– Я понял. Я поговорю с доном Педро и если мы сойдемся в цене кобыла будет твоя, – махнул рукой дон Диего.
Заметив, что муж уже утратил интерес к разговору, Лилианна поспешила выйти, аккуратно закрыв за собой дверь. Когда через день в стойло заводили новую лошадь, молодая хозяйка просто прыгала от радости. Впервые в жизни у нее появилось что-то свое. Раньше все ее вещи принадлежали сначала отцу, потом их покупала тетя, а сейчас муж. Дон Диего очень строго относился к выбору платьев и всего остального. Не оставляя девушке никакого права выбора. Конечно, умом Лилианна понимала, что у него отличный вкус, да и в тонкостях испанского туалета ей еще сложно было разобраться, но в душе ей очень хотелось чего-то своего. Хоть раз сделать собственный выбор. А теперь у нее была своя лошадь. Своя собственная лошадь.
– Я назову тебя Мечта, – прошептала Лилианна заботливо поглаживая мягкую золотистую шерстку.
Еще год прожила девушка в Испании. В глазах соседей Лилианна жила тихо, уединенно, ухаживая за почти полостью парализованным мужем. Пересуды относительно женитьбы дона Диего на молоденькой англичанке давно прошли. Даже самые привередливые матроны приняли в свой круг эту тихую, молчаливую девушку, восхищаясь ее кротостью и преданностью мужу. Несколько раз знатные доны пытались приударить за молодой женщиной, за глаза называя ее соломенной вдовой, но донья Лилианна робко, но твердо отвергала все их попытки. Наверное, именно эта робость, полудетская наивность, привлекала к ней взгляды окружающих. В свои 17 лет девушка казалось почти ребенком. Этому образу только способствовал небольшой рост и хрупкое телосложение. Лилианна постепенно начала привыкать к жизни в этой стране, училась ее традициям и не писанным правилам, укладу жизни и ведению хозяйства. Особенно много времени девушка проводила в мастерской, старательно выводя этюды, под чутким руководством сеньора Лаццаро. Гасиенда казалась затерянным уголком, этого враждебного мира. Выезжая в город или в гости Лилианна много слышала о Карле IV поселившемся в Компьене, о его сыне Фердинанде VII, который жил в Валенсе. О французских войсках, о Жозефе Бонапарте, захватившем трон Бурбонов, о противостоянии повстанцев, во главе с кортесами. Почти на каждом углу рассказывали о мятеже в Мадриде и водворении из столицы Иосифа. О храброй защите Сарагосы и общем отступлении французов. Особенно внимательно девушка слушала о том, что генерал Веллингтон с английским корпусом высадился в Португалии и вытеснил оттуда французов. В своих мечтах Лилианна до сих пор представляла как Себастьян во главе победоносных английских солдат, изгонит из Испании Бонапарта, а заодно и спасет саму девушку от безрадостной жизни в этом богом забытом жарком краю. О некрасивой сцене в церкви, Лилианна старалась не вспоминать. Но энтузиазму испанцев поубавился, когда французы еще раз одержали верх и 4 декабря снова вступили в Мадрид, где 22 января 1809 года Иосиф снова утвердил свою столицу. Война тем временем приняла партизанский характер. В каждом магазине или лавочке взахлеб обсуждали о том, что знатные доны, монахи и крестьяне с одинаковым пылом брались за оружие. Многие испанские города превратились в крепости. Повсеместно устраивались засады, нападали на солдат и обозы. Каждый уличный мальчишка знал прославленных героев: Эля Эмпесинадо, Хуана Палеара, Морильо, Порлье, Мина, священника Мерино и других. Слава о них гремела, но ужасы войны практически не доходили до этой уединенной горной местности. Дон Диего никогда не обсуждал свои политические пристрастия с Лилианной, хотя все знали, что он как родственник и друг Карла, был сторонником его сына Фердинанда. Однако оказалось что и современные баталии ему не чужды. Получив весть о громком разгроме испанцев при Оканья 18 ноября 1809 г. дон Диего несколько дней сидел, закрывшись в своей комнате, хотя впрочем, выход его из самовольного заточения не сулил домашним ничего хорошего. Старый испанец стал раздражительным, резким. На дом опустилась гнетущая тишина.
День уже клонился к ночи, когда прохладный воздух зимнего вечера прорезал шум приближающихся всадников. Лилианна отдыхала в большом кресле, поставленном около окна, наслаждаясь неторопливым чтением. Услышав шум и бряцанье оружия во дворе, девушка поспешила к окну. Обычно гости дона Диего старались не привлекать к себе излишнего внимания. Разглядев в ночных сумерках плюмажи французских солдат, Лилианна ахнула. Ночной визит вооруженного отряда не предвещал ничего хорошего. Что же, интуиция ее не подвела. Уже через час солдаты без излишних церемоний выносили наспех одетого дона Диего на улицу. Под ругань офицеров и причитание слуг хозяина усадили в крытую повозку и увезли прочь. Ничего не соображавшей Лилианне капрал сообщил, что ее муж подозревается в сговоре с мятежниками. Согласно приказу Иосифа 1 Наполеона он должен был немедленно сопровожден в Мадрид. Узнав, что до решения суда дон Диего будет находиться в тюрьме, Лилианна стала робко возмущаться. Но на ее протесты капрал ответил, что ей следует подумать о себе самой. Если вина ее мужа будет доказана, то согласно закону вся его собственность будет конфискована в казну. Самой же донне Лилианне следовало немедленно покинуть гасиенду, дабы сопровождать больного мужа в Мадрид. Девушке дали лишь полчаса на сборы.
Ошалевшая от горя экономка едва успела всучить молодой хозяйке сундучок с вещами, когда крытая, обитая черной кожей карета, тронулась со двора, увозя в неизвестность перепуганную супругу дона Диего.
Дорога до Мадрида заняла несколько суток. Вечером отряд всадником, сопровождающих две кареты въехал в открытые ворота столицы.
Лилианна, которая уже давно хотела увидеть этот город, осмелилась немного отодвинуть черную батистовую шторку, однако в столь поздний час разглядеть что-нибудь помимо серых фасадов домов было невозможно. Измученная дорогой и неизвестностью, девушка снова откинулась на жесткую спинку, обитого кожей сидения. Весь этот день Лилианне самой приходилось ухаживать за доном Диего: кормить его, умывать. И не только… У девушке до сих пор горели щеки при воспоминании об гигиенических сложностях сопровождающих интимный туалет парализованного человека. Никогда прежде ей не приходилось самой ухаживать замужем. Присутствие множества слуг избавило ее от этой нелицеприятной стороны жизни. Сам дон Диего был настолько обозлен и смущен ее вынужденной помощью, что за всю дорогу не проронил ни слова. Несколько раз Лилианна пыталась что-то у него спросить, поддержать, но наткнувшись на ледяное молчание, оставила эти попытки.
– Где вас высадить? – спросил капрал задремавшую Лилианну.
Девушка оторопело выглянула в окно. В этом городе она никогда не была и никого здесь не знала. Но ночлег французская фемида ей предоставлять видимо не собиралась. Что же или она найдет гостиницу или придется спать на улице. Вдруг девушка вспомнила пожилого джентльмена, с визита которого все началось. Если ей не изменяла память дон Айседор Карлеонэ проживал где-то на улице Кава-Баха.
– Если вам будет не сложно, высадите меня, пожалуйста, на улице Кава-Баха, – с вымученной улыбкой попросила Лилианна.
Капрал кивнул. Он был приятным молодым человеком и согласился сделать круг что бы доставить даму до места.
– Вы точно помните дом? В такой темноте можно и ошибиться? – с сомнением спросил он.
– Благодарю вас, я не раз здесь гостила, – не моргнув глазом, соврала девушка.
Лишь оставшись одна, на темной незнакомой улице Лилианна пожалела, что отказалась от помощи. Она понятия не имела, какой точно адрес у дона Айседора. Глубоко вздохнув, девушка пошла к первому, попавшемуся на пути дому. Большой двухэтажный дом, с балкончиком и кованной железной дверью явно принадлежал какой-то богатой семье, как и большинство домов на данной улице. Поставив тяжелый саквояж на ступеньки Лилианна, сначала робко, но потом более громко постучала в дверь. Конечно, она понимала, что час уже поздний, но ведь она не собиралась беспокоить хозяев, а лишь хотела спросить у привратника точный адрес дона Айседора. Обычно слуги хорошо знали всех жильцов на своей улице, особенно знатных и богатых. На ее стук никто не ответил.