«Моя нога!»

«Что с твоей ногой?»

«Ее что-то укололо!»

Он прыгал на одной ноге, хватаясь за сандалий, и в конце-концов свалился на Осколка.

"Изумительно, как подумаешь, что может попасть колющего в твои сапоги в этом городе! " — сказал Морковка.

«На дне сандалии что-то лежит.» — сказала Любимица. «Перестань размахивать руками.»

Она выхватила кинжал.

«Обрывок карточки, а в ней торчит булавка. Ты ее где-то подцепил. Потребовался лишь миг, чтобы наступить на нее…и вот.»

"Обрывок карточки? " спросил Морковка.

«На нем что-то написано…» — Любимица соскребла грязь.

—| Г О Н Н И Л Д А | —

"Что бы это значило? " — спросила она.

«Не знаю. Но подозреваю, что-то гонится или догнали. Возможно это карточка мистера Гоннилда, кем бы он ни был.» сказал Валет. — «Кто он такой? Давай возьмем выпьем еще по…»

«Сохрани булавку.» — сказал Жвачка. — «Такие стоят пять штук за пенни. Мой кузен Трюк их делает.»

«Это очень важно.» — сказал Морковка. — «Капитан должен об этом узнать. Думаю, что он это ищет.»

"Что в ней важного? " — сказал сержант Двоеточие. «Не считая конечно моей ноги, горящей огнем от боли.»

«Не знаю. Но капитан узнает.» — упорно повторил Морковка.

«Ты скажешь ему после.» — сказал Двоеточие. — «Он сейчас у своей леди Сибил.»

«Учится быть джентльменом.» — сказал Валет.

«Я должен рассказать ему.» — сказал Морковка.

Любимица бросила взгляд в грязное окно. Луна должна была вскоре взойти. Одна морока с этими городами. За стенами башни могут таиться самые невероятные вещи, если вы невнимательны.

«А по мне, так лучше вернуться на ночлег.» — сказала она.

«Я тебя провожу.» — быстро сказал Морковка. — «Я должен идти и в любом случае найти капитана бодряка.»

«Это тебе не по пути.»

«Честное слово, я так хочу.»

Она посмотрела на его лицо, с прилежанием глядевшее на нее.

«Но я не могу допустить, чтобы ты беспокоился.» — сказала она.

«Все в порядке. Я люблю прогулки, они помогают мне думать.»

Сквозь силу Любимица улыбнулась.

Они вступили в мягкое тепло вечерних улиц. Инстинктивно Морковка перешел на полицейскую поступь.

"Ты действительно любишь гулять? " — сказала Любимица, переходя на шаг. «Ах, да. Так много интересных закоулков и исторических зданий можно увидать. Я часто гуляю в мой выходной.»

Она вгляделась ему в лицо. О боги, — подумала она.

"Почему ты вступил в Дозор? " — спросила она.

«Мой отец сказал, что это сделает из меня мужчину.»

«Кажется это получилось.»

«Да-а. Это лучшая работа здесь в городе.»

«Правда?»

«О, да. Ты знаешь, что означает 'полисмен'?»

Любимица пожала плечами. — «Нет.»

«Оно означает человек 'полиса'. Это старое название города.»

«Неужели?»

«Я прочитал это в книге. Человек города.»

Она осмотрела его со всех сторон. Его лицо пылало румянцем в свете фонаря на углу улицы, но это был совсем другой румянец, чем был ему присущ от природы. Он гордится. Она вспомнила присягу.

Гордится пребыванием в чертовом Дозоре. Господи спаси…

"А почему ты вступила? " — спросил он.

«Я? Ах, я… Я люблю вкушать обильные трапезы и почивать в роскошных комнатах… Как бы то ни было, это не худший выбор, не так ли? Выбор был между этой работой…или стать…ха-ха…белошвейкой [9].»

«А ты не сильна в шитье?»

Бросив быстрый взгляд искоса, Любимица не увидала ничего, кроме честной невинности, в его взоре.

«Да.» — сказала она, уступая. — "это верно. А потом я увидала это плакат. 'Городской Страже Требуются Мужчины!

Будь Мужчиной в Городской Страже! 'Так что я подумала дать этому ход. После всего произошедшего у меня появилось к чему стремиться."

Она подождала, чтобы увидеть, если он потерпит неудачу, пытаясь осилить недостижимое. Он осилил…

«Сержант Двоеточие написал рапорт.» — сказал Морковка.

— «Он слишком прямолинейно мыслит.»

Он засопел.

"Ты чувствуешь доносящуюся вонь? " — спросил он. «Пахнет так…как-будто кто-то выбросил старый обгаженный ковер.»

«Ах, премного благодарен.» — сказал голос откуда-то из темноты, из-под ног. — «Да-да. Премного благодарен. Да будет благословенно ваше имя. Старый обгаженный ковер. Да-да.»

«Ничего особенного не чувствую.» — сказала Любимица.

«Лгунья.» — сказал голос.

«Да и ничего не слышу.»

Подошвы сапог капитана Бодряка сообщили ему, что он находится на авеню Коронации. Его ноги шли в собственном ритме, а мысли витали где-то далеко. Разумеется в мыслях он не забывал переварить наипрекраснейший нектар Джимкина Медвежье Объятие.

Если бы только они не были чертовски вежливыми!

Существовала масса вещей, виденных им в своей жизни, которые он всегда, но безуспешно, пытался забыть. И по сей момент он мог бы поставить подпись в верху списка, глядя на гланды громадного дракона, в то время как тот умышленно переводит дыхание, чтобы превратить его в маленькую кучку грязного древесного угля. Он внезапно очнулся, вспотев от воспоминаний о маленьком направленном лучике света. Но тут же его устрашила мысль, что все это будет заменено воспоминанием обо всех этих бесстрастных лицах гномов, вежливо следящих за ним, и ощущением, что его слова падают в бездонную шахту. И что же он мог сказать после этого : «Простите, он умер — это вполне официально. Мы направили самых лучших людей на это дело.»

Дом покойного Бьорна Заложи-Молоток был полон гномами молчащими, нахохлившимися, вежливыми гномами. Новости разлетелись повсюду. Он не сообщил им ничего, чего бы они не знали сами. У многих из них было оружие. Был там и мистер Крепкорукий. Капитан Бодряк перед этим говорил с ним о его речах на тему о необходимости размолоть всех троллей на мелкие кусочки и использовании их для мощения дорог. Но сейчас гном ничего не говорил. Сейчас он выглядел самодовольным.

Там витала атмосфера тихой, вежливой угрозы, что означало : «Мы выслушаем тебя. А потом поступим так, как решим.» Он даже не был уверен, кто из них миссис Заложи-Молоток.

Они все были для него на одно лицо. Когда же ее представили — в шлеме, с бородой — он получил вежливые, ни к чему не обязывающие ответы. Нет, она закрыла мастерскую и кажется заложила куда-то ключ. Благодарю вас.

Он попытался указать как можно более аккуратно, что на шествие всем сообществом по Карьерному переулку поглядела бы косо стража (вероятнее всего с безопасного расстояния с командной высоты ), но у него не хватило духу сказать об этом. Он не смог бы сказать — не берите эти дела в свои руки, ибо стража усердно преследует правонарушителя — но лишь потому, что не имел понятия, где и как начать. Ваш муж имел врагов? Да, кто-то проделал в нем громадную дыру, но невзирая на это, он не имел врагов?

А потому он удалился с максимальным достоинством, которого впрочем было не так уж и много. И после битвы с самим собой, в которой он проиграл, он взял полбутылки Старого Особого Виски мистера Медвежье Объятие и побрел прочь.

Морковка и Любимица достигли конца улицы Блеска.

"Где ты остановилась? " — спросил Морковка.

«Здесь рядом.» — она показала рукой.

«Улица Вязов? Не у миссис ли Торт?»

«Да. А почему бы и нет? Мне была нужна чистая комната за разумную плату. Что в этом плохого?»

«Ну… Ей-богу, я ничего не имею против миссис Торт 'чудесная женщина, одна из лучших…', но…ну…ты должно быть заметила…»

«Заметила что?»

«Ну…она не очень…вы понимаете…разборчива.»

«Простите, я не совсем вас понимаю.»

«Вы должно быть видели некоторых постояльцев? Я думаю, что Редж Туфля по-прежнему снимает там комнату?»

«Ах.» сказала Любимица. — «вы имеете в виду зомби.»

«А на чердаке живет банши.»

«Мистер Иксолит. Да-да.»

«А также старая миссис Дралл.»

«Вампир. Но она отошла от дел. Сейчас она обслуживает детские вечеринки.»

«Я полагаю, что вас не обходит, что это странное местечко?»