«Как оказалось, „U-851“ была загружена тоннами ртути, которую надо было доставить в Японию, — сообщил Кавалканте. — Они провели анализ стоимости груза. По ценам 1945 года стоимость этой ртути составляла несколько миллионов долларов».
Чаттертон и Юрга чуть не упали со стульев. Они уже строили планы, как будут откачивать эту ртуть с затонувшей подлодки. Они поблагодарили Кавалканте и буквально ринулись к своей машине. Чаттертон долго вставлял ключ зажигания, и оба ныряльщика воскликнули в унисон: «Мы богаты!» По дороге домой они составили план: Юрга изучит текущие цены на ртуть, Чаттертон свяжется с адвокатом, который обеспечит юридическую сторону операции по подъему ртути. Они обсудили проблемы новой жизни в качестве миллионеров. Через несколько часов они увидели щит, приветствующий их в Пенсильвании. Их новый статус акул бизнеса привел к тому, что они пропустили поворот на Нью-Джерси.
На следующее утро Юрга позвонил отцу, который имел дело с торговцами металлоломом, и попросил узнать текущие цены на ртуть. Через час ему позвонил отец и сказал, что ртуть теперь считается токсичным отходом, и надо платить другим, чтобы от нее избавиться. Чаттертон и Юрга пробыли миллионерами ровно двенадцать часов.
Вооруженный отчетом о потоплении «U-158», Колер выехал в Вашингтон, чтобы провести собственное расследование. Вместо того чтобы повторять работу Чаттертона в Центральном архиве ВМС, Колер отправился в Администрацию национальных архивов и документов — хранилище Декларации независимости, Конституции и большинства важнейших документов Америки, включая многие военно-морские документы. Он узнал, что большинство захваченных немецких документов хранилось в Национальном архиве, и он с нетерпением ждал возможности изучить любую сохранившуюся информацию об интересующей его субмарине и ее командире.
В читальных залах Колер увидел имена многих писателей и историков, работами которых он восхищался еще с детства, — совсем не похоже на бруклинского парня, который ни дня не провел в колледже. Он запросил информацию о «U-158». Служащие принесли ему стопки папок и коробки с микропленкой, попросив Колера надеть белые перчатки, когда он будет изучать фотографии. Большая часть информации была на немецком, что вынуждало Колера хлопать других посетителей по плечу и спрашивать: «Это слово означает пулемет?», на что ему могли ответить: «Нет, это слово означает болтун». Он не сдавался, копируя восстановленные записи в журнале обреченной миссии «U-158» и записи ее прежних походов, надеясь узнать и понять Эрвина Ростина, командира субмарины. По окончании ему пришлось ждать, пока служащие ставили на его бумагах штамп «РАССЕКРЕЧЕНО» (тень плаща и кинжала), в связи с чем Колер подумал: «Я снова в игре».
Через несколько ночей Колер предложил собрать совещание дома у Чаттертона. Когда Чаттертон и Юрга устроились на диване, он принялся рассказывать историю, которую восстановил в результате своего расследования. 30 июня 1942 года, как~они уже знают, американский самолет-амфибия, патрулировавший в районе Бермудских островов, сбросил глубинную бомбу прямо в боевую рубку «U-158». Согласно донесению пилота, бомба взорвалась и потопила субмарину, убив всех членов команды на ее борту.
— Но что, если, — спрашивал Колер, разворачиваясь на пятках, — «U-158» всего лишь была повреждена? Или она полностью избежала повреждений? Ну, скажем, ее боевая рубка повреждена, но лодка все еще способна передвигаться. Что она предпримет?
— Она постарается вернуться в Германию, — сказал Юрга.
— Точно, — согласился Колер. — Особенно если срок ее похода истек, и у нее нет больше торпед. Но в этом случае у нее есть вариант лучше. Мои исследования показали, что у нее должно было состояться рандеву с «дойной коровой», одной из субмарин дозаправки, в открытой Атлантике. Так что можно предположить, что «U-158» взяла курс на северо-восток — к «дойной корове», чтобы пополнить запасы топлива и припасов, так?
— Так, — сказал Чаттертон.
— Вы готовы к тому, что последует? — спросил Колер. — Я говорю, что она так и не вышла в Германию или к «дойной корове». Я говорю, что командир Ростин подумал так: я в зоне обстрела Нью-Йорк-Сити, я иду к Нью-Йорку, чтобы топить американские корабли с помощью палубного орудия. Итак, он ведет свою субмарину к Нью-Йорку. Он доходит до Нью-Джерси, где Гражданский воздушный патруль обнаруживает его и «дает ему прикурить». Теперь «U-158» действительно повреждена. Она протянула еще несколько десятков миль, пока ее боевая рубка окончательно не отвалилась, и лодка затонула. Именно в нашем месте. Гражданский воздушный патруль так и не получает почестей, так как первый самолет заявил о попадании.
— Подожди-ка, — сказал Чаттертон. — Какой командир, будучи в своем уме, поведет поврежденную субмарину, без торпед, к северу, на Нью-Йорк, когда у него есть шанс отремонтироваться или убежать на восток?
— Я вам расскажу об этом командире, — парировал Колер. — Я многое о нем узнал. Его звали Эрвин Ростин. За несколько месяцев до этого, во время своего первого боевого похода, он потопил четыре корабля. Во время данного похода парень потопил тринадцать кораблей. Никто из командиров немецких подлодок за всю историю не имел такого убийственного результата за два похода. Этот Ростин — настоящий охотник. Он топил союзные корабли, как на учебных стрельбах. Он расстрелял из пулемета испанское судно и взял в плен его капитана! Я читал о выдающихся командирах немецких подлодок, о том, что они никогда не сдавались, о том, что поколение того времени было наполнено до краев жизненной силой. Ростина нельзя было сдержать, и им пришлось сообщать о награждении его Рыцарским крестом радиограммой, в то время как подлодка была все еще в море! Ростин не стал бы хромать домой, никогда и ни за что. Он был всего в тысяче миль от Нью-Йорка. У него все еще были враги, которых надо было убивать.
Чаттертон и Юрга возражали против версии Колера. Они настаивали, что командир подлодки, имея в запасе так мало топлива, никогда бы не рисковал своим кораблем и своей командой, чтобы стрелять с палубного орудия по кораблям противника. Они напомнили ему о Томе Клэнси, который предположил, что их подлодка была поражена дважды, прежде чем затонула именно в том месте, где они ее нашли. Колер не хотел сдаваться. Он попросил их представить себе время, когда весь мир считал немецкие подлодки непобедимыми. Он просил их представить себе время, в которое командиры немецких субмарин становились героями легендарных книг, историй, радиопередач, мемуаров, новостей и парадов. Чаттертон не должен был обязательно соглашаться с версией Колера, но он оказался под влиянием энтузиазма этого человека. Когда он смотрел, как Колер размахивает руками и сжимает кулаки, ему пришло в голову, что убежденность Колера была непоколебимой. Если кто-то не воспринимает написанную историю как нечто непреложное, то ему открываются миры новых возможностей.
Теперь была очередь Чаттертона говорить. Он признал, что Колер предложил захватывающую версию о том, что затонувшая подлодка — это «U-158», и гражданский воздушный патруль нанес ей смертельный удар. Но сейчас была его очередь рассмотреть вариант того, что это была «U-851», субмарина, которой командовал соратник Мертена — Вайнгертнер.
— Мертен знал этого человека, — сказал Чаттертон. — Он считает, что этот парень оставался в душе охотником. Ричи, ты говорил о том, как важно знать человека. Что ж, нам сообщил лично один из выдающихся подводников, что он знал этого человека и убежден, что тот отправился к Нью-Йорку. Вот почему нигде нет записей о пребывании «U-851» в районе нашей находки — субмарина имела приказ идти в Индийский океан. Вайнгертер не повиновался приказу, и когда он пропал, в Германии посчитали, что он затонул там, куда его направили.
— Я в это не верю, — парировал Колер. — Никто из командиров не нарушил бы приказ. Их бы за это расстреляли. Повести субмарину на Нью-Йорк, когда у тебя приказ идти в Индийский океан? Это вопиющее нарушение. Я много читал о командирах немецких подлодок. Никогда не слышал, чтобы кто-то из них вот так нарушал приказ.