет в плен.

Тем временем Хартмут послал из земли своей, Нормандии, лазутчиков, наказав им разведывать и доносить ему обо всем, что происходило в войске Хетеля. Увидали соглядатаи, в каком положении очутилось мавританское войско, и поспешили с этой вестью назад в Нормандию. Людвиг и Хартмут обрадовались вести, что Хетель с Хервигом были совсем поглощены войной.

— Не можете ли вы сказать, как долго мавры могут быть задержаны еще в Зеландии? — спросили они соглядатаев.

— Да, пожалуй, еще с год, — отвечал им один из соглядатаев, — хегелинги так обложили их, что им ни за что не пробиться к морю.

— Как же рад я этой вести! — воскликнул Хартмут. — Пока они там заняты осадой, мы успеем побывать у Хегелингов.

И решили Людвиг и Хартмут, что соберут они десятитысячное войско и похитят Кудруну прежде, чем Хетель успеет вернуться домой. Сильно подбивала их на то старая Герлинда: рада была бы она отомстить Хетелю за то, что отказал он выдать за ее сына Кудруну, и хотелось ей, чтоб Людвиг и Хартмут повесили Вате и Фруте. И отдала она свое собственное золото и серебро, чтобы им было чем награждать своих воинов.

Поспешно стали они готовиться к походу. Людвиг добыл опытных мореходов, которым были ведомы все пути–дороги по волнам, и обещал им щедрую плату. Корабли были уже готовы и ждали их у берега, и, усадив на них свое двадцатитысячное войско, Людвиг и Хартмут вышли в море.

Волны принесли их к Нортландии прежде, чем Хетель сведал что–нибудь об их походе.

Вот уже увидали они и дворец, и башни замка прекрасной Хильды. Людвиг приказал тут бросить якоря и велел воинам как можно скорее выходить на берег, — боялся он, как бы хегелинги не узнали раньше времени о их приезде. Когда же они вышли на берег и, вооружившись, приготовились к битве, послали они вперед гонцов узнать, не найдется ли у них друзей в Хетелевой земле.

Как только воины вооружились и приготовились к битве, Хартмут послал послов своих к Хильде — хотелось ему уладить дело мирно, и если Худруна согласилась бы отдать ему свою любовь, — о том он просил ее уж раньше, — то он был бы готов служить ей до конца своей жизни и отдал бы ей все, что получил от отца. Так сильно любил Хартмут Кудруну и никак не мог ее забыть.

— Если же она не согласится, — говорил Хартмут послам, — то я вступлю в бой и не прекращу битвы, пока не добуду ее силой. Скажите же ей от меня: хотя бы враги изрубили меня на куски, без Кудруны я ни за что не вернусь на свои корабли. Двадцать тысяч воинов готов я положить мертвыми на пути к замку хегелингов, лишь бы добыть прекрасную девушку.

По приказу Хартмута гонцы поскакали к обширному замку. Назывался он Мателана; там жила королева Хильда со своею дочерью. В числе послов Хартмута были два знатных графа, их привез он с собою из Нормандии, им поручил он передать слова свои Хильде: если бы теперь по доброй воле отдала она ему Кудруну, он ушел бы со своим войском, не причинив ей никакого зла.

Испугалась Хильда, когда телохранители ее сказали ей, что в Мателану приехали сватами нормандские послы.

Приказала она поскорее распахнуть ворота замка, чтобы не заставлять ждать послов, и пригласить их въехать в замок. Телохранители королевы и дочери допустили к ним послов Хартмута, и Хильда как следует, ласково приветствовала их; но надменно встретила их Кудруна: так сильно любила она отважного Хервига. Как ни были они сердиты, приказали поднести послам вина, прежде чем изложили они свое поручение, а потом, усадив их перед собой и дочерью, Хильда, делать нечего, спросила их, зачем они к ней были посланы. Как водится, послы со всею своей свитой поднялись со своих мест и почтительно изложили, зачем приехали они в землю хегелингов.