Последние сомнения исчезают. Отто Коцебу окончательно уверовал в то, что он «находится действительно в широком проходе». Радость командира разделяют и ученые, и матросы. Впереди к востоку расстилается открытое море — начало великого пути из Тихого океана в Атлантический.

В эти солнечные утренние часы 2 августа ни Отто Коцебу, ни его помощник Глеб Шишмарев, ни Иван Эшшольц, ни Адальберт Шамиссо не подозревают о том, как жестоко они обманулись.

Между тем уже вечером появились тревожные признаки. Берега пролива начали сужаться; суша виднелась во многих местах. На юге появились горы. Они распространялись к востоку, как будто стремясь слиться с горной цепью на севере. Но пока еще их, вероятно, разделяла открытая вода… Именно к этому месту Коцебу направил свой корабль. Ему не хотелось признаваться в своей ошибке. Он надеялся, что между горными хребтами существует пролив, которым он проникнет в океан.

Всю ночь плыли на восток. Утро выдалось серое. Небо плотно закрывали тучи. Над водой держалась дымка. Трудно было определиться. И как ни хотелось Отто Евстафьевичу проникнуть дальше к востоку, ему пришлось отдать якорь. Несколько томительных часов он провел в бездействии, ожидая, когда улучшится погода…

К полудню 3 августа ветер разогнал тучи. Выглянуло солнце. Засверкали верхушки волн. На востоке, недалеко от корабля, ясно обозначился пролив шириной около 10 верст, окруженный с севера и юга утесистыми берегами.

«Мы еще не оставляли надежды открыть проход в Ледовитое море, тем более, что этот пролив, по-видимому, сливался с горизонтом», — писал Коцебу в своем дневнике.

Он снова пустился в путь. Через несколько часов корабль был в проливе. На юге, у входа в него, виднелся небольшой остров. На север, до самого горизонта, простиралось открытое море. Коцебу послал нескольких матросов на шлюпке промерить глубины. Они оказались чрезвычайно малыми. Это известие было для Отто Евстафьевича жестоким ударом. Мечты его об открытии прохода в Ледовитый океан рушились…

«К большому нашему сожалению, мы уверились, что находимся не в проливе, а в обширном зунде…», — писал Коцебу.[50]

Он решил дать отдых команде, а самому вместе с Шамиссо и Эшшольцем заняться исследованием только что открытого острова.

Хотя проход в Ледовитое море еще не открыт, Коцебу отдает себе отчет, что экспедиции удалось совершить выдающееся географическое открытие. На воду снова спускаются шлюпки. Коцебу спешит высадиться на неведомый остров, которому он присваивает имя своего ученого спутника Адальберта Шамиссо, увековечивая тем самым на карте мира его заслуги перед наукой.

День чудесный. Ветер уже давно разогнал облака. Сияет солнце, оставляя серебряные дорожки на зеленоватых волнах пролива. Воздух необыкновенно прозрачен. Вдалеке четко вырисовываются утесистые берега острова. Тепло, словно в Петербурге в погожий августовский день. Тихо… Слышно только, как кричат неугомонные чайки и шумят птичьи базары на скалах.

Разыскав низменную косу, путешественники высаживаются на остров. Из густой зеленой травы одна за другой поднимаются стаи куропаток. Нехотя пускаются наутек несколько зайчишек. На земле видны следы песцов. На скалах нет ни снега, ни льда. Всюду мох и трава. Под защитой утесов приютилось несколько низеньких полярных ив. Находке этих жалких деревцов Коцебу искренне радуется. С тех пор как он покинул Камчатку, это первая встреча с древесной растительностью.

Несколько часов Коцебу, Эшшольц и Шамиссо посвящают обследованию острова. С недоумением и любопытством взирают на путешественников тюлени, которые, лежа на прибрежных камнях, греются на солнце. Тысячи птиц оглушают их пронзительными криками. Не покладая рук трудится Отто Коцебу над описью неведомых берегов. Возвращаясь на корабль, он привозит первую и необыкновенно точную карту острова Шамиссо.

Нетерпение овладевает офицерами и учеными. В 6 часов утра 4 августа они снова оставляют бриг «Рюрик» и на двух шлюпках направляются на север, где, как им кажется, безбрежно раскинулось море и где они еще надеются отыскать загадочный проход в Ледовитый океан.

Все благоприятствует плаванию. Попутный ветер наполняет паруса. Сияет солнце. Но счастье изменяет Отто Коцебу. Пройдя более 25 верст, он высаживается на высокий берег и, поднявшись на вершину скалы, спешит осмотреть окрестности. Перед его глазами предстает неожиданная картина.

«Открыли мы, — признается он впоследствии, — что находимся на узкой косе, и что берег, простирающийся к северу, по-видимому, соединяется с лежащим на востоке. Нечаянное открытие сильно нас опечалило: между тем, однако, оставалась нам еще некоторая, хотя небольшая искра надежды, поелику соединение берега не со всех сторон видно было».[51]

Удивительно стоек и необыкновенно целеустремлен этот человек. Один за другим он определяет астрономические пункты, придавая своим картам точность, достойную восхищения. Тщательно исследует он изгибы берега и глубины предполагаемого пролива, упорно не расставаясь с верой в существование прохода в Ледовитый океан. Однако вечером, к своему глубокому огорчению, он убеждается в ошибке. И на севере его шлюпки упираются в песчаные мели, за которыми высится круто поднимающийся вверх берег. Но вид удивительно живописных скал не доставляет ему радости.

Коцебу с горечью записывает в своем журнале: «Таким образом, должен был я оставить утешительную надежду найти здесь проход».[52]

Продрогшие и усталые путешественники согреваются супом, который они едят из общего котла, и ложатся спать под открытым небом. Неожиданно налетает ураган, и всю ночь путешественники проводят под проливным дождем.

В течение трех дней Отто Коцебу исследует южные и восточные берега огромного залива, но нигде не видит прохода из него в Ледовитый океан. В восточной части бухты он наталкивается на две эскимосские хижины. В них он находит оружие, искусно изготовленное местными жителями. Он берет несколько стрел, в обмен оставляет нож и топор.

Обследованию залива мешают бури. Еще одну ночь проводят моряки и ученые под проливным дождем. Погода ухудшается. Утром 8 августа Коцебу решает возвратиться на корабль. Когда половина пути до «Рюрика» пройдена, налетает нежданный ураган. Приходится возвращаться обратно и сушить промокшую одежду у костра. И вдруг на долю экспедиции выпадает необыкновенная удача.

«На другой день, — писал в журнале Коцебу, — к большому нашему удивлению уверились, что берег, на котором провели ночь, состоял не из земли, но чистого льда. Лед сей возвышается перпендикулярно от поверхности моря около 100 фут, состоит из цельной массы и занимает пространство на несколько миль. Верх оного покрыт тонким слоем глины и малою частью земли, всего пальца на два толщиною. На сей покрышке зеленеет трава, цветут некоторые цветы и растет мелкий кустарник, мы целый день бегали по сим местам, но никому не могло прийти в голову, что имеем под собой лед, ежели бы не доктор Эшшольц нечаянно попал на такое место, где часть сего ледяного берега, вероятно, действием солнца или крепкого вихря потеряла свою земляную оболочку и тем самым дала нам способ сделать сие странное открытие. В сем месте лед, потеряв уже свое покрывало от действия воздуха и солнца, беспрестанно таял; удивлению достойно, что от сего происходил запах весьма тяжелый, наподобие смраду от жженой шерсти. Здесь мы нашли кости мамонта, которые вытаивали из льда, что придает еще более странности сим горам. Мнение о сем явлении может быть различно; что касается до меня, то я думаю, что сии горы не могли составиться здесь, но должны быть брошены сюда какою-либо революцией земли с полюса».[53]

Детально обследуют ученые вновь открытое чудо природы. В ознаменование столь радостного события Коцебу называет только что обследованную, лежащую к северо-востоку от острова Шамиссо бухту губой Эшшольца.