— Фей иннунад де-мин де-сул де-кет. Мазой перестал обращать на него внимание и попытался повторить одно из заклинаний, надеясь, что его смех не потревожит Альтона. Он ни минуты не сомневался, что Альтону ничего не удастся добиться, и не хотел ещё раз слушать эту дурацкую болтовню с самого начала.

Но очень скоро, услышав взволнованный шепот Альтона: «Мать Джинафе?» Мазой мгновенно сосредоточился на происходящем. И в самом деле, необычный шар зеленоватого дыма появился над пламенем свечи и постепенно принял более определенную форму.

— Мать Джинафе! — снова ахнул Альтон. Перед ним парил не вызывающий сомнений образ его мёртвой матери. Дух, явно сбитый с толку, осмотрел помещение. — Кто ты? — спросил он наконец.

— Я — Альтон. Альтон Де Вир, твой сын.

— Сын? — спросил дух. — Твой ребёнок.

— Я не помню, чтобы у меня был настолько безобразный ребенок.

— Это маскировка, — быстро ответил Альтон, оглядываясь на Мазоя и ожидая очередной насмешки.

Если раньше Мазой ворчал и сомневался в Альтоне, то теперь на его лице было написано искреннее уважение. Улыбнувшись, Альтон продолжал:

— Просто маскировка, чтобы я мог ходить по городу и требовать отмщения нашим врагам!

— По какому городу?

— Мензоберранзану, конечно. Но дух, казалось, не понимал.

— Ты — Джинафе? — настаивал Альтон. — Мать Джинафе Де Вир?

Черты лиц духа сморщились, словно он думал над вопросом.

— Да, была…. я думаю.

— Верховная мать Дома Де Вир. Четвёртого Дома Мензоберранзана, подсказывал Альтон, волнуясь всё больше и больше. — Верховная жрица Ллос.

При упоминании Паучьей Королевы искра воспоминания пробежала по лицу духа.

— О нет! — отверг его дух. — Джинафе все вспомнила. — Ты не должен был делать этого, мой уродливый сын!

— Это только маскировка, — прервал её Альтон.

— Я должна тебя покинуть, — продолжал дух Джинафе, нервно оглядываясь вокруг. — Ты должен меня отпустить.

— Но мне нужно кое о чём тебя спросить, Мать Джинафе.

— Не называй меня так! — пронзительно закричал дух. — Ты не понимаешь! Я в немилости у Ллос….

— Прошу…. — равнодушно прошептал Мазой, ничуть не удивившись.

— Только один ответ! — потребовал Альтон, отказываясь упустить ещё одну возможность узнать имена своих врагов.

— Быстрее! — пронзительно крикнул дух.

— Назови Дом, который уничтожил Де Виров.

— Дом? — Джинафе подумала. — Да, я помню ту ужасную ночь. Это был Дом….

Дымовой шар лопнул и потерял форму, образ Джинафе исказился, и последние её слова превратились в неразборчивое бормотание. Альтон вскочил с места.

— Нет! — закричал он. — Ты должна сказать мне! Кто мои враги?

— Может быть, я подойду на эту роль? — сказал дух совершенно другим голосом и таким властным тоном, что Альтон побледнел.

Перед Альтоном возникло уродливое существо, которое своим уродством превосходило даже Безликого. Отвратительнее не могло быть на Материальном уровне.

Альтон, конечно, не был священником и никогда не изучал религию Дроу, кроме основных догматов, которым учили мужчин этой расы. Однако он тут же узнал существо, парящее перед ним, ибо оно появилось в виде сочащейся каплями скользкой палки из расплавленного воска: это была Йоклол, прислужница Ллос.

— Как ты смеешь мешать мучениям Джинафе? — прорычала йоклол.

— Проклятье! — прошептал Мазой, медленно сползая вниз, под чёрную скатерть стола.

Даже он, со всеми своими сомнениями относительно Альтона, не ожидал, что его изуродованный наставник накличет на них такое.

— Но…. — заикнулся Альтон.

— Никогда больше не беспокой этот уровень, жалкий маг! — ревела Йоклол.

— Я не пытался войти в Бездну, — робко возразил Альтон. — Я только хотел поговорить с….

— С Джинафе! — проворчала Йоклол. — Впавшей в немилость жрицей Ллос. И где же ты, глупец, ожидал увидеть её дух? Резвящимся на Олимпе с фальшивыми богами наземных эльфов?

— Я не думал….

— А ты думаешь когда-нибудь? — огрызнулась Йоклол.

«Не-а», — про себя ответил Мазой, стараясь оставаться незаметным.

— Никогда больше не беспокой этот уровень, — в последний раз предупредила Йоклол. — Паучья Королева беспощадна, она не терпит надоедливых мужчин!

Текучее лицо создания вдруг полыхнуло и раздулось за пределы дымового шара. Услышав булькающие, бурлящие звуки, Альтон вместе со стулом откинулся к стене, подняв перед собой руки, словно защищаясь. Рот Йоклол невероятно широко раскрылся и изрыгнул град каких-то маленьких предметов. «Камни?» — в недоумении подумал безликий маг. И тут один из предметов ответил на его молчаливый вопрос.

Он прилип к чёрному одеянию Альтона и пополз вверх к его открытой шее. Пауки.

Волна восьминогих насекомых ринулась под небольшой столик, заставив Мазоя откатиться в противоположную сторону. Он с трудом поднялся на ноги, обернулся и увидел Альтона, отчаянно топающего ногами, шлепающего себя по телу, стараясь отделаться от этих ползучих тварей.

— Не убивай их! — крикнул Мазой. — Убивать пауков запрещено свя….

— Пусть все священницы и их законы провалятся в Девять Проклятых Кругов! — взвизгнул в ответ Альтон.

Мазой пожал плечами, беспомощно соглашаясь, пошарил под складками своего платья и вытащил тот самый самострел, из которого много лет назад был убит Безликий. Он сравнил мощь этого оружия и крошечных паучков, ползающих по всей комнате.

— Чересчур мощное? — вслух спросил он и, не услышав ответа, снова пожал плечами и выстрелил.

Тяжелая стрела, словно ножом, резанула плечо Альтона, оставив глубокий след. Маг уставился на свое плечо, потом с отвратительной гримасой повернулся к Мазою.

— У тебя на плече был паук, — объяснил студент. Выражение лица Альтона не смягчилось.

— И спасибо не скажешь? — проворчал Мазой. — Глупый Альтон, все пауки на твоей стороне комнаты. Помнишь?

Он повернулся, чтобы уйти, и крикнул через плечо:

— Хорошей охоты!

Он протянул руку к двери, но как только его пальцы коснулись ручки, поверхность портала превратилась в образ Матери Джинафе. Она широко улыбнулась, слишком широко, и невероятно длинный и мокрый язык высунулся и лизнул Мазоя в лицо.

— Альтон! — взвизгнул он, отпрянув к стене, подальше от этого липкого языка.

Он увидел, что маг занят заклинанием. Альтону с трудом удавалось сосредоточиться, поскольку рой пауков продолжал взбираться вверх по его платью.

— Ты уже мёртв, — равнодушно заметил Мазой, покачав головой.

Преодолевая отвращение к этим карабкающимся тварям, Альтон упорно придерживался строгого ритуала заклинания и заставил себя довести его до конца.

За все годы учения Альтон никогда бы не поверил, что способен на такое; он посмеялся бы, если бы кто-то хотя бы упомянул об этом. Теперь же это казалось ему более предпочтительным уделом, чем ползучая смерть, насланная Йоклол.

Он бросил к своим ногам огненный шар.

Голый и безволосый, Мазой добрался наконец до двери и кубарем выкатился из этого ада. Объятый пламенем учитель выбежал за ним, сдирая со своей спины клочья горящей одежды.

Пока Мазой наблюдал, как Альтон смахивает с себя последние языки пламени, приятное воспоминание мелькнуло вдруг в его голове, и он выразил словами единственную мысль, занимающую его в данный момент:

— Лучше бы я убил его, когда он был опутан паутиной.

Немного погодя, когда Мазой вернулся в свою комнату и к своим занятиям, Альтон надел декоративные металлические браслеты, по которым в нем узнавали учителя Академии, и вышел из Магика. Он направился к широкой пологой лестнице, спускающейся от Брешской крепости, и сел на ступеньку, глядя на панораму Мензоберранзана.

Но даже вид города не мог отвлечь Альтона от мыслей о последней неудаче.

Шестнадцать лет он отказывался от всех других мечтаний и амбиций, поглощенный поисками виновного Дома. И все шестнадцать лет он терпел неудачу.