Посередине между двумя сторонами, как мертвый, лежал благородный Рунио, а на некотором расстоянии, в кустах, прятались его друзья–собаки. Все были воодушевлены ненавистью к Ренару.
О ТОМ, КАК РЕНАР ПОЧУВСТВОВАЛ УГРЫЗЕНИЯ СОВЕСТИ И НЕ ПОЖЕЛАЛ ПОКЛЯСТЬСЯ ЗУБОМ РУНИО
Бришемер, выбранный стряпчим на этом собрании, предложил Ренару первому поклясться зубом Рунио в своей невиновности во взведенных на него обвинениях.
С достоинством поднялся с своего места Ренар, расправляя свой пушистый хвост, и готовился произнести клятву, а между тем зорким взором окидывал местность: не укрылись от него притаившиеся в кустах собаки и то, что бока Рунио, казавшегося мертвым, тихо подымались. Подался Ренар назад и остановился. Бришемер же, не допуская отговорок, требовал немедленной клятвы. К счастью для лиса, разглядел западню и барсук Гримберт. Но, не желая навлекать на себя ненависть такого блестящего собрания, прибегнул к хитрости и заявил вкрадчивым тоном, что справедливость требует, чтобы Ренар был защищен от напора толпы, теснившей его со всех сторон.
— Вы правы, — сказал Бришемер, — я об этом не подумал.
И он велел толпе расступиться так, чтобы впереди и по сторонам оставался свободный проход. Только того и нужно было Ренару: одним прыжком скрылся он за толпою и, пробежав горою, где стояли его сторонники, пустился стрелой по дороге, несмотря на крики и завывание друзей Изегрима и на бесплодные старания собак, кинувшихся по его следам.
О ТОМ, КАК БЛАГОРОДНЫЙ ЛЕВ СОЗВАЛ ОБЩЕЕ СОБРАНИЕ, НА КОТОРОМ ИЗЕГРИМ ЕЩЕ РАЗ ПРИНЕС ЖАЛОБУ НА РЕНАРА
Прошла зима, распустился боярышник, начинали уже зацветать и розы. Недалеко было и до Троицы, когда благородный лев созвал всех зверей на общее собрание. Явились все, кроме обманщика лиса. На этом собрании Изегрим еще раз принес королю жалобу на Ренара. Король отвечал:
— Послушай меня, Изегрим, не поднимай ссоры, — не люблю я дрязг и сплетен: домашние неприятности не всегда могут разбираться судом!
— Государь, — вступился медведь, — Изегрим жив–здоров и на свободе, а потому при своей силе и могуществе и сам мог бы отомстить Ренару и отнять у него всякую возможность вредить кому бы то ни было. Но он не делает этого из уважения к только что заключенному Божьему миру, и вам, нашему повелителю, следовало бы предупредить малейший повод к возобновлению междоусобиц в среде ваших баронов. Изегрим жалуется на Ренара, — прикажите разобрать эту ссору судом, и виноватый должен будет удовлетворить обиженного и еще заплатить пеню вам, нашему королю. Велите вызвать Ренара из его замка Мопертюи. Я охотно приму на себя это поручение и сообщу ему о решении суда.
Поднялись в собрании споры и раздоры: одни находили, что для Ренара мало даже смертной казни, другие желали во что бы то ни стало избежать скандала.
После долгих пререканий наконец решили вызвать Ренара в суд, а если он не пойдет сам — притащить его силой. Однако король, недовольный таким крутым оборотом дела, выразил твердое намерение простить Ренара, если он только раскается в своих проступках.
О ТОМ, КАК ПЕТУХ ШАНТЕКЛЕР СО СВОЕЮ ЖЕНОЮ ПИНТ И ЕЕ ТРЕМЯ СЕСТРАМИ ЯВИЛИСЬ ИСКАТЬ СУДА НА РЕНАРА ЗА УМЕРЩВЛЕНИЕ БЕЗВИННОЙ КУРИЦЫ КОПЕТ
Очень огорчило собрание такое решение короля, и Изегрим, грустно повесив хвост, отошел в сторону, как вдруг явилась во дворец целая процессия: петух Шантеклер, госпожа Пинт и еще три дамы, ее сестры — Русеет, Бланш и Нуарет. Все они сопровождали траурную колесницу с останками благородной курицы Копет. Не далее как накануне подстерег ее Ренар, оторвал ей крыло, перегрыз ногу и замучил ее до смерти. Король, устав от прений, собирался уже распустить собрание, когда явился этот кортеж. Пинт первая решилась заговорить:
— Господа, волки и собаки, благородные и милые звери, не отриньте жалобы невинных жертв! У меня было пять братьев, — всех их съел Ренар! У меня было четыре сестры во цвете лет и красоты, — все, кроме одной, достались Ренару! Дошла наконец очередь и до тебя, крошка моя Копет! Была ли на свете курица жирнее и нежнее тебя, несчастная моя подруга?! Что будет теперь с твоею неутешной сестрой? Да пожрет тебя огонь небесный, коварный лис! Не ты ли столько раз пугал нас до смерти и портил нам платье, забравшись в курятник?! И вот теперь пришли мы все искать у вас защиты, благородные бароны, так как сами мы не в силах мстить Ренару!
В конце этой речи, часто прерываемой рыданиями, Пинт упала без чувств на ступеньки трона, а вслед за нею и все ее сестры. Волки и собаки поспешили к ним на помощь и стали брызгать на них водой, после чего, приведенные в чувство, они побежали к королю и ки-
нулись ему в ноги; Шантеклер стоял тут же, орошая слезами королевские колени.
Глубокая жалость наполнила душу короля; с тяжким вздохом поднял он голову и, откинув назад свою гриву, испустил такое рычание, что все звери попятились от ужаса, а заяц — так того потом чуть не двое суток била лихорадка.
— Госпожа Пинт! — воскликнул король, свирепо ударяя хвостом по бокам. — Во имя моего отца, для которого я еще ничего не сделал, обещаю я вам вызвать Ренара. Тогда вы увидите собственными глазами и услышите собственными ушами, как наказываю я ночных воров, убийц и изменников!
О ПРИБЫТИИ ГОСПОДИНА БРИОНА В МОПЕРТЮИ И О ТОМ, КАК ГОРЬКО ПОКАЗАЛОСЬ ЕМУ УГОЩЕНИЕ РЕНАРА
По извилистой тропинке добрался медведь до укрепленного замка Ренара, хозяин которого в эту минуту сладко спал: рано утром он славно позавтракал крылышком каплуна, и теперь еще вблизи него лежала наготове жирная курица. Услышав голос Бриона, вызывавшего его во имя короля, лис сейчас же стал придумывать, какую бы расставить ему западню.
— Напрасно только заставили вас прогуляться, почтеннейший Брион! — крикнул он ему, полуотворяя слуховое окошко. — Я и сам собирался к королю, как только закушу этим прекрасным французским блюдом. Сами вы знаете, Брион, что даже при дворе вокруг богатого и знатного человека все толпятся с предложением услуг и угощенья; но иное дело бедняк: для него нет места ни за столом, ни у очага, и есть–то он должен у себя на коленях, отмахиваясь направо и налево от собак. Едва–едва перепадет ему, чем промочить горло! Так–то, почтеннейший Брион, и я перед отправлением в путь произвел генеральный смотр своей провизии и, позавтракав горохом с салом, заел это блюдо свежим медком.
Забыл тут Брион все старые козни Ренара.
— Медком?! — воскликнул он в увлечении. — Да я ничего не знаю заманчивее этого кушанья! Нельзя ли и мне им полакомиться?
Даже сам Ренар удивился, как легко поддался на его удочку почтенный медведь.
— Я был уверен, что найду в вас товарища, — продолжал он. — Мой сын может подтвердить, что я нашел пропасть меду не дальше как при входе в тот лес, что стережет лесничий Ланфруа.
Тут Ренар покинул свою засаду и вместе с Брионом отправился в лес, где лесничий Ланфруа, распилив с одного конца колоду, засунул в отверстие косяк, чтобы помешать дереву сомкнуться.
— Вот, милый мой друг Брион, — сказал Ренар, — запас меду спрятан в этом бревне: просуньте голову и кушайте на здоровье.
Брион поспешил засунуть морду в отверстие, а Ренар, изловчившись из–за его спины, выдернул косяк, и дерево, сомкнувшись, прищемило морду Бриона, огласившего воздух пронзительным криком.
— Видно, вкусен показался вам мед, что вы им так долго лакомитесь? — дразнил его Ренар.
Но при первом появлении Ланфруа рыжий негодяй сделал ноги! Прибежавший тем временем лесник принялся скликать соседей. Брион, видя себя в безвыходном положении, решил пожертвовать мордой и, изо всех сил упираясь ногами, выбрался из щели, оставив там кожу с ушей и щек. Преследуемый мужиками, едва успел он спастись от их вил и рогатин.