И еще Гретворн жалел, что у него нет такого исполнителя.

— Ищите Доррана! — приказал он агентам. — Доставьте ко мне живым!

Десятки агентов искали воина в Далорне, Гурдане и других городах, но тот исчез. Гретворн нервничал. Заполучив Доррана, он ответит на заданные оданом вопросы и, быть может, заставит удачливого воина работать на себя…

Ежедневно Гретворн получал новые донесения. Тайная служба одана была лучшей в Арнире, агенты находились во всех оданствах, исправно снабжая Орэна информацией о любых заметных событиях, начиная с мятежей мергинов и заканчивая интригами при дворах.

Одно из донесений заинтересовало Гретворна. Некий Улнар, воин Братства, осужденный на Кхинор, вернулся из ссылки живым! Неслыханное дело! Некий эмон по имени Кроден, имея какие‑то счеты с Улнаром, задержал его и призвал фагира, но служитель богов признал, что воин отбыл наказание и что вернувшийся из Кхинора не может быть отправлен туда повторно…

Гретворн скривился: может, это и справедливо, но ведь Улнар попал в Кхинор из‑за оскорбления и нападения на фагира! И сами же фагиры защищают его. Ха! У него бы такого не случилось. Впрочем, у фагиров нет единой власти, и после смерти великого Стирга они разобщены. Этим надо пользоваться!

Начальник тайной стражи вздохнул. Контроль над фагирами был его мечтой. Прекрасной, но несбыточной мечтой. Конечно, к ним внедрялись агенты, но фагиры умели вычислять и изгонять их, оставаясь тайной и независимой силой. В конфликте Далорна и Гурдана служители Сущих заняли выжидательную позицию, тем самым сыграв на стороне Орэна. Но что предпримут они, когда Орэн пойдет на великий Ринересс — их главного покровителя? Впрочем, мой одан прав: законы устанавливают сильные, слабые принимают их. Фагиры могут выразить недовольство — и это все, что они могут. Реальной силы жрецы не имеют, у них нет войска. И все же недооценивать эту силу не стоит.

— Досточтимый эмон, — в дверях стоял слуга. — Он готов говорить.

Гретворн резко поднялся:

— Идем!

Это дело касалось не только безопасности одана, но и лично Гретворна.

Вчера, когда глава тайной стражи ехал в паланкине к дому, его едва не убили.

Стрелок изрешетил паланкин стрелами, и Гретворн спасся чудом. Сидя в паланкине, он случайно нагнулся, и первая стрела пролетела мимо — а должна была поразить его в затылок. Гретворн сумел сохранить хладнокровие и быстро выпал из паланкина. Стрелок находился на крыше и успел выпустить с десяток стрел, убив двоих слуг, но Гретворн спрятался за крогами и остался невредим. Немедленно снаряженная погоня долго преследовала убийцу и схватила, потеряв еще двух человек. Первые допросы ничего не дали. Убийца не желал говорить. И его отдали палачам.

В цитадели Гурдана Гретворн имел башню, вход в которую был заказан всем, кроме, разве что, одана. Но Орэн не посещал ее: его не интересовало, как Гретворн добывает сведения, ему был нужен результат.

Вход охранял патруль из «преданных» — гвардии одана, но за окованными сталью дверями стояла другая, подчинявшаяся лично Гретворну, охрана.

Глава тайной стражи спустился в подвал. Из круглого зала невидимой паутиной расходились потайные коридоры. Какие‑то заканчивались камерами, какие‑то тупиками, некоторые тянулись под городом и даже за его пределы.

Мрачный немой ключник шел впереди, открывая двери. И вот они пришли.

Камера, в которой находился узник, не отличалась от прочих. Потеки холодной влаги блестели на стенах из огромных каменных блоков — основания башни. Их не разбить и не подкопать. Впрочем, пленник не мог и думать о бегстве — его приковали к стене. Ноги в кандалах едва достают до пола, руки разведены в стороны. На худом обнаженном теле — следы ударов и огня.

Гретворн огляделся и знаком отослал ключника.

— Ты хотел что‑то сказать? — спросил эмон. Узник шевельнулся и поднял вялое безразличное лицо с черными кругами вокруг глаз. Взгляд был полон боли.

— Я эмон Гретворн, тот, кого ты хотел убить. Итак, кто ты, и кто тебя послал?

— Мое имя Фран… — человек говорил медленно, казалось, ему трудно сосредоточиться. — Эмон, прошу: дай мне зелье–е–е!

Последнее слово он протянул с таким страданием, его глаза блеснули такой невыразимой мукой, что Гретворн, не намеревавшийся жалеть и щадить убийцу, невольно заговорил мягче:

— Что за зелье? О чем ты говоришь?

— Я умираю–ю, — прохрипел узник. — Дайте мне зелье!

— Ты будешь говорить? — спросил эмон.

— Я все расскажу. Дайте зелье–е…

Голова человека бессильно упала на грудь. Неужели палачи перестарались? Если он умрет, не выдав тех, кто его нанял — палачи сами повиснут в этих цепях! Гретворн дернул дверь: ожидавшие у стены охранник и ключник выпрямились.

— Принеси его вещи! — велел Гретворн ключнику. — Быстро!

Тон начальника был таков, что немой бегом бросился исполнять приказ. Очень скоро он вернулся, держа на вытянутых руках одежду и оружие убийцы. Сжав зубы, Гретворн брезгливо сдернул наземь порванную окровавленную одежду и лук:

— Где твое зелье?

Ключник замычал, мотая головой, но эмон и так знал, что тот не взял бы и асира. Понимает, что за это будет…

— Оно в камне, — прошептал пленник.

— Найти! — приказал Гретворн. Охранник обшарил одежду и протянул эмону каменный пузырек.

— Здесь?

— Да–а–ай, — прохрипел пленник.

Эмон осмотрел каменный флакончик:

— Что внутри?

— Зелье. Дай его мне… Или ничего не узнаешь! — истерично выкрикнул узник.

— Нет. Сначала ответишь, кто тебя послал — тогда и получишь свое зелье! — отрезал Гретворн. Он снова отослал всех, оставшись с пленником наедине.

— Меня послала Ош–Рагн…

Гретворн старался скрыть изумление, но это плохо удалось:

— Ош–Рагн, морронская ведьма? Как она могла тебя послать? Говори!

— Морроны взяли меня в плен. Я был осужден на Кхинор…

Слова давались человеку с трудом, но Гретворну было плевать. То, что слышал эмон, было невероятным! Морроны отпустили арна??

— Почему они не сожрали тебя?

— Не знаю. Ош–Рагн дала мне зелье и велела убить тебя…

— Что это за зелье? — Гретворн сунул флакон под нос узника. Фран забился в цепях:

— Дай… Дай мне его!

— Не так быстро, — эмон осторожно отвинтил крышку и заглянул во флакончик. — Что там?

— Не знаю! Зелье Гунорбохора! Я умру без него! Эмон, во имя Сущих, дай зелье!

Он не просил помиловать, а просил зелье… Гретворн осторожно закрыл флакон:

— Я дам его, когда ты все расскажешь.

— Я… Сейчас умру…

— Тебя даже не калечили, — холодно произнес Гретворн. — С чего бы тебе умирать?

— Я умру без зелья, тупой эмон!

Гретворн сжал зубы. Ни один эмон не выслушал столько проклятий и оскорблений, сколько Гретворн. Издержки службы. Утешает то, что этого никто не слышит, а узники не покидают этих стен живыми.

— Да как ты посмел согласиться? Как мог служить морронам?

Пленник затрясся. Гретворн с изумлением увидел, что тот смеется. Корчась от боли — смеется!

— А ты… испробуй зелье… эмон!

Пленник ослаб и повис на цепях. Действительно, умирает? Гретворн поднял за волосы голову Франа: глаза пленника закатились, он едва дышал. Эмон открыл дверь:

— Лекаря, быстро!

Лекарь ничего не мог понять.

— Он умирает, благородный эмон.

— От чего? От нескольких ударов?

— Я не понимаю, — признался старик. — И не могу ему помочь. Разве немного облегчить боль…

Гретворн доверял ему и кивнул:

— Мне надо, чтобы он мог говорить.

Лекарь кивнул.

Что за ночь! Глава тайной стражи приказал подать вина и фруктов, присел и стал ждать. Наконец, лекарь вошел:

— Он может говорить, — сказал старик. — Но странная болезнь владеет им. Я опасаюсь заразы. Думаю, не стоит дотрагиваться до него или брать его вещи…

Проклятье! Эмон невольно посмотрел на руки: ведь он держал флакон с морронским зельем! Ладно, об этом подумаем потом. Гретворн был не из трусливых: ему не раз приходилось убивать и биться за свою жизнь.