Глава 9

В окопе было тесно от большого количества собравшихся там людей. Пленные сбились в одну кучу, стараясь согреться. Шерхан вывел их на улицу без верхней одежды, и они уже порядком намёрзлись. Я с удовлетворением увидел, что даже здоровый финн очухался и стоит вместе с другими пленными.

— Значит, мы его не так уж и изуродовали, — подумалось мне.

Приказав Шерхану вместе с ещё одним красноармейцем завести пленных в блиндаж, дать им одеться, а потом вывести на улицу, я с наслаждением закурил трофейную сигарету. На мой вкус они были похуже, чем мой любимый Казбек, но всё же лучше, чем обычная махорка. Последнее время приходилось крутить козьи ножки с этим горлодёром. Папиросы обещали завезти не раньше, чем через неделю. Поэтому я с таким энтузиазмом и конфисковал у финских егерей три пачки американских сигарет. А если сказать прямо, не удержался и реквизировал у их командира ещё и швейцарские часы в золотом корпусе. Их я был намерен переслать жене. Видел, как и Шерхан забирал у егерей самые ценные вещи. Я не протестовал, в моём Эскадроне позволялось некоторые добытые вещи забирать себе, там это называли – хабаром.

Тем временем, финнов вывели на улицу, они надели лыжи, затем мы их связали в одну цепочку и начали загружать трофеями. Складывали всё в их же рюкзаки, туда загрузили найденные продукты, боеприпасы и бутылки с зажигательной смесью. В блиндаже этих бутылок обнаружилось довольно много, целых семьдесят две штуки. Эти бутылки с зажигательной смесью, несколько отличались, от тех которые я видел раньше. Вместо прикреплённых к горлышку двух долгогорящих спичек, внутрь бутылки была вставлена длинная хрупкая ампула. Как пояснили пленные, в ампулу была залита самовоспламеняющая жидкость. И теперь, как они выразились, «полторулло» не нужно было поджигать. Достаточно было просто кинуть бутылку – когда она разбивалась, жидкость сама воспламенялась. Винтовки и штыки я поручил везти красноармейцам, а пулемёт Шерхану. Когда мы в таком виде отправились обратно к нашей колонне, это зрелище очень напоминало невольничий караван, я в нём шёл замыкающим.

Добравшись до роты, первым делом разослал связных с приказом, чтобы все командиры взводов прибыли в мой штаб. Во вторую роту, Валере Сомову тоже направил красноармейца с приглашением срочно прибыть с взводными ко мне на совещание. После этого написал донесение в штаб батальона. Его я собирался отправить вместе с пленными, но только после того, как мы начнём выполнять возникший в моей голове план. Боялся, что командование ни за что не решится одобрить эту авантюру.

Еще бы, ведь я собирался двумя неполными ротами напасть на, считай прилично усиленный, полк. К тому же, финны находились на заранее подготовленной позиции, хорошо знали местность и, наверняка, пристреляли все ориентиры. По всем военным канонам, как пыталась меня вразумить, память моего деда, это был бред сумасшедшего. Для штурма этого посёлка нужно было не меньше дивизии, усиленной парой артполков и танковым батальоном. А тут – двести измученных холодом и недосыпанием мужиков собираются порвать более трёх тысяч хорошо подготовленных, сытых и хорошо отдохнувших в тепле финских бойцов. При этом если сравнивать наше вооружение и его качество с финским, становилось совсем тошно. У финнов пулемётов было больше, чем у нас винтовок СВТ. Любому нормальному человеку становилось ясно – эта операция невозможна и самоубийственна. Как говорится – безумству храбрых поём мы песню, и эта песня – реквием.

Но я думал иначе, опыт русского сопротивления говорил, что неожиданный удар по самым важным пунктам обороны, может оказаться успешным, несмотря на громадное превосходство противника. В Эскадроне все военные операции были именно такими. Численность немцев в десятки, если не в сотни раз превосходила наши силы, но мы нередко побеждали, или, по крайней мере, наносили очень ощутимый урон противнику. Все эти операции носили диверсионный, партизанский характер, никогда Эскадрон не шёл на прямое, линейное боестолкновение с противником. Тем более, когда у него было тяжёлое вооружение. Сейчас нашим ротам вполне можно было воспользоваться теми методами.

О нас финны ничего не знали, значит, элемент неожиданности присутствовал. Нашим ротам нужно было незаметно проникнуть в расположение противника и неожиданным ударом по сонным финнам постараться уничтожить их как можно больше. Кроме костёла и фабричного здания, все строения, где на ночь были размещены финны, были деревянные, а значит, хорошо горели. Да и у фабричного здания перекрытия были деревянные. К тому же, это была мебельная фабрика и, наверняка, внутри оставалось много дерева и лакокрасочных материалов. У нас же теперь было много бутылок с зажигательной смесью, а также пулемётов и автоматов. То есть, мы вполне могли устроить для финнов несколько хороших крематориев, а после поджога зданий, автоматическим огнём не дать им оттуда выбраться.

Я собирался все крупные места расположения финнов окружить, установить там по два пулемёта и закидать окна гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Чтобы создать большую плотность огня, был намерен раздать все трофейные автоматы красноармейцам моей роты. Они, по крайней мере, за время стоянки научились их перезаряжать, нажимать на курок и снимать с предохранителя. Большой меткости при стрельбе по зданию и не требовалось. Для уничтожения противника в каменных зданиях, был намерен использовать наши трофейные пушки.

Сил было мало, поэтому я решил на войска, расположенные в частном секторе, не обращать внимания. Просто, на перекрёстках поставить по нескольку стрелков, которые должны были открывать огонь вдоль улиц, если заметят какое-нибудь шевеление. Ещё по частному сектору могут постреливать и миномёты, но основная их цель – это артиллерийские позиции. Все ориентиры, где находились батареи, я, по показаниям пленных, тщательно зафиксировал.

Основные опасения в этом ночном бою у меня вызывали егеря, расположенные на блокпостах, и танки. И у тех и у других были ночные часовые. Егеря были самыми подготовленными бойцами у финнов и, в принципе, всегда находились в полной боеготовности. Танковая часть состояла из финнов с немалой примесью немцев. Командовал этой танковой ротой, бывший оберлейтенант немецкой армии и он просто тупо выполнял свои уставы, не доверяя финской охране. Охрана же всего этого воинского контингента была построена на системе блокпостов. Именно егеря осуществляли охрану всех подходов к посёлку. В самой деревне круглосуточный пост был только у костёла, именно там располагался объединённый штаб.

Весь мой план строился, опираясь именно на эту схему охраны. Я хотел небольшой группой, переодетой в шюцкоровцев, проникнуть на один из их блокпостов. Там, по-тихому, уничтожить всех финнов, и обеими ротами просочиться в деревню. Зона ответственности каждого блокпоста составляла четыре километра. Поэтому, уничтожив один пост, можно было спокойно попасть в деревню, и никто больше не поднял бы тревоги до самого момента открытия огня. Могут среагировать часовые у штаба и на площади у местной пивной, где располагались танкисты. С этими часовыми, которые находились совсем недалеко друг от друга, я решил разобраться при помощи снайперов. Подкрасться к ним незаметно, чтобы взять на нож, было очень проблематично. А единичные выстрелы могли быть и незамечены, так как, расположенные совсем недалеко, гаубичные батареи, вели непрерывный, беспокоящий огонь в сторону прорывающейся 44-й дивизии.

Весь этот план возник у меня в голове, в блиндаже у шюцкоровцев. Первоначально, когда я проанализировал все известные факты, у меня наступило оцепенение. Потом это состояние сменилось яростью и диким протестом – я совсем не хотел идти на заклание. А именно, сопоставление всех деталей сложившейся обстановки говорило о том, что и наша дивизия движется к полной гибели, следом за сорок четвёртой.

Главной задачей 44-й дивизии была – деблокировать 163-ю стр. дивизию. Но её бойцы, спешащие на помощь товарищам, так же, как и мы, наткнулись на сильно укреплённый опорный пункт. Финны дали 44-й дивизии возможность спокойно двигаться по дороге на Раате. Когда она растянулась на этой дороге более чем на 20 километров – мышеловка захлопнулась. Фланговыми ударами финны разделили 44-ю дивизию на 5 частей и методично начали их уничтожать.