Ник Брэден с бесстрастным лицом поднял глаза на Моргана. Он ожидал, внешне покорный, но рейнджер почувствовал его настороженность. Морган всегда ощущал ее, но на этот раз мозг посылал ему собственные сигналы тревоги, и они пронизывали его, будто серия динамитных взрывов. Рука его машинально потянулась к поясу с оружием. Прикосновение было успокаивающим. Он взглянул на покрытые осиновыми и хвойными лесами склоны холма. Ничего подозрительного; к тому же он был чертовски осторожен эти два дня, а прошлой ночью даже проехал немного назад по следу, привязав вначале Брэдена к дереву. Он мог поклясться, что позади никого нет, но его поражала собственная нервозность.

Морган опустился на колени, и руки его пробежали по лодыжке Брэдена. Она была не сломана, но и не здорова — быстро распухла и приобрела красновато-лиловый цвет. По меньшей мере она сильно вывихнута.

— Мы сделаем здесь привал, — коротко объявил он. Брэден продолжал пристально смотреть на него, ожидая дальнейших указаний Моргана. Если Ник притворяется, подумал рейнджер, то он делает это чертовски хорошо.

Он вспомнил, как шептались Ник и его сестра, но они не могли знать о маршруте, который он выберет. Если Лорили следует за ними незаметно для Моргана, он готов съесть собственную пропотевшую шляпу.

И все же он не хотел рисковать.

— Подойди к тому дереву, — приказал он, указывая на стройную, но сильную осину. Брэден заколебался.

— Не забывай, о чем я говорил тебе в Медсин-Боу. В ту минуту, как ты начнешь досаждать мне больше живым, чем мертвым, ситуация изменится. — Он знал, что голос его сейчас холодный и жгучий, как ветер, начинающий шевелить золотистые деревья.

Брэден взглянул на дерево в нескольких футах от него и скользнул к нему, помогая себе здоровой ногой и скованными наручниками руками. Морган живо взял пустой манжет ножных оков, обвил цепь вокруг дерева и замкнул ее снова, надежно приковав Брэдена. Затем бросил парню его носок и сапог.

— Пойду напою лошадей, — сказал он, гадая, почему объясняет свои поступки пленнику. — Потом согрею воды для твоей лодыжки.

— Меня удивляет твоя забота.

— А меня нет, — мрачно бросил Морган. — Но я все же не хочу, чтобы ты продолжал тянуть время.

Брэден криво улыбнулся, и Морган уже не сомневался, что падение было неким образом спланировано. Повреждение подлинное, но не случайное — всего лишь попытка затянуть время, испытать его. Морган начал чертовски уставать от этих трюков.

Эти мысли не шли у него из головы, пока он поил лошадей, а затем стреноживал их на ночь. Морган быстро собрал хворост для небольшого костра. Он согреет воду, сделает Брэдену компресс на лодыжку, затем загасит костер, хотя ночь и обещает быть холодной. Ему не слишком хотелось маячить силуэтом на фоне пламени или заявлять о своем присутствии отблесками костра.

Разжигая костер, он то и дело поглядывал на горизонт. Еще час, и наступит ночь. Он прислонил винтовку к дереву, подальше от Брэдена, разорвал на части одну из немногих своих рубах и намочил материю в согретой воде. Протянув влажную ткань Брэдену, он следил, как парень осторожно оборачивает лодыжку, вздрагивая от прикосновения горячей материи.

— Благодарю, — пробормотал Ник.

— Не за что, — ответил Морган, в его голосе были те же насмешливые нотки, которые он зачастую слышал от своего арестанта. — Потому что завтра ты будешь скакать весь день, в каком бы состоянии ни была лодыжка.

— Я и не рассчитывал на другое.

— Вот как? Значит, зря старался?

— Не знаю, о чем ты говоришь.

— А я думаю, знаешь, — протянул Морган. — И мы наверстаем каждую проклятую минуту.

— Как скажешь, — пожал плечами Брэден.

Морган загасил огонь. Ночь опускалась быстро, и облака заслоняли луну. Хорошо, что они сделали привал. Сегодня ночь будет абсолютно темной.

— Поспи, Брэден. Мы тронемся на рассвете.

Ответа не последовало, но в гаснущем сером свете сумерек Морган смог заметить, как блеснули белые зубы Ника. Он тоже скрипнул зубами: и он, и Брэден знали, что этой ночью он вряд ли сомкнет глаза.

Лори следила за приближением всадников с того места меж камней, откуда открывался вид на единственную тропу на пятьдесят миль в округе. Усилием воли она пыталась заставить их приблизиться, но они остановились на недостижимом для пистолета расстоянии, и тут она заметила, как Ник упал и схватился за лодыжку.

Она подумала о том, чтобы спуститься вниз и сократить расстояние, но рейнджер то и дело осматривался. Любое движение куста или камня насторожит его, а она не должна этого допустить. Только не сейчас.

Она тихонько спустится к ним ночью, когда тьма скроет всякое движение. А затем, на рассвете…

Что же на рассвете?

Лори пожевала кусочки вяленого мяса, отчасти чтобы успокоить нервное волнение и отчасти из необходимости утолить голод. Когда она прикоснулась к револьверу, руки ее дрожали. Обычно она полностью полагалась на то, что сможет попасть в любую цель, неподвижную или движущуюся. Ведь она сбивала выстрелами яблоки с голов братьев и тех добровольцев из публики, у которых хватало на это смелости. Она была метким стрелком.

Но все же девушка не была уверена, что сможет ранить или убить человека, тем более настолько похожего на ее брата, что она вздрагивала каждый раз, когда видела их вместе. Человека, которого целовала с такой злой страстью, который пробудил в ней неведомые желания и даже тронул ее сердце своим одиночеством и искренностью.

И все-таки ей придется попытаться. Рейнджер не отдаст добровольно своего оружия, особенно ей. Она знала это так же хорошо, как знала о невиновности Ника.

Лори дрожала в холодном ночном воздухе. Поверх рубашки и штанов на ней была куртка, постельную скатку она оставила притороченной к седлу кобылы, довольно далеко отсюда. Она не смела покидать это место, чтобы найти лошадь. Лори вытянулась на спине и уставилась в небо, черное и без обычных блесток, словно кто-то затянул его одеялом, загасив все светильники. На душе у нее было также темно.

Ник следил за наступлением рассвета. Ему было слишком неуютно, чтобы хорошо выспаться, и удалось лишь немного подремать. Он чувствовал себя скорее больным, чем отдохнувшим.

Дьявольски холодно, подумал он с неуместным юмором. В этих горах сентябрьская погода непредсказуема. Его не удивило бы, разразись сейчас снежная буря, — настолько тревожны были темные облака, несущиеся по небу.

Но не холод лишил его сна, он привык спать под открытым небом в любую погоду, — у него сильно болела лодыжка. Должно быть, на этот раз он перехитрил сам себя. Ник упал нарочно; ему и не пришлось особенно стараться с проклятыми оковами на ногах. Он хотел лишь симулировать легкое ранение, достаточное, чтобы замедлить их продвижение. Вместо этого оковы вынудили его упасть тяжелее, чем он рассчитывал, и рухнуть всем телом на правую лодыжку.

Он потянулся вниз и снова ощупал ее. Этим утром лодыжка распухла еще сильнее. Теперь ему не удастся надеть сапог, но зато Дэвис вряд ли укрепит на ней ножное железо. По крайней мере он на это надеялся. Проклятье, теперь это уже не обязательно. Ему повезет, даже если он просто сможет встать на ноги.

Ник оглянулся на лес. Осины меняли свой цвет. Вчера, на солнце, они были ярко-золотыми, сегодня же, под грузными облаками, они казались серыми. А может, все дело в его настроении.

Он увидел лишь одно яркое пятно в той картине, которая не выходила у него из головы. Лори не появилась и, по-видимому, сделала то, о чем он просил ее впервые в своей жизни. Иначе она уже показалась бы неподалеку, ведь у нее просто-напросто не хватило бы терпения прождать так долго; к тому же он сомневался, что она смогла бы выслеживать их незаметно. Поэтому Ник предположил, что она отправилась за помощью в Денвер на Клементине — кобыла гораздо быстрее, чем дилижанс, достигнет цели. Теперь Ник и рейнджер остались один на один, что было Нику на руку.