Хольстрем Эрнст Карлович — капитан,

Хотинский Платон Ростиславович — подполковник,

Хроменко Константин Филиппович — подпоручик,

Цемиров Михаил Владимирович — полковник,

Цигелер Василий Петрович — прапорщик,

Цисковский Сергей Карлович — прапорщик,

Цветухин Евгений Иванович — штабс-капитан,

Цепелев Валериан Владимирович — подполковник,

Челищев Григорий Васильевич — капитан,

Чаплыгин Владимир Григорьевич — подпоручик,

Черепанов Георгий Петрович — подпоручик,

Чехонин Александр Федорович — прапорщик,

Чулицкий Виктор Михайлович — поручик,

Чупятов Николай Николаевич — подпоручик,

Швец Николай Потапович — подпоручик,

Шпилько Григорий Андреевич — полковник,

Шредер Георгий Августович — мичман,

Швабе Николай Адольфович — штабс-ротмистр,

Шилов Алексей Степанович — поручик,

Широкий Лев Федорович — подпоручик,

Шкунов Владимир Александрович — поручик.

(Продолжение следует)

Хотя товарищи Бокий и Иоселевич и обещали продолжение, но его не было.

Дальше — никаких газет не хватило бы! — расстреливали уже без всяких списков.

Вообще, надо отметить, петроградские чекисты очень быстро освоили технологию массовых расстрелов.

Это видно даже по опубликованным спискам.

Первый список тщится дать весь срез «буржуазного» Петербурга.

В нем — великие князья, бывшие министры Временного правительства, графы, банкиры, финансисты, сербские офицеры-монархисты, правые эсеры, издатель «Биржевых ведомостей», родственник бывшего министра, бывший командир кавалерийского корпуса, жена полковника, член «Союза русского народа», купцы всех гильдий, бывшие генералы, гардемарины, вдова действительного статского советника, бесконечные прапорщики и поручики, инженеры, студенты, ювелиры, рядовой, генерал от артиллерии, домовладелец, владелец типографии, фабриканты, полковники, лесопромышленники, мичман и даже генерал флота…

Задачу чекисты поставили перед собой весьма непростую…

И мы видим, как сбивается секретарь Петроградской ЧК Александр Соломонович Иоселевич, добавляя в список то еще одного купца первой гильдии, то эсера, про которого он позабыл, то каких-нибудь поручиков и прапорщиков, имена которых подсказывают ему товарищи чекисты.

Порою у этих выбранных Александром Соломоновичем для расстрела людей не хватает отчеств, а иногда и имен…

Конечно, человеку, которого должны расстрелять, все равно — по алфавиту указана в списке его фамилия или нет, безразлично — полностью указано отчество или чекисты обходятся и без отчества вообще, но с другой стороны — это явный непорядок.

И Бокий, и Иоселевич примерно представляли, кого они посылают на расстрел, но исполнители зачастую путались.

В деле о восстании на станции Вруда есть, например, любопытный документ — объяснения бывшего начальника Деря-бинской тюрьмы Петра Карповича Неведомского…

«В начале октября вечером из комиссии явились двое коммунистов, которые предъявили мандат на получение двух арестованных. Мандат был принят комиссаром Гуданис. О содержании бумаги я не знал до вызова арестованных Андреева Александра Андреевича и Скворцова Василия Ивановича. Из камеры их вызывали надзиратели…

Когда увезли Скворцова и Андреева, мне сказал Оплаксин, что Андреева взяли не того, на что я ответил, что взяли по ошибке тюремной канцелярии. Не заявлено мною в комиссию, что увезли не того Андреева, потому что думал — заявит комиссар. Тов. Евстафьев говорил: раз подходит имя и фамилия, нужно выдавать и на отчество внимания не обращать…

После двух дней было напечатано в газете о расстреле Андреева и Скворцова, и Оплаксин сказал, что расстреляли Андреева не того, кого следует»^{352}.

Разумеется, для чекистов особого значения не имело, какого Андреева расстреливать… Они понимали, что и тот Андреев, которого «следовало» расстрелять, виноват не намного больше, нежели Андреев, которого пока еще не собирались расстреливать.

Имело это значение для Андреева, которого могли не расстрелять, но он все равно уже был расстрелян…

И все-таки из-за таких вот «пустяшных» ошибок начинались ненужные разговоры в городе, и Александр Соломонович Иоселевич — очень быстро молодежь набиралась опыта в ЧК! — исправил свою ошибку.

Последующие списки расстреливаемых составляются уже, как мы видим и по спискам заложников, без всяких ненужных идей — фамилия, имя, отчество, воинское звание, и никакой тебе «бывшей жены полковника», никаких членов «Союза русского народа» — все ясно и просто.

Кроме того, как заметил внимательный читатель, в первом списке заложников встречаются и еврейские имена. Обидевшись, что коренные петербургские евреи убили его наставника и благодетеля Урицкого, секретарь Петроградской ЧК Александр Соломонович Иоселевич включил в список заложников и несколько представителей коренного петербургского еврейства.

Здесь нужно сказать, что товарищ Урицкий был для товарища Иоселевича больше, чем учителем и начальником.

Александр Соломонович Моисея Соломоновича за благодетеля почитал.

Моисей Соломонович в Петроградскую ЧК не только Александра Соломоновича взял, но и брата его — Григория Соломоновича… Только фамилию другую Григорию Соломоновичу записали — Кордовский, чтобы не было путаницы…

И третьего брата, Виктора Соломоновича Иоселевича, который за половые преступления в тюрьме сидел, Моисей Соломонович тоже обещал выручить из тюрьмы и в ЧК определить…

А теперь кто-таки брата выручит?

Кровь закипала у Александра Соломоновича, когда он думал об убийце Каннегисере и о той петербургской родне его, которая поддерживала этого злодея.

Поэтому и не смог Александр Соломонович удержаться. Вставил в список заложников несколько петербургских евреев, которые, как ему казалось, были такими же нехорошими, как и убийца Каннегисер…

Александр Соломонович не сам это решил, он и со следователем посоветовался. Следователь выслушал его и намерение одобрил. «Прафильно, — сказал. — Надо иногда и евреев расстреливать. Чтобы честно было».

Так и попали питерские евреи в список заложников.

Возможно, это товарищ Петерс и имел в виду, называя террор тех дней в Петрограде «истерическим».

Эту истерику следовало немедленно прекратить.

Иоселевичу строго было указано, и он правильно воспринял критику — в последующих списках заложников евреев уже нет, а евреев, попавших в список заложников под горячую руку, тех, которых еще не успели расстрелять, — выпустили.

Хотя и совершили евреи убийство еврея, но понимаемое в большевистском смысле равноправие подразумевало, что расстреливать за это нужно все-таки не евреев.

Смысл этой головокружительной комбинации способны были постигнуть далеко не все чекисты.

Они не понимали, что хотя сама идея красного террора уже давно вынашивалась в Кремле и на Лубянке, но осуществление ее в жизни было импровизацией, и все происходило именно по законам импровизации.

Ни расследованию покушения на Ленина и убийства Урицкого, ни предотвращению подобных эксцессов в будущем красный террор помочь не мог…

Зато он позволял включить в списки расстреливаемых за покушение на Ленина и убийство Урицкого не тех, кто действительно был причастен к этим терактам, а тех, кого чекистам нужно было или просто хотелось расстрелять…

Зато этот красный террор позволял повязать русской кровью всех — и «плохих» и «хороших» — евреев…

Тринадцать исчезнувших дней…

Их не хватает, чтобы дополнить объяснениями хронологию событий 18-го, самого короткого в мире года…