Глава 11

Шерри обитала в маленьком домике на Сайпрес-авеню примерно в четырех милях от Ленгсингтона, где жила Элен. Я жал на газ до отказа большую часть пути, отпуская его только на поворотах, чтобы нажать на тормоза, и затем снова вдавливал его в пол на прямых отрезках пути. Я до смерти боялся, что что-нибудь случится с Шерри, а может быть, это происходит именно сейчас, когда меня нет рядом. Я пытался не думать о трагических развязках, но мое воображение неизменно рисовало мертвое тело Зои, ее искаженное ужасом лицо. Если что-нибудь случится с Шерри, это будет для меня тяжелым ударом.

Наконец показался ее дом, я резко затормозил у входа, выскочил из машины и быстро взбежал по ступенькам к двери. Подергал за ручку, но дверь была заперта.

Я несколько раз постучал. В квартире было тихо, но мне показалось, что там кто-то двигается. К двери никто не подходил, и мой страх быстро превратился в панику. Я поднатужился и с силой налег на дверь плечом, выбив замок. Еще одно усилие — и я ввалился, как оказалось, в гостиную, упав на колени. Свет здесь не горел, но он пробивался через полуоткрытую в соседнюю комнату дверь. Вскочив на ноги, я устремился туда. Шерри лежала на полу лицом вниз. Глядя на нее, я замер на месте, даже не подумав о том, что в доме может находиться кто-то еще. Я не знал, жива ли она, и боялся к ней прикоснуться, чтобы убедиться в этом. Наконец, шагнув вперед, я опустился на колени, желая прощупать пульс. Но еще не коснувшись ее руки, я понял, что она жива. Лицо не потеряло естественного цвета, а рот был полуоткрыт, и она дышала. У меня сразу отлегло от сердца. Проведя рукой по ее темным шелковистым волосам, я обнаружил здоровенную шишку у нее возле уха. Только теперь, поняв, почему Шерри потеряла сознание, я снова принялся логически размышлять: злоумышленник, ударивший ее, побывал здесь, и не так давно. Окинув взглядом комнату, я убедился, что никого, кроме нас, в ней нет. Шерри тихо простонала, и тут я снова услышал какой-то шорох.

Я вскочил на ноги и, напрягая слух, выхватил из наплечной кобуры свой кольт 38-го калибра. Прямо передо мной было открытое окно, тюлевые занавески шевелил легкий бриз. Едва осознав, какую прекрасную цель я собой являю, я снова услышал тот же шорох.

Я резко развернулся и бросился к выключателю — комната погрузилась в темноту. Застыв на месте, я прислушался, но не услышал ничего, кроме стука собственного сердца. Я решил тщательно обследовать дом. Мои глаза вскоре привыкли к темноте, и я заметил слабый свет впереди. Лунный свет пробивался сквозь стеклянную дверь, ведущую на небольшую веранду. Повернув ручку, я бесшумно открыл дверь и вышел наружу.

По спине у меня пробежал холодок. Я был уверен, что злоумышленник — тот, кто ударил Шерри по голове, — находится где-то рядом. Возможно, всего в нескольких футах от меня. Крепко зажав рифленую рукоятку револьвера в правой руке, я осторожно двигался по деревянному полу веранды к сетчатой двери и наконец левой рукой толкнул ее. Петли протестующе и громко взвизгнули.

Если злоумышленник был поблизости, он мог отчетливо видеть меня. Я снова толкнул сетчатую дверь и, отпрянув назад, несколько секунд ждал, слушая визг петель. Затем бросился вперед.

В двадцати футах справа от меня мелькнула яркая вспышка, и в уши ударил громкий звук выстрела из крупнокалиберного пистолета. Я бросился на землю, упал на левое плечо, выбросил руку с револьвером вперед и выпустил пулю в сторону очередной вспышки выстрела. Револьвер дернулся в моей руке, и звуки двух выстрелов слились в единое целое. Я покатился по земле под сердитый визг рикошетирующей пули. Перевернувшись несколько раз, я неуклюже встал на колени, сжимая кольт в правой руке, и замер, сдерживая дыхание и прислушиваясь.

Я отдавал себе отчет в своем незавидном положении. Катаясь по земле, я потерял ориентацию и не решался выстрелить еще раз. Я мог послать пулю совсем не туда, куда следует. А вокруг, кроме меня и моего противника, могли оказаться невинные граждане. Но нельзя же сидеть и ждать, пока тебя подстрелят.

А тут еще этот проклятый лунный свет. Я очутился под прикрытием какой-то огромной тени. Мне показалось, что в нескольких футах от меня находится большое дерево с густыми ветвями. Я молил Бога, чтобы это действительно было так. Вокруг царило ночное безмолвие. Я начал шарить по земле вокруг себя, в надежде найти какой-нибудь камень, чтобы, бросив его, дезориентировать противника. Но тщетно! Тогда, бесшумно достав из револьвера пустую гильзу, я отбросил ее как можно дальше, и она, с негромким стуком ударившись о землю, откатилась на несколько футов в сторону. В тишине я отчетливо слышал торопливые шаги, удаляющиеся от дома. Вскочив на ноги, я кинулся бежать.

Когда глаза привыкли к темноте и я мог отчетливо различить очертания дома, я побежал вокруг него по газону и тут услышал звук взревевшего мотора в полуквартале вниз по улице. Выскочив на тротуар, я увидел в тусклом свете уличных фонарей только что отъехавшую машину, которая у ближайшего перекрестка свернула направо, не включая фар. Мне стало ясно, что преступник ускользнул.

Вспомнив о Шерри, я сломя голову помчался к дому и, влетев в оставшуюся открытой входную дверь, устремился в спальню, опрокинув подвернувшийся на моем пути стул.

Я замешкался у двери, отыскивая выключатель, а когда вспыхнул ослепительно яркий свет, я увидел Шерри. Она стояла за дверью в розовом свитере и черной юбке, занеся над головой какой-то предмет. Ее лицо было искажено страхом. Едва я переступил порог комнаты, она шагнула вперед, готовая обрушить на меня настольную лампу, которая была у нее в руках.

— Эй! — завопил я, отскакивая. — Осторожно!

Узнав меня, она в последнюю секунду изменила направление удара, который был настолько силен, что она едва удержалась на ногах. Она выронила лампу из рук и, поникшая, молча смотрела на меня, с трудом сдерживая рыдания. В ее лице было такое смятение чувств — и страх, и удивление, и полная беспомощность, — что у меня тоже подкатил комок к горлу.

Я шагнул к ней и, нежно обняв, прижал к себе. Она разрыдалась, беспрерывно повторяя:

— Боже мой, боже мой!

— Ну, ну, успокойся, крошка, — утешал ее я. — Все страшное позади, Шерри.

Она обхватила меня за талию, уткнувшись лицом в мое плечо, и замерла, дрожа всем телом. И в эту минуту редкого просветления мне подумалось, что ради таких мгновений я готов идти под пулю. Шерри подняла на меня свои широко раскрытые глаза, и я заметил следы слез на ее лице. Прикусив губу, она отступила на несколько шагов, и ее лицо снова исказил страх.

— В чем дело? — встревожился я. — Что произошло?

Она все еще не оправилась от шока и без конца переводила глаза с моего лица на револьвер, который я по-прежнему держал в руке. Я совсем забыл о нем. Бог мой, она же думает, что это я ее ударил.

— Ну, ну, солнышко, все в порядке. — Я убрал револьвер в кобуру. — Я с тобой.

Внезапно она тяжело вздохнула, подошла к постели и рухнула на нее.

— Что случилось? — спросила она. — Шелл, что случилось?

Я придвинул стул и сел так, чтобы видеть ее лицо. Даже в состоянии шока она выглядела как сирена. Розовый свитер с трудом вмещал ее роскошную грудь. Это надо было видеть!

Я с трудом заставил себя думать о происходящем и ответил:

— Не знаю, Шерри. Видимо, кто-то ударил тебя по голове. Почему — пока не знаю. Я позвонил тебе около восьми, кто-то снял трубку, но ничего не ответил, мне это не понравилось, и я поспешил сюда. Я нашел тебя лежащей без сознания и почувствовал, что кто-то затаился в другой комнате. Я осмотрел все вокруг, но преступник уже скрылся.

Она вздрогнула, потрогала шишку на голове и поморщилась от боли. Глядя на меня, она слабо улыбнулась.

— Кто-то ударил меня по голове, Шелл. Когда я вернулась домой, в спальне горел свет. — Она оглянулась. — В этой комнате... Я... я думала, что ты здесь.

Я улыбнулся. Она все еще не пришла в себя, и я решил, что надо как-то ее отвлечь.