Это все. А потом — убийство.

Я притащил третью чашку кофе в гостиную своей трехкомнатной квартиры, плюхнулся на шоколадно-коричневый диван возле искусственного камина и водрузил телефон себе на грудь. Набрал номер Джима, и он ответил на второй звонок.

— Джим, это Шелл. Как скоро ты будешь готов?

— Не раньше чем в девять. Что скажешь, если мы встретимся у тебя дома? Можем выехать оттуда.

— Прекрасно.

Прошлой ночью мы с Джимом договорились отправиться в его лодке на Бри-Айленд. Лодка — это «Мэттью», сорокадвухметровая, двухвинтовая яхта с каютой. Я понятия не имел, что найду на острове, но у меня возникло сильное желание взглянуть.

— Что мне нужно сделать? — спросил я Джима.

— Ну... есть одна деталь. Некоторые из присутствовавших на Лагуна-Парадиз, вероятно, хотят узнать, будет ли там открыто сегодня. После всего, что случилось прошлой ночью.

— Ты хочешь закрыть лавочку на время?

— Нет. Возможно, кое-кто только и ждет, что я закроюсь, хотя в этом мало смысла, как, впрочем, и во всем остальном. Кое-кто явно все-таки надеется, что гибель Аарона навредит Лагуне, но будь я проклят, если допущу подобное. В любом случае, если хочешь мне помочь, позвони Уэлли, и девушкам, и всем остальным и сообщи им, что ничего не изменилось? Пусть приезжают сегодня в Лагуну, как обычно.

— Заметано.

— Я бы и сам это сделал, но мне придется съездить в центр и закончить приготовления к похоронам.

— Никаких проблем. — Он продиктовал номера телефонов, а я наспех их записал. — Я вернусь к девяти и буду ждать тебя. И береги себя, Джим, — предостерег я.

Полиция конфисковала «смит-и-вессон», из которого я прошлой ночью продырявил Микки М., но мы подготовили для Джима другое оружие, револьвер 38-го калибра. Я посоветовал ему:

— Захвати с собой пушку.

— Я давно уже это сделал.

Взбодрившись разговором, я принялся всех обзванивать. Мне не удалось дозвониться лишь до Евы и Лори — у них никто не снимал трубку. Разумеется, когда я звонил Лори, я не стал долго трезвонить. Раз никто не ответил, мне нужно обязательно наведаться к ней лично. Я бросил трубку, упал в машину и помчался в «Клеймор».

Я вошел в отель и остановился у табачного киоска, что возле лифтов. Сковыривая тонкую целлофановую полоску с пачки сигарет, я увидел у киоска крупного толстощекого мужчину средних лет. Это был тот самый Санта-Клаус, что разговаривал вчера вечером с Евой.

Он тоже открыл пачку, достал сигарету с фильтром, который рекламируют как «гигиенический, безопасный и эффективный», уверяя, что он поглощает 90 процентов никотина, 95 процентов смолы и приблизительно 99 процентов дыма. Круглолицый воткнул сигарету еще и в металлический фильтр, который он потом с большой осторожностью ввел себе в рот. Он закурил, и я усомнился, чувствует ли он вообще какой-нибудь вкус. Черт возьми, стоило ли возиться так долго, чтобы на выходе получить так мало.

Он заметил, что я с интересом разглядываю его, и смутился. Белесые брови взлетели вверх над яркими голубыми глазами, и он слегка поежился.

— Добрый день, сэр, — сказал я. — Вы стали обладателем лота вчера в Лагуна-Парадиз?

Его брови медленно поползли вниз. В конце концов, я же не собирался выхватывать у него изо рта сигарету, чтобы он заговорил. Он улыбнулся — это была милая улыбка. Примерно так улыбнулся бы Санта-Клаус Дондеру и Блицен в канун Рождества.

— Да, — произнес он младенческим, ласкающим слух голосом, — да, да. — Это прозвучало так, словно он купил три лота. — Я приобрел два лота, — заявил он. — Один — это великолепный прибор для обозрения, просто великолепный. Другой — маленькая вещица, но любимая.

— Любимая? Как, лот может быть любимым? — удивился я.

— Я не помню, чтобы видел вас там, сэр, — сухо сказал круглощекий. — Мы с вами встречались?

— Нет. Я был там со своими друзьями. Я узнал вас, потому что случайно видел, как вы разговаривали с Евой.

— Ева?

— Ева Энджерс, одна из моделей.

— О, конечно. Конечно. Продавщица, или кто там. Одна из девушек действительно предоставила мне исчерпывающую информацию о лотах.

Что прозвучало весьма странно: у Евы, я помню, было множество лотов. А он продолжал:

— Довольно крупное создание эта девица, да? Однако странная у него какая-то манера описывать Еву, хотя он и не был далек от истины. Но это не все, о чем я думал. Мой мозг работал: я представлял себе комбинацию из трех королей и слышал, как Ева говорит: «Я застегну твою „молнию“, дорогуша». Я все же заставил свои мысли вернуться в нужное русло и спросил:

— Вы купили много лотов — вернее, два лота, верно?

— Да, да. — На этот раз он понял все правильно. — Я очень доволен, особенно мне нравится прибор для обозрения. Моя заветная мечта. Можно смотреть на голубой Тихий океан, на игру белых пенящихся волн.

— Да, как Дуз, — сказал я и задумался, что же случилось с этим героем. Наверное, некоторые люди все-таки разговаривают таким странным образом, и сейчас передо мной стоял один такой чудак. Не знаю почему, но у меня по спине побежали мурашки.

— Пока, — услышал я, и он важно удалился. Ева занимала 213-й номер на втором этаже, а Лори жила двумя этажами выше, в 420-м. Я приберег Лори напоследок и резко постучал в 213-й. Немного подождал, дверь скрипнула и приоткрылась на три дюйма.

Через открывшуюся щель я мало что мог разглядеть, но понял, что, должно быть, вижу Еву. Копна черных волос, каждая блестящая прядь прекрасно завита и уложена, короткая пышная челка на лбу, кошачий зеленый глаз, обрамленный длинными ресницами. Но ее глаз смотрелся как-то незнакомо. Потом я понял, что она еще не успела наложить косметику и поэтому не стала неотразимой, как обычно. Кроме того, открывшийся фрагмент — глаз, участок лба и волосы — вряд ли можно считать смертоносным оружием. Я смекнул, почему Ева так робко выглядывает и озирается по сторонам; когда же она распахнула дверь, то не только рассеяла мое недоумение, но и впрямь чуть не сразила меня наповал.

— Шелл! — удивилась она. — Это ты! Какой сюрприз.

— Сюрприз, это уж точно, — согласился я, но в моем понимании это относилось к Еве.

На ней было полотенце. Она была завернута в белое пушистое полотенце, которое как бы между прочим прикрывало лишь третью или четвертую часть ее плоти. Это было большое полотенце, правда; но и Ева была большой девочкой. Некоторые девчонки обматываются полотенцами и становятся похожи чуть ли не на кучу белья, но только не Ева. Она смахивала на сентябрьское утро, ухватившееся за облако.