— О да. Когда я впервые прочитала в газетах об этой женщине, то удивилась ее смелости. И чем чаще я читала в газетах или слышала по телевидению о ее борьбе с самым могущественным человеком страны, тем больше думала: «А не попробовать ли и мне проучить Макоули за те оскорбления, которые причинил мне он?» И когда я услышала о том, что миссис Люси Бриттон смогла доказать Президенту, что он перед законом такой же гражданин, как и все мы, то наконец решилась.

— А вам известно, что интересы миссис Люси Бриттон защищали адвокаты нашего фонда?

— Я немного слышала об этом и подумала, что это, наверное, стоит много денег.

— Мы работаем несколько по другому принципу и делаем все, чтобы человек, на помощь которому мы пришли, не нес в отношении нашего фонда никаких материальных издержек. Но об этом мы переговорим позже, а сейчас я хотела бы, чтобы вы рассказали о своих претензиях к Президенту.

Карола Цайс устроилась поудобнее на диване, но рассказывать начала не сразу. Какое-то время она о чем-то раздумывала, и по ее лицу миссис Богарт без труда увидела, что дама волнуется. «Сомневается, наверное, никак не может решиться. А может, придумала всю эту историю и сейчас поняла, какую игру затеяла?» — подумала она, но торопить или ободрять собеседницу не стала — пусть сама решает.

Наконец Цайс заговорила:

— Конечно, мою историю, может, не назовешь любовными отношениями, но, поверьте, Элизабет, я действительно была оскорблена Президентом, и чувство стыда и унижения не покидает меня уже столько лет. Я вам расскажу все, что случилось, а вы сами сделаете вывод, стоит ли заниматься этим вопросом. Шесть лет назад, в один из ноябрьских дней, когда я работала добровольной помощницей в секретариате одного из департаментов Белого дома и активно участвовала в избирательной кампании Макоули, после долгих раздумий напросилась на прием к Президенту. Я находилась в сложном материальном положении и хотела попросить его об оплачиваемой должности в аппарате.

Президент принял меня в небольшой комнате рядом с Овальным кабинетом. Господи, как я тогда волновалась и боялась, входя, как мне казалось, в святое помещение к человеку, который для меня был Господом Богом! Дальше все происходило как во сне. Он выслушал меня, затем поднялся из кресла и подошел ко мне. Я тоже встала, посчитав, что аудиенция окончена. Неожиданно Президент крепко обнял меня и начал целовать в губы. Потом, продолжая держать мои губы своими зубами, он взял мою левую руку и положил ее себе на член. Я так растерялась и испугалась, что чуть не потеряла сознание. Я не могла поверить тому, что происходит в этом офисе. Кругом люди из охраны, стюарды, сотрудники, любой из них в любую секунду мог войти в кабинет, хозяин которого обнимает посетительницу, заставляя ее сжимать рукой его возбудившийся член. Это было так безрассудно. Прошло несколько минут, прежде чем я смогла освободиться от его объятий. Не помню, что я ему говорила, убеждая его прекратить. Я вышла из кабинета как во сне.

— Ну а работу он вам дал?

— Да, на следующий день меня пригласили в кадры, и я получила работу.

— И все это время молчали и никому не рассказывали о случившемся?

— Мне было страшно даже вспоминать о той встрече, но вдруг моя фамилия всплыла в материалах по делу Люси Бриттон.

— Но не мог же Президент сам рассказать об этом?

— Да. Я тоже так подумала, и теперь, кажется, я начинаю понимать, каким образом появилась моя фамилия в материалах специального прокурора Гордона. Дело в том, что два с половиной года назад, когда по Белому дому поползли слухи о любвеобильности Президента, я подтвердила их своим собственным примером в доверительной беседе с одной из своих подруг. А так, как это было только один раз и разговор происходил один на один, то я имею основание подозревать, что только она разболтала об этом.

— А как зовут эту вашу подругу? — спросила Элизабет.

Было видно, что Карола раздумывает, стоит ли называть имя подруги.

— Вы должны помнить, Карола, — мягко сказала миссис Богарт, — мы без вашего согласия не сделаем и шага, не произнесем ни слова в отношении кого-либо.

— Хорошо, я назову ее имя — это Анжелика Мор.

Миссис Богарт чуть не вскочила со своего места, она еле сдержалась от восклицания. Еще бы, именно этой даме поведала свои секреты и Моника Левин!

«На кого же работает эта Мор?» — подумала Элизабет и спросила:

— А кому еще рассказывали эту историю?

— Поверьте, Элизабет, больше никому.

— Конечно, доказывать в суде этот факт, учитывая, что Президент будет все отрицать, сложно. Но с учетом того, что вы далеко не первая сообщаете о позорных действиях Макоули, можно попытаться повоевать с ним. Скажите, Карола, сколько бы вы хотели получить с него в виде компенсации за причиненное оскорбление?

— А вы считаете, что это возможно?

«Ишь ты, — иронически подумала Богарт, — делает вид, что о деньгах она не думала. Врешь, милая, врешь! Именно деньги и успех Бриттон, подтвердивший, что это возможно, и подтолкнули тебя вспомнить тот счастливый момент и даже какой рукой ты держала член Президента».

— Самое главное в том, что ваша попытка получить материальную компенсацию вам ничего не будет стоить, это говорит о том, что попытаться следует. Чтобы все было ясно, я хочу пояснить, что наш фонд будет выдвигать условия по компенсации в сумме большей, чем вы назовете. Вам, конечно, понятно — фонд таким образом создает запасы для оплаты услуг адвокатов и помощи тем женщинам, которые защищают свою честь, не требуя материальной компенсации.

— Да, да, я понимаю. Как вы считаете, сто тысяч — это немного? — увидев, что миссис Богарт как бы замешкалась, она поспешно добавила: — Можно немного и меньше требовать.

— Нет, с него меньше брать нельзя, иначе он даже не пожалеет о своих действиях, которые вас унизили. Я хочу предложить вам, миссис Цайс, следующее: наш фонд берет на себя все расходы по подготовке необходимых документов для предъявления иска. Естественно, мы оплатим и работу адвокатов. Но давайте договоримся, что в случае успеха вы получите не сто, а сто пятьдесят тысяч долларов, а все, что удастся выбить из Президента больше этой суммы, идет фонду. Согласны?

— А если мы проиграем?

— Вы ничего не теряете, убытки понесет фонд.

— Я согласна, миссис Богарт!

— Хорошо. Завтра утром к вам заедет адвокат Барбара Декарт и вы заключите контракт о том, что наш фонд будет представлять ваши интересы в этом процессе.

— В нем мы оговорим и сумму?

— Естественно.

— Да поможет нам Господь Бог!

Через пять минут миссис Богарт была уже в машине. В первую очередь она по мобильному телефону позвонила Барбаре Декарт и попросила, чтобы она на следующий день утром встретилась с Каролой Цайс и заключила контракт, затем обратилась к ловко управляющей машиной Кристол:

— Ты посмотрела?

— Да.

— Впечатляет?

— Не говорите, ужасно интересно!

— Тогда не откладывая начинай действовать.

— Да, миссис.

Глава 19

Президент Соединенных Штатов прекрасно понимал, что отмена уцара по Ираку не отменит атаку на него со стороны специального прокурора Томаса Гордона и республиканцев. Макоули мучительно размышлял о своих возможных шагах. Телевидение и пресса совершенно не говорили о том, что отмена удара по Ираку спасла многим американским парням жизнь, что согласие Ирака допустить на свою территорию специальную комиссию ООН с целью поиска оружия массового поражения, является тоже победой США и их Президента. Журналисты и просто любители жареного начали раздувать в прессе новый скандал. В их словах было все: и то, что Президент отменил удар по Ираку только потому, что удачно отделался с помощью денег от Люси Бриттон; и то, что испугался Саддама Хусейна и поддержки Россией диктатора. Даже в родной для Президента демократической партии началось брожение и критика.

Джон Макоули находился в своем кабинете и, дожидаясь прихода своих личных друзей и советников — сенатора Дейла Беймса и руководителя группы адвокатов Андриса Джонсона, которых он пригласил на десять часов утра, просматривал газеты. Откровенно говоря, ему эта пресса осточертела, но делать нечего, надо же знать в чем его обвиняют, и готовиться к отражению этих наскоков. Президент обратил внимание на большую статью в газете «Вашингтон таймс» за подписью Прудена-младшего, одного из ближайших дружков Джима Баррета — злейшего врага Макоули.