Один из пирующих поднялся с земли и направился к ней. С радостным облегчением Анна узнала в нем Лори и бросилась к нему.

— Лори, послушай — здесь английский морской офицер, его только что ранили! Он истекает кровью. По-моему, он наверху. Пожалуйста, пойди к нему! Ты как — в порядке?

— Ты хочешь спросить, не очень ли я пьян? — усмехнулся Лори. — Не волнуйся, сестренка! Верно, я был пьян, но я немного поспал на послеобеденном солнышке. Только недавно проснулся. Я весь искусан муравьями, но не пьян! Так в чем там дело? Кто он, этот парень?

Анна быстро рассказала ему о том, что произошло.

— Сходи к нему, Лори, пожалуйста! Прошу тебя, быстрее!

Лори пожал плечами:

— Не думаю, чтобы это доставило большое удовольствие милорду Черной Бороде, но будь я проклят, если стану сидеть здесь, сложа руки, когда наверху истекает кровью мой соотечественник! Ладно, предоставь это мне. Я сделаю все, что смогу.

Он озабоченно посмотрел на сестру:

— Как ты себя чувствуешь среди этих типов, Ани? Они тебя не трогают?

Было очевидно, что проснувшиеся угрызения совести снова мучают его.

— Не обо мне сейчас речь! — перебила его Анна. — О, Лори, поторопись! Он ведь может умереть от потери крови 1

Лори хотел было еще о чем-то спросить сестру, но потом передумал и смущенно замолк. Не глядя на Анну, он с виноватым видом коснулся ее плеча, повернулся и вошел в дом.

Анна осталась овна на веранде, очарованная прелестью темного ночного сада, утопавшего в серебристом свете луны. Воздух был напоен густым дурманящим ароматом тропических зарослей; казалось, он весь дрожал и вибрировал от бесчисленного множества летающих светляков, огромных гудящих жуков, гигантских бабочек и прочих насекомых. Все вокруг жило лихорадочной жизнью, словно стремясь наверстать знойные часы долгой дневной спячки…

Прохладный ветерок с залива заставил Анну вздрогнуть и плотнее прикрыть распахнутый ворот рубахи. Она вернулась в дом через высокое французское окно в дальнем углу веранды и обнаружила, что стоит неподалеку от лестницы, ведущей наверх…

Анна не сразу сориентировалась в темном коридоре верхнего этажа, пока за одной из дверей не услышала голосов Лори и Мэйнарда. Она постучала, и голоса мужчин мгновенно замолкли.

— Кто там? — после минутной напряженной паузы спросил из-за двери Лори.

— Это я, Анна! Можно мне войти? Я хотела… Я думала… может быть, я сумею чем-нибудь помочь?

Стукнула тяжелая щеколда, и Лори отворил дверь:

— Боже, как ты меня напугала! Ну, входи же скорее, Ани!

Шагнув через порог, Анна очутилась в маленькой, скудно меблированной комнатке. Одинокая свечка в канделябре тускло освещала таз с розоватой водой, окровавленные тряпки, разбросанные на полу, и блестящую сталь хирургических инструментов на табурете у узкой кровати, на которой лежал Мэйнард. Лицо его осунулось от боли и тревожной настороженности, а в глазах можно было прочесть все что угодно, кроме дружелюбия и приветливости.

— Хотел бы я знать, — с трудом проговорил он, — что может понадобиться здесь этой девице?

— Ладно, Мэйнард, — быстро вмешался Лори. — Это моя сестра. Это она прислала меня помочь вам… Все в порядке, Ани, — добавил он, отвечая на безмолвный вопрос в ее встревоженных серых глазах. — У него множество повреждений мягких тканей, но ничего опасного. Он выздоровеет, можешь не беспокоиться. Сейчас принесу спирт и попытаюсь остановить кровотечение. Не открывай дверь никому, пока меня не будет!

Лори вышел из комнаты. Мэйнард продолжал хмуриться; он был ужасно бледен от потери крови.

— Вы все — гнусное сборище мерзавцев и убийц! — заявил он Анне. — Ваш брат — если он действительно ваш брат! — смахивает на джентльмена: но что это за джентльмен, который водит компанию с бандитами? А что касается вас, то я могу обойтись и без забот бесстыдной кабацкой девки! Оставьте меня! Оставьте меня в покое! Я не желаю, чтобы моих ран касались руки негодяев!

— Мой брат — квалифицированный хирург, — мягко возразила Анна. — И, помогая вам, он, вполне возможно, рискует собственной жизнью! Я понимаю, что у вас нет оснований быть признательным ни одному из нас, но вы бы могли, по крайней мере, попытаться быть повежливее…

Яркие пятна гневного румянца вспыхнули на бледных щеках лейтенанта:

— Клянусь богом, лучшая вежливость по отношению к любому из вас — это помочь вам поскорее встретиться с петлей палача!

Он сделал неудачное движение и поморщился от боли.

— Послушайте, — сказал он, пытаясь сохранить самообладание. — Я, вероятно, был слишком резок. Что ж, прошу меня простить. Разумеется, все, что я сказал, относится к Черной Бороде и его банде, а не лично к вам. Но, во имя всевышнего — что делаете здесь вы, в компании этих кровавых ублюдков? Да еще, как мне показалось, по своей доброй воле…

Он хотел было подняться, но от бессилия и боли снова упал на подушки. При виде его страданий сердце Анны смягчилось, и она позабыла свой гнев, который был вызван резкими словами Мэйнарда.

— Лежите, лежите спокойно, прошу вас! — быстро проговорила она, укладывая раненого обратно в постель. — Я подам вам все, что нужно. Только лежите и не шевелитесь!

— Вы, кажется, очень озабочены состоянием моего здоровья, мадам…

— Да, — просто ответила Анна. — Вы держались достойно, мистер Мэйнард, и вели себя так, как и подобает настоящему мужчине и джентльмену. Мы с братом находимся в страшной компании — это верно, но мы еще не разучились ценить настоящее мужество!

— Скажите, — спросил лейтенант после минутного молчания. — Это правда, что Черной Бороде удалось выйти победителем из схватки со «Скарборо»? Вы слышали об этом?

— Да, правда, — сказала Анна. — И я не просто слышала. Я видела, как это произошло. Собственно говоря, это я стояла у штурвала корабля капитана Тича, когда он захватил «Скарборо»…

— Что? Вы — у штурвала? Да вы либо сумасшедшая, либо самая отчаянная лгунья, какую только видел свет! Помилуйте — да неужели же вы настолько глупы, что думаете, будто я поверю вам?

— Мистер Мэйнард, очень жаль, что человек, проявивший такую храбрость, пользуется сейчас своим болезненным состоянием, чтобы оскорблять женщину! Будь вы здоровым — клянусь, я дала бы вам пощечину!

Мэйнард ошеломленно уставился на Анну:

— Пожалуй, вы действительно говорите правду… Но тогда, значит, со «Скарборо»и в самом деле произошло худшее, что может случиться?

Анна кивнула, все еще слишком рассерженная, чтобы говорить.

— В таком случае, чем скорее этот негодяй будет повешен, тем лучше для честных людей! Э-э… мои извинения, госпожа пиратка — ведь он, кажется, ваш покровитель? И как это вы с братом умудрились спутаться с этой бандой грабителей? Должен признаться, мне было бы чрезвычайно любопытно это узнать?

— Не думаю, чтобы это в какой-либо степени касалось вас, сэр?

Анна вся пылала от негодования и досады. Впервые увидев лейтенанта, она внезапно почувствовала какое-то необъяснимое волнение и тревогу. Прежде, встретив подобного человека, она вступила бы в счастливую волшебную страну флирта, случайных многозначительных взглядов, случайных прикосновений, случайных — но заранее запланированных — встреч у подружек на балах и вечерних приемах, — словом, всех тех многочисленных хитроумных и нежных способов, которые придумала прекрасная половина рода человеческого для привлечения к себе внимания без ущерба для своей женской осторожности, благоразумия и достоинства. Теперь же, когда она пришла сюда, проявляя о раненом искреннюю тревогу и заботу и в глубине души надеясь, что, помогая ему, сможет хоть на мгновение вернуть себе кое-что из того, что она потеряла, — он предпочел ее оттолкнуть и презрительно высмеять.

Наступило долгое томительное молчание. Наконец, Мэйнард глухо произнес:

— Ненависть к бандитам — в моей крови, мадам, а ваш Черная Борода — бандит, хотя, вне всякого сомнения, достаточно ловкий и отважный. Прошу прощения за мои резкие слова, которые не могут относиться к вам, если вы не принадлежите к его банде. Я не имел намерения высмеивать вас — и поверьте, если вы против своей воли оказались в такой двусмысленной ситуации, то я искренне соболезную вам и обещаю помочь всем, чем смогу!