Энид сопровождала отца. Профессор прихватил с собой довольно любопытного субъекта, не знакомого ни Мэлоуну, ни остальной компании. Это был высокий, абсолютно невозмутимый костлявый шотландец с веснушчатым лицом и сутулой спиной. От него так и не удалось добиться, что побуждает его исследовать сверхъестественные явления. Единственное, что из него вытянули – это имя. Оказалось, что спутника профессора Челленджера зовут Николл. Мэлоун и Мэйли пришли на встречу в Холланд-парк вместе. Их уже поджидали Делиция Фримен, преподобный Чарльз Мэйсон, представители колледжа мистер и миссис Огилви, мистер Болсовер из Хаммерсмита и лорд Рокстон, который в последнее время усердно изучал спиритуализм и добился значительных успехов. Всего на сеанс собралось одиннадцать человек – довольно неоднородная компания, от которой вряд ли следовало ожидать хороших результатов.

Войдя в зал, собравшиеся обнаружили восседавшего в кресле Линдена. Рядом с ним расположилась жена. Медиума представили гостям, со многими из которых он давно поддерживал дружеские отношения. Челленджер тут же принялся за дело с видом человека, который не потерпит чепухи.

– Это и есть ваш медиум? – спросил он, буравя глазами Линдена.

– Да.

– Его уже обыскали?

– Еще нет.

– Кто обыщет его?

– Выбраны два человека.

Челленджер подозрительно хмыкнул.

– Кто эти люди?

– Никто не справится с задачей лучше вас и вашего друга, мистера Николла. Пожалуйста, пройдите в спальню.

Бедняга Линден последовал за ними, словно арестант за двумя полицейскими. Процедура напомнила ему унижения, которым он не так давно подвергался. Он и так был человеком нервным, а пережитые злоключения и присутствие враждебно настроенного Челленджера заставили Линдена волноваться еще больше. Вернувшись в комнату, медиум укоризненно посмотрел на Мэйли.

– Сомневаюсь, что сегодня удастся чего-либо достигнуть. Может быть, стоит отложить сеанс? – умоляющим тоном произнес он.

Мэйли приблизился к медиуму и дружески хлопнул его по плечу. Миссис Линден взяла мужа за руку.

– Все в порядке, Том, – произнес Мэйли. – Помните, что вы находитесь в кругу друзей. Мы не дадим вас в обиду. – Затем Мэйли довольно жестким тоном обратился к Челленджеру: – Прошу вас запомнить, сэр, что медиум – инструмент не менее хрупкий, чем те, что находятся в вашей лаборатории. Пожалуйста, старайтесь не злоупотреблять его терпением. Уверен, что вы не нашли у него в карманах ничего предосудительного.

– Нет, сэр, не нашел и в результате он сказал, что не сможет сегодня ничего добиться.

– Он сказал так потому, что его тревожат ваши манеры. Впредь постарайтесь вести себя более деликатно.

Выражение лица Челленджера не предвещало ничего хорошего. Его глаза остановились на миссис Линден.

– Насколько я понял, эта особа является супругой медиума. Ее также следует обыскать.

– Не возражаю, – произнес Огилви. – Моя жена и ваша дочь проведут миссис Линден в соседнюю комнату. Но умоляю вас, профессор Челленджер, постарайтесь быть настолько деликатным, насколько это возможно. И запомните, что мы заинтересованы в результатах не меньше вашего. Если вы станете нарушать процесс, пострадают все.

Бакалейщик Болсовер поднялся с места с таким достоинством, словно председательствовал на торжественной службе в храме.

– Настаиваю на том, – сказал он, – чтобы профессора Челленджера обыскали.

Борода профессора вздыбилась от гнева.

– Обыскать меня? Что это значит, сэр?

Но Болсовера оказалось нелегко запугать.

– Вы здесь не как друг, а как враг, сэр. Если удастся доказать мошенничество, это станет вашим персональным триумфом. Поэтому вас необходимо обыскать, как и медиума.

– Вы полагаете, сэр, что я способен на мошенничество?! – заревел Челленджер.

– Профессор, время от времени всех нас обвиняют в мошенничестве, – с улыбкой произнес Мэйли. – Мы поначалу возмущались так же, как и вы, но со временем привыкли. Меня называли лжецом, сумасшедшим и еще бог знает кем. Какое это сейчас имеет значение?

– Возмутительное предложение! – воскликнул профессор, яростно поглядывая вокруг.

– Что поделать, сэр, – сказал Огилви с присущим шотландцам упрямством. – Вы вправе отказаться от сеанса и покинуть комнату. Но если останетесь, то обязаны будете подчиниться правилам, которые диктует наука. Наука гласит, что человек, который враждебно относится к нашему движению, не может оставаться в темноте, не будучи обысканным. Мы должны проверить ваши карманы, сэр.

– Ради бога, оставьте! – вмешался в разговор Мэлоун. – Я ручаюсь за профессора. Мы можем ему доверять.

– Все это очень мило, – сказал Болсовер. – Но я не заметил, чтобы профессор Челленджер выказал доверие мистеру Линдену и его жене.

– У нас есть основания быть осторожными, – произнес Огилви. – Уверяю вас, что медиумы становятся жертвами мошенников не реже, чем мошенничают сами. Могу привести множество примеров. Нет, сэр, вас обязательно должны обыскать.

– Обыск займет не более минуты, – сказал лорд Рокстон. – Мы с Мэлоуном быстро управимся.

– Не стоит волноваться, пройдемте, – подтвердил Мэлоун.

Челленджера, словно разъяренного быка с раздувающимися ноздрями и красными бешеными глазами, вывели из комнаты.

Спустя несколько минут, когда все приготовления были завершены, гости образовали круг. Сеанс начался.

К сожалению, условия оказались неблагоприятными. Сеанс с самого начала не заладился. Дотошные исследователи, которые настаивают на том, чтобы медиума повязали по рукам и ногам, пока бедняга не станет похож на попавшую в силки дичь, или выплескивают на него свое недоверие и другие негативные эмоции, не понимают, что уподобляются глупцам, наливающим воду в порох и ожидающим, что он взорвется. Они сами являются причиной большинства неудач. А когда результаты эксперимента оказываются отрицательными, полагают, что были изначально правы, и не осознают, что собственное поведение сыграло с ними злую шутку. Поэтому спиритические сеансы должны проходить в доброжелательной и почтительной атмосфере, которая недоступна сухарям от науки.

Все участники сеанса чувствовали напряжение и раздражение, вызванное перебранкой. Но каково было человеку, который являлся центральной фигурой предстоящего события? Ему казалось, что комната наполнена противоречивыми потоками психической энергии, которые сталкиваются между собой и образуют вращающиеся воронки. Ориентироваться в этой невидимой Ниагаре было совсем непросто. Линден в отчаянии застонал. В голове у него все смешалось и перепуталось. Он начал как обычно: с ясновидения. Но разнообразные имена произвольно жужжали в ушах, не желая выстраиваться по порядку. Имя Джон было доминантным. Линден решил задать вопрос:

– Имя Джон говорит что-нибудь кому-либо из вас?

В ответ раздался лишь язвительный смех Челленджера. Затем внимание медиума привлекла фамилия Чэпмен. Да, Мэйли потерял друга по фамилии Чэпмен. Но это случилось много лет назад, и было непонятно, почему умерший друг неожиданно решил напомнить о себе. Линдену так и не удалось воспроизвести имя покойного Чэпмена.

– Бадуорт, нет?

Нет, никто не был знаком с человеком по имени Бадуорт. Покойник пытался передать сообщение, но его слова не имели отношения ни к одному из присутствующих. Все пошло наперекосяк. Настроение Мэлоуна становилось все хуже и хуже. Челленджер фыркал так громко, что Огилви вынужден был вмешаться.

– Вы лишь ухудшаете ситуацию, сэр, когда выказываете свои эмоции, – произнес он. – Поверьте человеку, который практикует более десяти лет: мне еще не приходилось видеть, чтобы медиум работал в столь тяжелых условиях. Виной всему ваша несдержанность.

– Возможно, – сказал Челленджер с довольной ухмылкой.

– Боюсь, что это бесполезно, Том, – произнесла миссис Линден. – Как ты себя чувствуешь, дорогой? Желаешь остановиться?

Но Линден, несмотря на кроткий вид, был прирожденным бойцом. Пусть и в другой форме, но Томас Линден обладал теми же качествами, что подвигли его брата к бою за чемпионский титул.