– Я не знаю, как решить этот вопрос, – сказал я, – что касается машины, так «Лада-2105» нашей ассоциации в полном твоем распоряжении.

– На старой вашей развалюхе? Еще не хватало встать где-нибудь посреди дороги, – возмутился Артем, вспомнив недавний случай, действительно имевший место, когда мы занимались «делом всей жизни», – уж лучше пешком ходить!

– В кассу ассоциации не залезаем, – снова ответил я.

Артем был очень расстроен тем, что вопрос, который он считал уже решенным, неожиданно для него вызвал такое сопротивление с моей стороны. Со словами «ну, я тогда не знаю, где деньги взять» он оделся и вышел.

Максим смотрел на меня осуждающе.

– Макс, у нас равные обязанности друг перед другом, – начал я, – мой босс очень щепетилен в денежных вопросах, и если я не верну деньги сразу, то у меня будут неприятности. К тому же он близкий знакомый куратора моего диплома, а я не хочу, чтобы в моем институте обо мне шла дурная слава.

– Да мы вернем деньги через полтора месяца, я уверен, – сказал Максим.

– Ты-то как можешь быть уверен? – удивился я. – Ищем другие варианты.

Через полчаса у меня созрел план: я решил заложить компьютер и знал человека, который мог дать ссуду под залог имущества.

Малых бывал в Москве не более двух недель в месяц, при этом он регулярно проверял кассовую отчетность, и о том, чтобы взять деньги из кассы, не могло быть и речи. Но, к счастью, о том, что я ухожу из ассоциации, еще никто не знал.

Я планировал сообщить об этом Малых в его следующий приезд, почти к Новому году. После новогодних праздников мы бы могли цивилизованно разойтись. Все это время у меня дома стоял дорогостоящий компьютер ассоциации, цена которого была не ниже полутора тысяч долларов. Взять деньги под залог этого компьютера и вернуть их с процентами не позднее середины января – все могло пройти безболезненно и незаметно.

Когда Артем вернулся с прогулки, я предложил решение проблемы.

– Ты честно зарабатываешь право быть моим партнером, – заявил Артем.

Следующим утром я получил тысячу пятьсот долларов, вернуть мы должны тысячу девятьсот пятьдесят ровно через три месяца, можно и раньше, но сумма при этом не менялась. Деньги Артем забрал себе и сообщил, что с этого дня он будет вести кассу компании. Мы поехали в валютный магазин на Новом Арбате «Ирландский торговый дом» и на сто пятьдесят долларов купили различных деликатесов.

– Ты бы поосторожнее с деньгами-то, – сказал я Артему, – они же не наши.

– Наши, наши – рассмеялся Артем, – мы уже почти миллионеры, а ты все копейки считаешь.

– А вдруг не получится, – продолжал я, – вдруг сорвутся все наши сделки?

– Ну ты и пессимист, – удивился Артем, – они совершенно точно не сорвутся, будь уверен.

Всю следующую неделю мы готовили документы для Славина, в результате смета составила сто девяносто девять тысяч пятьсот долларов, из которых десятая часть принадлежала Славину.

Макс и Артем челночно перемещались между «штабом» и офисом ММБИ, постоянно внося изменения в планы расстановок, меняя спецификации, модели и цвета.

Я же параллельно вычерчивал расстановку мебели для Любомира и изучал технические каталоги «Лассаля».

Я довольно быстро осознал, что профессионалы мы неважные, прежде всего потому, что плохо знаем сам продукт.

Артему повезло, потому что Славин выбрал мебель из так называемого «лакшери» каталога и весь заказ можно было скомплектовать, не раскрывая прочие.

В случае же с Любомиром мне пришлость выбирать мебель сразу из четырех каталогов, и через две недели я стал главным специалистом по мебели в компании «Арина Инк.».

В начале декабря мы подписали первый контракт с ММБИ. Всю сумму они аккредитивом перевели на счет «Лассаля», то есть свои деньги мы должны были получить в середине января.

Когда позвонил Марк из Монреаля и сообщил, что аккредитив получен, мы открыли шампанское – первый успех после стольких неудач.

– Я счастлив, – произнес Артем, – я очень надеялся на быстрые успехи, но этот контракт, скажу честно, стал неожиданностью даже для меня.

– Это же только начало, – продолжил Макс, – мы еще выше поднимем знамя ударников капиталистического труда и возьмем обязательство подписать два контракта с ММБИ до конца года.

Я выразил свое восхищение прозорливостью Артема и поделился тем, что меня до последнего момента терзали сомнения в успехе нашего предприятия.

– Ну вот теперь, когда уже первая сделка являет собой свершившийся факт, – сказал Артем, – объясни почему?

– Хорошо, попробую, – ответил я, – во-первых, мебель из далекой Канады для нищей России не предмет первой необходимости; во-вторых, никто из нас не разбирался в вопросах эргономики, в части организации условий труда сотрудников офисов или, проще говоря, никто не учил нас, как правильно расставлять столы.

Артем, не перебивая, слушал меня, и я даже не думал, что он даст мне развернутый, исчерпывающий ответ.

– Твоя ошибка в том, что ты стараешься объять необъятное. Зачем ты оперируешь такими понятиями, как «нищая Россия»? Она местами нищая, а местами богатая. Если ты президент России, то тебе очень важно знать, как в среднем живет народ. А если ты продаешь хлеб в булочной, рассчитанной на обслуживание квартала, то тебе важно знать, как живут люди вокруг тебя, в котором часу встают на работу, какой хлеб любят, ржаной или пшеничный, и сколько какого вида требуется выпекать. Будешь думать о России в целом – прогоришь. Беда ваша, – он именно это и подчеркнул – ваша, – в том, что вы все стараетесь думать в государственном масштабе, не думая о своих близких. Согласись, ведь очень просто решать глобальные вопросы, не решая при этом проблемы, например, своей семьи.

– Хорошая речь, Артем, – поддержал Макс, – очень хорошая!

– Я в Москве уже три месяца, – даже не улыбнувшись, продолжил Артем, – и увидел, как быстро идет развитие финансового сектора, появились сотни коммерческих банков, и им нужно все: столы, стулья, ручки, карандаши, компьютеры, но это не все. Им понадобятся технологии, системы безопасности. Так что мы начали с самого простого: с мебели. Вот и ответ. Я не собираюсь решать проблемы нищей России, я буду решать проблемы России богатой.

Я задумался. Насколько основательны и фундаметаль-ны были выводы, которые делал Артем, и сделка с ММБИ, которую до этого разговора я считал счастливым лотерейным билетом, теперь казалась закономерным завершением точного расчета Артема.

– По крайней мере, – сказал я, – мы занимаемся совершенно честным и легальным бизнесом.

– Уверен? – поинтересовался Артем. – А скажи мне, как ты собираешься платить налоги?

Я удивленно пожал плечами – это вопрос вообще не интересовал меня до этой минуты.

– Ну вот видишь, – засмеялся Артем, – легальный бизнес – это великое благо, которое я не могу пока себе позволить.

Первый успех вселил в нас уверенность, и последующие две недели уже проходили под знаменем моих побед.

Любомир оказался не так прост, как мне показалось во время нашего знакомства.

Действительно, он был доверенным лицом президента ПКБ Владимира Градова, ставшего впоследствии одним из олигархов конца девяностых. Подготовив и реализовав проект особняка президента, Любомир получил неограниченный кредит доверия со стороны Градова, и вскоре я осознал, что знакомство с Любомиром – моя большая удача.

Когда Люб знакомил меня с начальником управления банка по строительству, который являлся непосредственным его руководителем, тот многозначительно подтвердил, что Любомир решает весь спектр вопросов, напрямую не связанных со строительством. Он дважды подчеркнул, что именно «весь спектр вопросов».

Любомир сообщил, что, составляя программу оснащения филиалов, он включил в базовую поставку нашу мебель, а это означает, что в январе – феврале мы можем подписать десять контрактов общей стоимостью полтора миллиона долларов.

В один из вечеров, ужиная в ресторане с Любом, я с интересом слушал историю взлета молодого сербского архитектора.