С.Л. Лепин

БОГУШ Франтишак Ксаверий Михал (1746-1820)

- теолог, философ, историк, писатель Великого княжества Литовского. Окончил иезуитский коллегиум и Виленскую иезуитскую академию. После запрещения ордена иезуитов (1773) был домашним учителем у реформатора ВКЛ А. Тизенгауза, вместе с которым побывал в Германии, Франции, Италии. После отставки Тизенгауза жил в Вильне. За участие в восстании Т. Костюшко интернирован в Смоленск. Позже вернулся в Вильню, с 1804 - в Варшаве, полностью посвятил себя науке. Автор работ: "Философ без религии" (1785); "О начале народа и языка литовского" (1808); "Литературная жизнь М. Почебута", "Похвала Иохиму Хрептовичу", "Воспоминания об Антонии Тизенгаузе" и др. Многие работы Б. остались неопубликованными.

Э.К. Дорошевич, В.Л. Абушенко

БОДРИЙЯР (Baudrillard) Жан (р. 1929)

- французский философ, социолог, культуролог. Основные сочинения: "Система объектов" (1968), "Зеркало производства" (1973), "Символический обмен и смерть" (1976), "Симулякры и симуляция" (1981), "Фатальные стратегии" (1983), "Транспаранс Зла" (1990) и др. Начинал свою творческую деятельность с попытки критического переосмысления марксизма посредством обращения к структурно-лингвистическому психоанализу Лакана и структурной лингвистике Соссюра. В результате от дополнения критики политической экономии Б. перешел к оригинальной разработке теории знака, символических объектов и коммуникаций, а затем создал собственную теорию с привлечением обширного исторического материала. Критика "политэкономии знака", в отличие от марксистской, анализирует не товарную форму стоимости, а ее знаковую природу, где выделяются функциональная логика потребительской стоимости, основанная на принципе полезности, экономическая логика меновой стоимости (принцип эквивалентности), дифференциальная логика знаковой стоимости (принцип различия) и логика символического обмена (принцип амбивалентности). Опираясь на экономические концепции Мосса и Батая, Б. подчеркивает особую значимость логики символического обмена, поскольку именно ее нарушение способствует "абстрактной рационализации" объектов и превращению их в товар или знак. Этот процесс означает планомерное редуцирование, сведение качественного разнообразия объектов обмена к единой форме стоимости, сочетающей в себе потребительскую, меновую и знаковую формы и обращающей сами объекты в товар. Отсюда, согласно Б., следует ход, радикально изменивший судьбу европейской цивилизации: товар и знак последовательно отождествляются и подменяют друг друга, разрушая механизмы традиционного контроля смыслов, а затем и весь лежащий в основе культуры процесс означивания как технологии "символического производства". Такая трансформация знаков произошла в эпоху Возрождения и привела к тому, что универсальным языком обмена становится абстрактный код, аналогичный деньгам в качестве всеобщего эквивалента стоимости и получающий независимость от предметной материализации. В результате нарушается символическая структура всех типов коммуникации, господствовавших в доиндустриальных обществах и подразумевавших "обратимость" знака не только во взаимодействии с материальным эквивалентом, но и со значением этого знака, его смысловым содержанием. Код обретает автономность в своей собственной сфере смыслов, независимой от объектов, и в исторической экстраполяции стимулирует зарождение и развитие капитализма, пользующегося именно возможностью разрыва и дистанцирования "означающего" от "означаемого" в присвоении реальной власти прибавочной стоимости. Власть - это возможность не только непосредственного обладания объектами, но и придания им произвольной моральной ценности, приравниваемой к экономической стоимости, а в дальнейшем создание системы смыслоозначения и номинации как тотального экономического, политического, идеологического контроля. Целью системы является воспроизводство и стабилизация единства социума, с необходимостью требующего "вытеснения" смерти не только из сферы социальности (ради иллюзии бессмертия социального организма во вневременных формах символов культуры), но и из самой реальности, которая подвержена энтропии, распаду и аннигиляции, а потому не обеспечивает стабильного соответствия конечной, ускользающей в небытие предметности по отношению к непрерывно воспроизводимой и возобновляемой знаковости. Поставленная перед такой сверхзадачей, система испытывает перенапряжение и, предотвращая самоуничтожение, сознательно упрощает свою цель до "симуляции вечности" за счет отказа от реальности, замкнутости на себя, автореферентности и самосовершенствования, которое исторически выглядит как "подделка социальности" (от Ренессанса до промышленной революции), "производство социальности" (в эпоху развития капитализма) и "симуляция социальности" (на современном этапе). К данному моменту исчерпывает себя и процесс исторической трансформации закона стоимости, последовательно видоизменяющегося из "естественного" в "товарный" и "структурный" посредством перехода знака на нескольких этапах из "строя видимости" в "строй симуляции"; от адекватного отражения глубинной реальности к ее извращению, "маскировке отсутствия" и утрате всякого соответствия ей. В результате непрерывной эксплуатации языка кода в качестве инструмента социального контроля к концу 20 в. знаки окончательно отрываются от своих референтов и получают полную автономность сигналов - "симулякров", воспроизводящих и транслирующих смыслы, неадекватные происходящим событиям и факты, не поддающиеся однозначной оценке. Современный мир, согласно Б., - это мир промышленных моделей "симулякров", производящих самих себя, циркулирующих в условности своего бытия и апеллирующих только к своей собственной реальности. Вся иная реальность, в том числе историческая, оказывается для нас имплантированной в область средств массовой информации и характеризуется сверхтекучестью, сверхпроводимостью, контаминацией и перенасыщенностью. Проходя через стадии "соблазна" или "совращения", мы оказываемся во вселенной "гиперреальной" симуляции, где "нереальность" возможна только в виде сходства "реального" с самим собой, где все события воспроизводят уже когда-то случившееся, а движение обречено на все возрастающую неопределенность: "фатальные стратегии" сменяются фрактальной формой рассеивания. "После оргии", когда "все состоялось" и "взрывной момент современности" окончательно исчерпан такими чертами характеризует Б. современное состояние западной культуры. На протяжении последних двадцати лет Б. ставил диагноз постиндустриальному обществу и предлагал "сэкономить конец века", непосредственно перейти сразу в 2000 год, поскольку он "уже состоялся", а ассимптотическая траектория истории обречена на бесконечное приближение к своему концу, никогда не достигая его и удаляясь в противоположном направлении.

А.Я. Сарна

БОКЛЬ (Buckle) Генри Томас (1821-1862)

- британский мыслитель и историк. Испытал большое влияние идей Конта. Главное сочинение - незаконченная двухтомная "История цивилизации в Англии" (1857-1861). Предпринял попытку применить к истории закон причинности в духе материализма, отвергая соответствующие гипотезы о предопределении, сверхъестественных вмешательствах либо господстве случайностей и тем самым "поднять историю на один уровень с другими отраслями знания". Особое внимание обращал на статистически значимые составляющие в поведении больших масс людей. Установил, что "все должно быть результатом двоякого действия: действия внешних явлений на дух человека и духа человеческого на внешние явления". Разделял представления географического детерминизма, объясняя эволюцию народов влиянием ландшафта, климата, почвы, рациона питания и даже "общего вида природы". Различал ландшафты, способствующие развитию рассудка и логической деятельности (Европа), которые предзадавали подчинение природы человеку, и ландшафты, возбуждающие воображение (районы возникновения древнейших цивилизаций и пояс тропиков), которые способствовали процессу подчинения человека природе. Пищу Б. трактовал как вторичный фактор, зависящий от климата и почвы, при этом "почвой обусловливается вознаграждение, получаемое за данный итог труда, а климатом - энергия и постоянство самого труда". Главным фактором исторического развития считал умственный прогресс и накопление практических знаний и умений людей. "Умственный фактор" трактовал как "истинный двигатель" общественной эволюции, что "может быть доказано двумя различными путями: во-первых, тем, что если не нравственное начало движет цивилизацией, то остается приписать это действие одному умственному; а, во-вторых, тем, что умственное начало проявляет такую способность все обхватывать, которая совершенно достаточно объясняет необыкновенные успехи, сделанные Европой в продолжении нескольких столетий". Б. признавал важную роль безграничной "энергии человека" в сравнении с ограниченностью ресурсов природы. Прогрессиям и научная основательность Б. сделали его труды весьма популярными (но только кратковременно - лишь в третьей четверти 19 в.).