Представляя, с весёлым злорадством, дальнейшее развитие этой ситуации, я протянул руку и взял котелок. Сказал: – Спасибо тебе, мой верный Санчо Пансо, — повернулся и прошёл в свою теплушку. У самой двери крикнул Наилю:

— Минут через десять зайди, доложишь мне результаты своей поездки во вторую роту.

Попав внутрь помещения и закрыв дверь, я от души рассмеялся, представив себе, какая сейчас должна быть физиономия у Шерхана. Потом уселся за стол, достал ложку и начал с наслаждением поглощать горячий, наваристый борщ, про себя нахваливая поваров, приготовивших такую вкуснятину. После того, как я полностью подчистил котелок, мой взгляд, остановился на инициалах, выцарапанных на боковине этой жестянки. Там отчётливо читалось ЮЧ – это были мои инициалы. Вот если бы Шерхан сейчас увидел мою физиономию, он бы неделю смеялся до упаду.

Мои, последовавшие за этим, самобичевание и досаду за недоверие к людям прервал сам виновник этого фиаско – Шерхан. Он, смешно отдуваясь от только что усвоенной, судя по всему, весьма изрядной доли борща, зашел доложить мне о результатах посещении второй роты. Я, под впечатлением от всех тех, не совсем чистых мыслей про этого прекрасного парня, которые только что пролетели в моей голове, внимательно его выслушал. И, против обыкновения, не вставил ни одного язвительного замечания. Потом посвятил его в подробности нашего очередное задания и предложил помочь ему подготовить к боевым действиям его автомат. Закончив профилактические работы с обоими автоматами, продолжая осыпать Шерхана любезностями, теперь уже предложил ему пойти в первый, командирский заход в баню. Когда в ней самый хороший, сухой пар. Перед этим, как раз, зашёл Бульба и доложил, что баня прогрета, и можно идти мыться.

После бани я ещё раз обошел, все подразделения и узнал, как идёт подготовка к рейду. Всё шло вроде бы по плану, никаких сбоев не было. Для ребят, которые уходили в рейд, были уже подготовлены места для отдыха в трёх финских блиндажах. Остальные, всё, то время, пока мы отсыпаемся, должны были тесниться в одном тёплом блиндаже и охранять наш сон. Со мной в этот рейд шли самые лучшие бойцы из всех трёх взводов. Кроме этого, из огневого взвода я брал двух наводчиков «Бофорсов». У меня была идея, если всё пойдёт хорошо, то тогда можно будет захватить какой-нибудь дот и его орудием немножко пострелять по позициям финнов. Не всё же этим гадам, сидеть под бетонными колпаками и безнаказанно расстреливать беззащитную русскую пехоту.

Убедившись, что в роте всё нормально, я со спокойным сердцем пошёл в свою теплушку. Там Шерхан уже подготовил постели и вскипятил чайник. Попив с ним чаю, мы завалились спать. Продолжающиеся раздаваться в отдалении взрывы снарядов, нисколько не мешали нашему хорошему настроению и спокойному сну

Глава 21

Разбудил меня Шерхан – оказывается, уже стукнуло восемь часов вечера, и пора было собираться. Выход у нас был запланирован в десять часов ночи. Перекусив принесённым борщом, одевшись в свою походную амуницию, захватив оружие, я вышел из теплушки. Здесь, прямо на улице, мы ещё раз обговорили с командирами взводов порядок нашего движения и роль каждого из них в предстоящей операции. Потом загрузили в мою теплушку боеприпасы, динамитные шашки и автоматы. Красноармейцы, изображающие пленных, должны будут в неё впрячься. Якут, с его азиатской физиономией, был среди них. Его ружьё со снайперским прицелом нёс красноармеец, изображающий конвойного. Свой автомат он положил в теплушку.

Я был уверен, что наличие этой будки увеличит достоверность принадлежности нас к финской спецгруппе. Ведь захваченная нами, диверсионная егерская группа под командованием капрала Урхо Кайконена не один раз протаскивала эту будку через проход в укрепрайоне. Лица людей могли и не запомнить, а такое нелепое сооружение запомнил бы любой часовой. По-моему, эта будка была лучше, чем любой пропуск. Поэтому я жертвовал скоростью передвижения, ради достоверности образа финской спецгруппы, возвращающейся с задания с пленными и добычей. Сопровождающие эту группу солдаты, были из подразделений, разбитых в деревне Суомиссалми.

Именно такая была у меня легенда для проникновения в нутро финской обороны. Ну, а потом, когда мы минуем минные поля и проволочные заграждения, можно будет от души повеселиться, как говориться, потаскать удачу за бороду. Финны наверняка, спят как суслики в своих тёплых убежищах, вот пускай, и спят дальше, но уже вечным сном. И, вообще, пусть разбегаются на хрен – русские идут! Для них же лучше – сидеть в своих тёплых домах, пить свою прекрасную водку, заедая её не менее прекрасным салями, и парится в своих замечательных финских банях. Какой чёрт их дёрнул, залезать в разборки больших дядек? Вот же, чудики, и что им спокойно не жилось?

Выступили мы в 22–10. Шли двумя цепочками, в середине этой своеобразной колонны наши бурлаки тащили теплушку. Для придания большей скорости движения, эту будку на санях подталкивали ещё и с боков. Скорость движения колонны была не очень велика. К тому же, движению постоянно мешали последствия финского артиллерийского обстрела. Как я узнал у Шапиро, в 16–00, в сторону стреляющих батарей проследовало девять наших самолётов, и буквально через пять минут финский обстрел прекратился.

К дереву, в дупле которого был установлен телефон, я с Шерханом подъехал в 0-10. Прибыли мы туда раньше, чем основная группа. Движение колонны, отягощённой транспортировкой теплушки, происходило очень медленно. Я посчитал, что если финны и признают меня за своего, и я договорюсь на проход через укрепления, то, всё равно, пройдёт довольно много времени, пока появится проводник. А если даже, к моменту появления проводника колонна и не подойдёт, то, ничего страшного – подождут. Всегда можно объяснить задержку людей во вражеском тылу. Может быть, это обстоятельство даже придаст большую достоверность моей легенде. А если финны догадаются, что мы советский диверсионный отряд, то от артиллерийского огня по этой площадке вдвоём будет гораздо проще спрятаться в укрытии, чем такой большой группой.

С некоторым трепетом я достал из дупла полевой телефон, покрутил вертушку и снял трубку. На том конце провода, практически сразу же, ответили. Я, представившись капралом Урхо Кайконеном, сказал, что моя группа возвращается после выполнения спецзадания. Не дожидаясь вопросов из трубки, я произнёс пароль:

— Кондопога.

Потом добавил:

— С моей группой выходят семнадцать военнослужащих из разгромленного русскими гарнизона Суомиссалми. Там есть и немцы из состава танковой роты. Эти боши практически ничего не понимают по-фински. Приходится с ними объясняться на пальцах. Старший у них – оберлейтенант Ганс Миллер. Кроме этого, моя группа захватила шесть пленных русских. Всего со мной выходит двадцать восемь человек.

После секундного замешательства из трубки донеслось:

— Да, капрал, и дёрнул же вас чёрт, так задержаться. Появились бы вчера, вообще, никаких бы проблем не было. А сейчас, мы уже все проходы в минных полях закрыли. Так что, придётся вам там ждать, пока разминируют проход. То, что зависит от меня, я постараюсь сделать побыстрей. Сейчас соединю вас с дежурным в штабе укрепрайона. Да, не знаете, как там себя русские чувствуют?

— Здесь у них был сущий ад! Мои разведчики докладывают, что рюсся, гонят целые караваны с санями, заваленными трупами. Наша артиллерия поработала по этим Иванам очень хорошо – здесь всё ещё полный бедлам. Это и дало нам возможность, незаметно пробраться через их порядки.

— Ладно, Урхо, расскажете потом о вашей эпопее, а сейчас, будьте на телефоне – сейчас трубку возьмёт капитан Лархинен.

Через очень непродолжительное время, уже другой голос начал задавать мне вопросы. Я первоначально представился, а потом начал подробно отвечать на вопросы. Затем, минут через десять, меня соединили ещё с одним человеком и попросили пригласить к телефону оберлейтенанта. Пришлось изменить голос и говорить уже по-немецки. После этого разговора меня опять соединили с первым финном. Тот, уже более деловым голосом, сказал: