— И у него хватит наглости? Я имею в виду подобные слова.

Джелайна чуть усмехнулась.

— Вы даже не представляете, на что еще у него может хватить наглости.

Олквин решил, что ему не хочется этого представлять.

— Он может прийти в любой день, — беспокойно пробормотал он. — А я буду в казарме и даже не узнаю. И помочь вам ничем не смогу.

— А зачем мне помогать? — удивленно улыбнулась женщина. — Господи, вы так волнуетесь, будто Чарли собирается причинить мне вред. С чего вы это взяли?

До юноши в очередной раз дошло, что они с Джелайной совсем по-разному относятся к визиту Уокера. Она ведь только его и ждала все восемь месяцев. В самом деле — он же не убивать ее придет. Просто уведет за собой в далекий удивительный мир параллельного будущего, мир их настоящей жизни. И заберет у Бенвора дорогую сердцу тайну…

— Я, наверное, последний эгоист, — промолвил капитан. — Но я не хочу, чтобы вы уходили. Моя жизнь так изменилась с вашим появлением. Вы щедро делитесь со мной тем, о чем раньше я не мог даже и помыслить. Кто станет учить меня, если вы исчезнете? Кому еще я смогу задавать любые вопросы и всегда получать на них ответы? Для вас это обычное дело, вроде прежней работы, но у меня опять появилась цель, достичь которой я уже и не надеялся. Теперь мне придется забыть о ней навсегда.

Джелайна уже не улыбалась. Недавняя взвинченность прошла, женщина выглядела опечаленной.

— А я-то размечтался, — упавшим голосом продолжил Олквин. — Уже представлял себе наши занятия. Целыми днями только об этом и думал. Как это было бы замечательно: с нетерпением ожидать каждого вечера, спешить сюда, зная, что вы встретите меня…

— Не надо так расстраиваться, — тихо сказала Джелайна. — Помните тот день, когда меня забросило сюда? Я была уверена, что вот-вот исчезну, а вы спросили, приду ли я снова, помните?

Бенвор кивнул. Огорчение стало понемногу отпускать его, уступая место слабой надежде.

— Вы ведь сможете, правда? — спросил он. Женщина пожала плечами.

— Я не могу ничего обещать. Это ветераны имеют право выбирать утопию на свое усмотрение. Если я попала сюда из-за ошибки ввода данных, нужно проверить категорию вашего мира по каталогу. Если утопия окажется в разработке, меня к вам больше не пустят. А если это наблюдательный или тренировочный мир — постараюсь вернуться, когда накатаю отсчета на новый отпуск.

— Значит, мне придется долго ждать, — заключил юноша.

— Почему? Это для меня в реале могут проходить месяцы и годы, а для вас я могу исчезнуть всего на пару секунд. Окажись сейчас мой драйвер исправным, вы бы даже не успели заметить мое отсутствие. Только отвернулись — а мне уже лет сорок. Я, конечно, утрирую, но как вам такой финт?

— Мне трудно это представить, — рассмеялся Олквин, но тут же сник. — И еще труднее — поверить, что к тому времени вы не забудете меня и потратите заработанный отпуск на занятия с каким-то средневековым солдатом. Вам почти удалось утешить меня, леди, но я уже не ребенок, чтобы верить в чудеса безоговорочно.

Джелайна опустила голову и задумчиво усмехнулась.

— Давайте не будем загадывать наперед. Я пока все еще здесь. Считайте, что вы уговорили меня потерпеть с поездкой до завтра. А сегодня я на весь вечер в вашем распоряжении.

Бенвору снова снился запутанный сон. После вечернего занятия отвыкший от интенсивной нагрузки мозг принялся беспорядочно перебирать впечатления дня: приезд Джелайны, ее знакомство с Веанрис, прогулка по замку, беседа на башне… Во сне Джелайна стояла совсем близко, но дотянуться до нее никак не получалось. Бенвор шагнул вперед и понял, что идет не в ту сторону. Руки наткнулись на невесть откуда взявшееся огромное зеркало, а женщина, которую он хотел обнять, оказалась всего лишь отражением. Повернуться, чтобы увидеть ее саму, юноша так и не смог. Он застыл, изумленно вглядываясь, как за отполированной гранью Джелайну обнимает его собственное отражение. Но тут зазеркальный Бенвор обернулся… и капитан остолбенел.

Двойник был точь-в-точь, как его описывала Джелайна: в такой же черной форме, с коротко остриженными волосами и выбритым лицом. Он медленно улыбнулся, и в этой высокомерно-снисходительной улыбке светилось нескрываемое торжество. Джелайна спокойно стояла, прижавшись к его груди и, похоже, не замечала ничего странного. Бенвор попытался позвать ее — но не мог издать ни звука. Уокер шагнул в сторону, увлекая женщину за собой. Она послушно поднялась с ним на галерею. На секунду оба замерли над пропастью, а потом неожиданно шагнули за край… Бенвор закричал, рванувшись вслед — и проснулся.

До рассвета было уже недалеко. Юноша немного посидел на кровати, пока не унялось бешено колотящееся сердце. Потом встал и, торопливо одевшись, направился к Джелайне. Ничто не нарушало вязкую сонную тишину замка, но Олквину отчего-то казалось, что он уже опоздал. Бенвор толкнул дверь и на цыпочках пересек комнату. В почти погасшем камине тускло светились алые точки углей, уже подернувшихся сединой пепла. Призрачный свет, проникающий сквозь мутную пленку в окне, обрисовал в полутьме лежащую на кровати женщину. Юноша сразу успокоился и наклонился, вглядываясь в ее лицо. Джелайне тоже снилось что-то яркое, глаза быстро двигались под веками. Капитан предположил: а что, если она видит похожий сон, испугается и проснется? Но тут женщина вздохнула и вдруг улыбнулась — так безмятежно, что у Бенвора защемило сердце. Кто бы ни пришел в ее сон или явь, бояться ей некого. С врагами разберемся, а друзья… от них все равно не спастись.

Мальчишка в застиранной робе огляделся и уверенно махнул рукой в сторону от старой вырубки. Олквин спешился и велел юному служке возвращаться в обитель. Повторять не пришлось, мальчика как ветром сдуло. Тем временем Джелайна забралась на толстое поваленное дерево и замерла, прислушиваясь к звукам леса.

— Поляна в той стороне, — указал Бенвор, подойдя к ней. Женщина молча вернулась к лошадям, сняла плащ, аккуратно свернула его и повесила на седло. У капитана возникла неприятная ассоциация с приговоренным к казни — Джелайна возвращала все здешние вещи, не собираясь больше ими воспользоваться. Правда, пока она оставила при себе трофейное оружие: ножи и пристегнутые по бокам сабли. Олквин вспомнил, что до сих пор так и не успел спросить Джелайну, зачем было носить сразу две, а задавать этот вопрос теперь казалось глупостью и напрасной тратой драгоценного времени. Бенвор понимал, что если он хочет поговорить с ней напоследок, то делать это нужно именно сейчас, но не мог выбрать главное, а в голову, как назло, лезла всякая чушь.

— Я пойду одна, — тихо сказала Джелайна. — Забирайте лошадей и возвращайтесь к монастырю.

— Позвольте мне остаться, — попросил Олквин. — Или вы боитесь, что мне могут причинить вред?

— Нет, это маловероятно. Вы не представляете угрозы.

— Тогда я хотел бы проводить вас. Знаю, это может показаться ребячеством, но… мне любопытно.

— Я прекрасно вас понимаю, — серьезно ответила она. — Но все же хочу попросить об обещании не ходить со мной. Это не опасно, но ваше присутствие будет мне мешать.

— Я буду нем, как рыба, — торопливо вставил Бенвор. — Постараюсь ничему не удивляться и…

— Да нет же, — перебила Джелайна, смущенно улыбнувшись. — Все гораздо проще. Я ведь чувствую вашу ауру. Мне кажется, если я буду чувствовать вас, то не почувствую Чарли.

— Вы собираетесь искать его, ориентируясь по ощущениям?

— Можно попытаться. По крайней мере, смогу понять, когда окажусь рядом. Такое уже бывало.

Бенвор посмотрел в сторону леса и вздохнул.

— Хорошо, — согласился он. — Обещаю не идти с вами. Я вернусь к монастырю.

— Вот и славно, — кивнула Джелайна. Юноша постоял немного, переминаясь с ноги на ногу, потом пошел к лошадям. На полдороге спохватился и вернулся.

— Если это и правда он, — запнувшись, выдавил Бенвор, — и пришел забрать вас, вы предупредите меня, что уходите?

— Я постараюсь, — пробормотала Джелайна. — Если успею.