Все же сколько-нибудь серьезных успехов на море японцы добиться не смогли. Русская эскадра в Порт-Артуре становилась все более боеспособной и усиленно готовилась к началу активных действий. Японцы вынуждены были торопиться и начать переброску войск на континент, не решив основной задачи первого этапа войны — уничтожения русского флота.
Японское командование знало, что в Петербурге готовится к выходу на Дальний Восток 2-я Тихоокеанская эскадра, с прибытием которой соединенные силы русского флота стали бы по меньшей мере равными японскому, и положение на море могло бы резко измениться.
К концу марта 1904 года Япония заканчивала высадку в Корее I армии генерала Куроки. В это же время подходило к концу формирование II армии генерала Оку. Для перевозки ее стягивались в порт Хорошима многочисленные транспортные средства. Высадка I армии охранялась вспомогательными отрядами японского флота, главные же силы находились под начальством адмирала Того, Его задачей было следить за Порт-артурской эскадрой, не допускать, чтобы она расстроила наладившуюся перевозку войск. До прибытия Макарова пассивная русская эскадра не представляла большой опасности для японцев, теперь же дело стало принимать иной оборот. Несмотря на вывод из строя лучших кораблей, эскадра стала быстро превращаться в значительную силу. Японцы убедились в этом во время последней попытки брандерами закупорить Порт-артурский рейд. В кратчайший срок Макаров добился таких результатов, что можно было уже говорить о начале активной борьбы на море. Порт-Артур и русская эскадра беспокоили все больше и больше японское командование.
Японцы предполагали высадить вторую армию или на корейском берегу в порту Цинампо или вблизи Бицзиво — на берегу Ляодунского полуострова, невдалеке от Порт-Артура. Окончательное решение зависело от результатов сухопутных операций, от того, где будет встречено бóльшее сопротивление. В этот, острый для японцев, период кампании на суше, они очень опасались за судьбу своей первой армии, высадившейся в Корее в районе реки Ичжу. При достаточно смелом и энергичном натиске русских японская армия могла бы оказаться отрезанной и уничтоженной. Против 60-тысячной армии генерала Куроки, русские имели более 100 тысяч войск. Но бездарный и медлительный генерал Куропаткин, придерживавшийся пассивной тактики и бесконечно повторявший: «терпение, терпение», не сумел воспользоваться удачно сложившейся обстановкой и отступил к Ляояну, оставив без боя всю Корею и Ляодунский полуостров. Японцы воспользовались этим и немедленно же приступили к перевозке на Ляодун II, а вслед за ней — III и IV армий, одна из которых в мае 1904 года и блокировала Порт-Артур.
Макаров, получив сведения о происходящей в Японии подготовке к массовым перевозкам войск, немедленно разработал план борьбы на море. Хотя Порт-артурская эскадра и не была еще полностью приведена в порядок и выведенные из строя суда не вошли в ее состав, он тем не менее решился боем в море сорвать японский план вторжения. Недостаток сил Макаров хотел компенсировать кораблями отдельного крейсерского отряда, имевшего базу во Владивостоке. Командиру владивостокского отряда адмиралу Иессену было подготовлено следующее приказание: «выйти скрытно из Владивостока, построиться, тоже скрытно проскочить Корейским проливом (например ночью) и итти туда, где будет происходить высадка японской армии (к Ляодуну или к Инкоу), о чем и будет указано в телеграмме, итти туда с определенной целью поддерживать артурскую эскадру, которая двинется туда же, чтобы воспрепятствовать японской высадке»[136].
После брандерской операции 14 марта японский флот не подходил к артурским берегам в течение двух недель. Это не могло не показаться подозрительным, и действительно подозрения подтвердились. В ставке Алексеева стало известно, что в конце марта следует ожидать появления вражеского флота с транспортами у берегов Ляодуна. 29 марта об этом узнал и Макаров.
Двинуться всей массой транспортные суда, хотя бы и под охраной крейсеров, вряд ли рискнули бы: первоначально должны быть оборудованы якорные стоянки, где-либо на Ляодунском полуострове, — так заключил Макаров и решил назавтра же осмотреть острова Эллиот, расположенные в 60–70 милях от Порт-Артура и вполне пригодные в качестве временной базы. Если на островах будет обнаружена подготовленная база, ясно, что именно здесь-то и собирается противник высадить вторую армию и тогда, поутру, Макаров явится сюда с главными силами и даст сражение.
30 марта он созвал совещание командиров 1-го и 2-го отрядов миноносцев и отдал им распоряжение вечером идти в ночную разведку к островам Эллиот. В случае же, если будут встречены вражеские суда — транспортные или военные — решительно атаковать их. Командирами отрядов были назначены капитаны второго ранга Бубнов и Елисеев, в каждый отряд входило по четыре миноносца.
Проводив миноносцы, Макаров около десяти часов вечера прибыл на дежурный крейсер «Диана», где и остался на всю ночь. Адмирал чувствовал себя тревожно и не спал. Вероятно он беспокоился за участь миноносцев, ушедших в опасную разведку, или ожидал новой операции японских брандеров.
Вот, что пишет в своих воспоминаниях Семенов о вечере 30 марта 1904 года:
«Только что адмирал успел обойти батареи, бросив тут и там несколько ласковых, в боевой обстановке так много значащих, фраз команде, застывшей на своих постах, — как «что-то увидели»… Трудно сказать, что именно, но несомненно в лучах прожектора Крестовой горы обрисовывались силуэты каких-то судов…
Особенно мешала разобрать, в чем дело, сетка мелкого дождя, ярко освещенная прожекторами… Казалось, что подозрительные силуэты не то стоят неподвижно, не то бродят взад и вперед по тому же месту. Было 10 ч. 20 м. вечера.
Ни у кого на «Диане» не было, казалось, сомнений, что под покровом ночи пришли японцы и сейчас забрасывают рейд минами.
— Прикажете открыть огонь? — спросил командир.
— Эх!.. кабы знать! — досадливо махнул рукой адмирал… — Вернее всего наши же!.. Не умеют еще ходить по ночам! Отбились, растерялись… и теперь толкутся около Артура! И своих найти не могут, и вернуться не решаются, чтобы за японцев не приняли!.. Чистое горе!.. — Но тотчас же, поборов свою досаду, он добавил спокойным, уверенным тоном: — Прикажите точно записать румб и расстояние. На всякий случай, если не наши, надо будет завтра же с утра протралить это место, не набросали бы какой дряни…
Видение только мелькнуло и быстро скрылось за сеткой дождя».
Дежурные наблюдатели на береговых батареях также заметили подозрительное движение на рейде и сообщили об этом генералу Стесселю[137].
Трудно сказать, каково было в ту ночь душевное состояние Макарова, что он переживал и думал, но одно ясно, что и собственное наблюдение и сообщения как-то оттеснились в его сознании на второй план, он перестал о них думать и не повторил утром приказания протралить подозрительное место. А между тем, силуэты были замечены, как выяснилось после, как раз на том месте, где произошла катастрофа с «Петропавловском».
На следующий день с рассветом Макаров с «Дианы» перебрался на «Петропавловск». Тут же был весь его штаб и художник В. В. Верещагин. Макаров уговаривал его оставить корабль. «Сегодня возможен бой, и вы рискуете жизнью», — заметил он. Но Верещагин ответил, что он в Порт-Артур и приехал затем, чтобы увидеть на близком расстоянии морской бой и запечатлеть его на картине, а рисковать он привык и в сражениях бывал.
Приняв рапорт командира «Петропавловска» капитана первого ранга Яковлева, Макаров быстро поднялся на мостик, взял бинокль и стал смотреть вдаль, куда накануне вечером отправились наши корабли. Вскоре на востоке показались дымки. Миноносцы возвращались, но не в полном составе. Что-то было неладно.
Ночная экспедиция закончилась трагически. Подойдя к островам Эллиот и не обнаружив там неприятеля, русские корабли повернули к Артуру. Они шли в дождь, среди непроницаемой темени, едва-едва различая, а временами и вовсе теряя друг друга из вида. Близость островов, обилие подводных камней и мелей заставляли командиров быть особенно осторожными. Не разойтись в такой обстановке было почти невозможно. Все же, повинуясь скорее чутью, миноносцы не отходили на большое расстояние один от другого.