К тому же, надо учесть и то, что обычно туристам показывают все самое лучшее.

Не один он восторженно отзывался о Советском Союзе. В те годы в Москве были Анри Барбюс, Ромен Роллан, Лион Фейхтвангер. Все они восхищались успехами советской страны, видели в ней противовес фашизму. Л. Фейхтвангер написал восторженную книгу «Москва 1937 года».

Кроме того, Блант видел Москву не 1937–1938 годов, когда начались массовые репрессии, а Москву 1935 года — когда их не было. Правда, в 1933 году состоялся процесс над английскими инженерами фирмы «Метро-Виккерс», работавшими в СССР и обвиненными в шпионаже. Но процесс был открытым, с соблюдением всех норм международного права, что признавали и английские журналисты, присутствовавшие на нем. У международной общественности складывалось впечатление, что инженеры были, что называется, «не без греха». Осудили их на небольшие сроки и быстро после суда отпустили. У будущего шпиона от процесса могло сложиться только одно впечатление — английская разведка активно действовала против СССР, а советское правительство довольно гуманно отнеслось к английским шпионам.

Своему советскому куратору, как тот впоследствии написал, Блант говорил: «Россия — удивительная страна, восхитительная, страстно стремящаяся к новому уровню культуры». После посещения Эрмитажа он говорил: это подтверждение того, что марксизм защищает искусство. На Бланта не могло не повлиять то внимание, которое было оказано советскими властями лично ему, внимание большее, чем остальным членам группы.

Визит в Москву явился переломным моментом в жизни Бланта и привел его к решению встать на защиту Советского Союза, в котором он видел прежде всего противника фашизма.

Были и некоторые идеологические и моральные соображения, которые привели «кембриджцев», в частности Бланта, в советскую разведку.

Черчилль, выступавший против фашизма, полагал, что война для среднего британца означала бы войну «свободного человека» — англичанина против Гитлера, ибо победа последнего привела бы к утрате англичанином своей свободы. Для «кембриджцев» война против гитлеровской Германии являлась служением не только англичанину, а всему человечеству, всем европейским, и не только европейским, странам. Зная политику правящих кругов Англии и Франции, Чемберлена и Даладье, они не исключали такого хода событий, при котором Советскому Союзу придется воевать против Гитлера, а возможно, и против Японии в одиночку. И не победит ли тогда фашизм, который они так ненавидели?

Одним из мотивов, который отталкивал их от Гитлера и вызывал симпатии к СССР, был антисемитизм фашистского руководства. Они видели, что Гитлер стремится к уничтожению евреев как нации. Его политика сразу же после прихода к власти ознаменовалась еврейскими погромами, созданием концентрационных лагерей. Они считали, что интернациональная политика Советского Союза чужда антисемитизму. Они делали такой вывод из того, что в Октябрьской революции, приведшей к созданию нового государства, активно участвовали евреи, что в члены Политбюро партии входил Л.М. Каганович, чуть ли не правая рука Сталина, среди советской интеллигенции, в ее самых элитных слоях, было много евреев (впоследствии, будучи в СССР и столкнувшись с фактами антисемитизма, Маклин был очень огорчен и даже расстроен.) В свою очередь, члены «пятерки» не только не были заражены антисемитизмом, но, напротив, среди их друзей, в особенности у Бланта, было много евреев, которых они ценили и уважали.

Глава IV. ЛУБЯНКА ВЕРБУЕТ БЛАНТА

Поездка Бланта во враждебную Англии страну — СССР, его откровенно марксистские взгляды стали мешать его педагогической и научной карьере. В 1935–1936 годах он замышлял закончить свою очередную книгу (об архитектуре барокко), для этого нужно было свободное время, и он обратился в Кингс-колледж, где освободилась вакансия преподавателя-исследова-теля, о зачислении его в штат.

Кингс-колледж отличался значительным демократизмом. Но неожиданно Блант, чья научная квалификация вполне соответствовала должности, на которую он претендовал, получил категорический отказ, причем руководство колледжа не скрывало, что в основе его решения лежали политические аспекты. Передавали, что один из самых влиятельных преподавателей колледжа профессор Кейнс высказался категорически против приема Бланта, добавив: «В его работах масса марксистской чепухи».

Блант был очень расстроен. Чтобы успокоиться, он предпринимает путешествие в Испанию. Он хотел сам разобраться в том, насколько действительно велика была там угроза фашизма. Отправился он вместе со своим другом Луисом Макнисоном, который тоже хотел «развеяться», но совсем по другой причине, нежели Блант. У него разладилась семейная жизнь: от него только что ушла жена к американскому студенту, и он хотел забыться, осматривая достопримечательности Испании. Перед отъездом они всем говорили, что поехали посмотреть тамошние церкви, прежде чем они будут разрушены в ходе надвигавшейся гражданской войны.

Блант не скрывал, что желает победы республиканцам. Он говорил: «За победой в Испании последует победа во Франции, а потом и в Англии», имея в виду победу социалистических сил. Когда началась гражданская война в Испании, он безоговорочно стал на сторону демократии, Народного фронта, против фашизма. При этом на Бланта, конечно, не могла не произвести впечатления позиция, занятая Советским Союзом в конфликте.

В то время как Англия и Франция своей «политикой невмешательства» фактически содействовали усилению Франко, Советский Союз оказывал реальную помощь республиканской Испании.

Здесь самое время сказать об одном из друзей Бланта — Джоне Корнфорде и его участии в гражданской войне в Испании.

Джон Корнфорд был признанным лидером левых сил в Кембридже. Не только он, но и его родители были широко известны в университете. Его отец Фрэнсис Корнфорд был преподавателем Тринити-колледжа, мать, внучка Чарльза Дарвина, тоже преподавала. Джон Корнфорд был по природе настоящим бойцом. Как раз в 1936 году, когда начался фашистский мятеж в Испании, он участвовал в распространении в центре города коммунистических листовок и был задержан полицией.

Человек дела, готовый сражаться и умереть за свои идеалы, он одним из первых англичан отправился в Испанию в составе интернациональной бригады для борьбы с фашизмом. Его друг из Оксфорда поэт Стефан Спендер называл эту войну «войной света против тьмы». Я был знаком с некоторыми англичанами из интернациональной бригады, в частности с доктором Кро-мом. Он говорил мне, что бригада и ее английские добровольцы находились на самых опасных участках фронта, были всегда там, где тяжело.

Можно предполагать, что Джон Корнфорд был одним из тех, кто никогда не уклонялся от опасности. 28 декабря 1936 г., на следующий день после того как ему исполнился 21 год, он погиб в сражении с войсками генерала Франко. Смерть Корнфорда потрясла Бланта. Он с болью писал о его гибели в журнале «Спектейтор». Блант вспоминал, каким мужественным человеком, очаровательным собеседником, прекрасным оратором был Корнфорд. Смерть друга укрепила Бланта в его решении встать в ряды борцов против фашизма, на сторону Советского Союза.

Кто завербовал его?

Английские историки и публицисты, задавая вопрос, кто завербовал Бланта, высказывают по этому поводу различные версии. Одна из них — что это сделал советский разведчик Теодор Малой. Он известен также под именами Пауля Харда и Петерса. По английским данным, Малой был в 1934–1937 годах резидентом нелегальной советской агентуры в Англии. Сам Блант утверждал, что Малой завербовал других членов «кембриджской группы», а именно Филби, Маклина и Берджеса, но не его. Он утверждал, что никогда не видел Малого.

Английский журналист Эндрю Бойл пишет, что до Малого в Лондоне резидентурой нелегалов руководил некто Леонид Толоконский, работавший первым секретарем советского посольства¹³. Эндрю Бойл, ссылаясь в том числе на Кима Филби, так характеризовал Малого: «Отличается выдержкой и терпением». Малой был человеком необычной судьбы: венгр, католический священник, участвовавший в Первой мировой войне на стороне Австро-Венгрии, он попал в русский плен, отсидел в тюрьме. Здесь, в России, он вступил в коммунистическую партию и впоследствии пошел служить в советскую разведку. Знающие его люди отмечали, что он обладал большой силой воли и умением убеждать собеседников.