Взгляд фагира растерянно блуждал по комнате.

— Так, значит, я могу ее забрать? Мастер, тогда вы должны пойти со мной и объявить своим людям…

— Есть одна трудность, — наконец, произнес Шенн. — Далмира сражалась вместе с нами и должна получить награду у одана…

— Но ее нет в свитке одана! — быстро возразил Торвар. — Я не видел там ее имени!

Возразить было нечего. Тормун сумел увидеть в свитке то, что нужно ему. Шенн медленно поднялся с подушек, чувствуя испытывающий взгляд хозяина эмонгира. Фагир понял, что он и весь его отряд находятся во власти хартогов. Откажись он выдать Далмиру — и их убьют, а пустыня все спишет, свидетелей нет. И хартогов вдесятеро больше… Шенн едва сдерживался, чтобы не застонать от ярости и бессилия. Но что он может сделать? Он же фагир, блюститель закона, и нарушить его не может! Была и другая причина: если отряд погибнет, послание Ош–Рагн умрет вместе с ним, а орды гротхов придут в Арнир… Но объяснять все это Торвару он не стал. Бесполезно. Ни ортаны, ни хартоги не подчиняются оданам Арнира.

— Что ж, идем, — тяжело произнес Шенн.

— Выходит, ты была хартогом? — переспросил Эрбин. Эшнарец взглянул на Далмиру по–другому. — И билась в Круге?

— Да, — просто ответила девушка.

— Я бывал на их представлениях и видел разных чудовищ! — сказал Эрбин. — Клянусь глазом Эльмера, я не представляю, как мы смогла выжить! На моих глазах они разорвали двоих здоровенных бойцов в клочья! До сих пор страшно, хоть я видывал всякое.

— Я тоже это видел, — кивнул Хаггар. — Теперь я знаю, у кого ты училась.

— Значит, ты узнала этого эмона? — спросил Улнар.

— Да. Это Торвар, брат и правая рука Тормуна, хозяина хартогов. Я ненавижу его! И он меня тоже…

— И он тебя узнал? — спросил Эрбин.

— Конечно, — сказал Улнар, — я думаю, забыть такую девушку трудно.

— Не беспокойся, пока мы рядом, никто не тронет тебя! — сказал Хаггар. Улнар встретился взглядом с Далмирой. Его глаза сказали то же без слов.

— Я думаю, бояться нечего! — заявил Эрбин. — Наш Шенн — посланник самого одана, а это кто? Какие–то торговцы!

Глава 24. Цена мести

Дверь в гостевую открылась, и арны дружно повернули головы. Вошел Шенн, за ним несколько вооруженных наемников.

— Далмира, — произнес он, не глядя на девушку, — ты должна пойти с ними.

— Что? — Далмира вздохнула. — О чем ты говоришь, Шенн, я не понимаю.

— Хозяин эмонгира Торвар, — продолжил фагир, — ты знаешь его… Это эмонгир хартогов, а ты принадлежишь им.

— Я никому не принадлежу! — Далмира выхватила меч. — Если они хотят меня, пусть возьмут, если смогут!

— С какой стати она их собственность? — встрял Эрбин. — Пусть докажут!

— На ней их клеймо, — проронил Шенн. — Далмира, прости, но по закону ты принадлежишь им. Я не могу ничего сделать. Прости.

— Ты… не можешь? — девушка шагнула к нему. — Если бы ты… ты бы… — слезы застлали ей глаза. Как он может! Нет, я не вернусь к ним, никогда!

Хартоги направились к ней, но Улнар встал между ними:

— Назад! — произнес он так, что наемники остановились. — Клянусь Игниром, я убью всякого, кто прикоснется к ней!

— Вы в наших руках! — сказал один из хартогов. — Отдайте девчонку, и мы позволим вам ехать, куда вы хотите.

— А если нет? — спросил Улнар, приготовившись к схватке. Он уже знал, что будет делать.

— Если нет — кругом пустыня, — наемник криво усмехнулся, — и на следующий день от ваших тел останутся лишь кости.

— Эй, перед вами посланник одана! — возразил Хаггар. — Следите за языком! Вы кому угрожаете, ублюдки Даора?

Подняв секиру, он встал рядом с Улнаром. Эшнарец потащил меч из ножен.

— Сложите оружие! — угрюмо приказал Шенн. — Мы не можем преступить закон.

— Ты не можешь, — сказал Улнар, — а я могу.

Взгляд воина был столь пронзителен, что Шенн отвел глаза. Бессилие душило его. Как они не понимают, что выхода нет!

— Сложите оружие, — повторил он, — их десяток на каждого из вас, и закон на их стороне.

— Хватит говорить о законах! — прервал Улнар. — Для меня есть один закон, здесь, — воин ударил кулаком в грудь. — Если я преступлю его, мне незачем будет жить. Вы, фагиры, следуете мертвым законам, а люди следуют живым, тому, что у них на сердце.

— Мергинская ересь, — пробормотал Эрбин. — Как думаешь, Хаггар, нас в Кхинор отправят или на рудники? По мне, так лучше в Кхинор, все–таки мы теперь друзья морронов…

— Заткнись! — сквозь зубы процедил десятник. — Улнар прав.

Повисла гнетущая тишина, было лишь слышно, как за дверью собираются хартоги.

— Хаггар, убери оружие! — приказал Шенн. — Тот, кто не выполнит мой приказ, не получит награду!

— Мы вольные воины, — ответил Хаггар, поднимая вверх предплечье с вытатуированным громиром, — мы сражаемся за деньги, но честь мы не продаем.

— Спасибо, друг, — сказал Улнар.

— Выметайтесь отсюда! — рыкнул десятник, занося секиру. — Вон, ублюдки!

Наемники попятились к дверям. Сражаться они были не готовы. Шенн стоял, как статуя.

— Что вы наделали, — прошептал он.

— Шенн, как ты мог! Я думала, ты всегда будешь защищать меня, думала, что дорога тебе…

— Далмира, пойми! — Шенн посмотрел на девушку, но она презрительно отвернулась. — Далмира, я не могу преступить закон. Я фагир!

— Сначала ты человек, потом фагир, — сказал Улнар.

— Ты не понимаешь, воин! — Шенн подошел к нему, и они замерли, глядя друг другу в глаза. — У нас есть цель, и мы должны…

— Нет такой цели, ради которой можно бросать друзей.

— Кто бы говорил! — крикнул Шенн. — Не ты ли ушел из отряда!

— Я вернулся.

— Очень жаль! — проронил фагир. — Поймите, вы, все! Мы не можем из–за одного человека ставить под угрозу целый мир! Наш Арнир! Подумайте: если нас всех убьют, кто придет к одану, кто сообщит о нашествии гротхов? Мы должны исполнить миссию любой ценой!

— Если нас убьют, — проронил Хаггар, — нам будет уже все равно. Но мы хотим умереть, не предавая друзей, умереть так, чтобы об этом можно было сложить песню.

— Далмира! — Шенн вновь повернулся к ней. — Послушай меня! Я говорил с Торваром и предложил выкуп за тебя, ведь одан даст нам деньги! Он согласился и обещал, что…

Далмира рассмеялась.

— Торвар? Обещал? Этот ублюдок пообещает что угодно, его клятвы не стоят и ломаного асира!

— Далмира!

— Я лучше умру, чем сдамся! — отрезала девушка.

— Спасибо, Хаггар, — сказал Улнар. Десятник встопорщил бороду:

— Чего там… Ты же мой друг.

— Ты снова веришь мне? — улыбаясь, спросил воин.

— Я понял, почему ты вернулся, — ответил Хаггар. — Ты вернулся к ней, а раз так, ты не раб морронов.

— Спасибо, дружище, — воины соприкоснулись предплечьями.

Эшнарец подошел к одной из бойниц, заменявших окна:

— Дело к вечеру, — промолвил он. — Солнце садится.

— Эрбин, послушай–ка, что там за дверью? — приказал десятник. Эшнарец повиновался, и в комнате повисла тишина.

— Там их много, — ответил он, отходя от дверей. — Гудят, как встревоженный улей. Говорят что–то по–своему, я их не понимаю.

— Если ворвутся, задавят числом, — сказал Улнар. — Надо встать ближе к проходу, вдвоем мы легко его удержим.

Шенн сидел у стены, глядя, как воины готовятся к бою.

— Мастер, ты с нами? — неожиданно спросил Хаггар. Шенн не отвечал. — Тогда не вставай у меня на пути! — процедил десятник и отвернулся.

Время шло томительно медленно. Напряжение изматывало воинов. Хартоги не нападали, зато эмонгир сдвинулся с места. Зашумели, застучали колеса, заскрипели деревянные переборки катящегося замка.

— Жрать хочется, — объявил Эрбин. — Может, они нас измором взять хотят?

— Может, попробуем прорваться? — спросил Хаггар. — А, Улнар?

Вольный воин покачал головой: