Ну а совсем чуть дальше и рядом, уже для русскоязычного населения программа-репертуар. «Группа риска» с новой программой!

...Один милиционер не спит -

Но он мудак, ему не спится!..

Хохот, звон монет и шелест купюр награда отважным! А следом анекдот за рубль! где еще такое увидишь и услышишь, как не на Арбате в начале лета конца восьмидесятых:

-...Югославия, гражданская война, деревня, стук в двери дома. Старенькая маленькая женщина открывает двери ночному гостю. Стоит вооруженный партизан - Ебена мать? Да...Крепись мать, Ебена убили... Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!! !Где-то война, а на Арбате смех, где-то кого-то за что убивают, а на Арбате смех! Когда, в какие времена такая вольница-анархия! еще среди коммунистическо-советско-большевистской столицы! Да ни когда, только сейчас, веселись душа, пой и пей!!!

...достану свой обрез

Пойду гулять я в лес...

..Идет солдат по улице

И от улыбок девичьих

Все пуговицы в ряд

Все пуговицы в ряд

Все пуговицы в ряд

Все пуговицы летят!...

...Поручик Голицын, достаньте патроны,

Корнет Оболенский, налейте вина...

...Любо братцы, любо, любо братцы жить,

С нашим атаманом, не приходится тужить!..

А около кафе-самообслуживания, с низкими ценами, кафе-кондитерская и конечно столики стоймя, плесень! Хиппи, панки, рокеры, какие-то непонятные рожи... Глазеют провинциалы, но отраженный в мутном стекле провинциал не глазеет, а расплывшись в улыбке, растянуло на всю морду и шепчут губы, как у партизана, перешедшего линию фронта - наши! А остальные глазеют, ну где еще в живую наркоманов увидишь, да еще таких настоящих! Тусуются наркоманы, посередине города-героя Москвы тусуются, сидят вдоль стенки, поют и пьют, кто кофе, кто какао, кто пиво, кто портвейн... Вон-вон начали передавать друг другу папиросу с наркотическим средством, ишь, какая солидарность у наркоманов - сам покурил и товарищу дает!.. А как же, они на этой солидарности собаку съели и на том сидят!.. А прямо в морду, громко и с вызовом, в морду провинциалам и всему цивилизованному миру летит песня не песня, а программное заявление:

...А мы стояли и дринчали мирно квас,

А мы стояли и дринчали мирно квас,

А мы стояли и дринчали,

Ни кого не замечали,

Стремный полис повинтил за что-то нас!..

Cингигай-гай, сингигай,

Сингигай-гай, сингигай, Сингигай!

Тут и сел провинциал, прямо на заплеванную, загаженную, затоптанную теплую брусчатку Арбата.

-Привет, пипл, как тебя кличут? -

обратилась какая-то девчушка в папино-мамино-бабушкиных шмотках, только бусы самодельные свои, к провинциалу, и провинциал перестал быть провинциалом (для нас), а кристаллизировался или выпал в осадок в виде:

-Меня? Димка Некий, а тебя?..

Так начинается долгий путь, который может привести слабовольного к наркомании, алкоголизму и беспорядочным половым связям. Вместо того, чтоб обратится в отдел кадров какого-либо завода, ну например «Красный пролетарий», Дима уселся рядом с «Бисквитом»... Так именовалось это злачное место, на которое даже милиция уже махнула рукой, ввиду других, более значительных задач (борьба с демократией, разгон демонстраций и т.д.).

...Нам Кремля заманчивые своды

Не заменят никогда свободы,

Наша крыша едет год от года,

Наше счастье жить такой судьбою!..

Ла-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла-ла!..

На Арбат спускался вечер синим небом и яркими огнями, ноги гудели и грозились отпасть, голова кружилась от выпитого, выкуренного и увиденного, волосатые рожи друзья-хипари растусовались кто-куда, и когда Димка спохватился, было поздно. Около Бисквита остались лишь пионерчики обоего пола, то есть молоденькие хиппи, мальчики и девочки, живущие с папой-мамой да еще и с бабушкой, а потому не могу вписать...

-Че не можешь?.. -

недоуменно переспросил Дима, разглядывая поколение юное, незнакомое.

-Вписать на найт не могу, извиняй пипл...

Остатки когда-то, то есть еще два-три часа назад, дружного и единого племени растворились в ярко-освещенных сумерках столицы. Вот тебе и Москва... Придется приезжему хипарю ночевать на улице... Не впервой, привычно, только немного обидно - ехал-ехал и приехал... Привет, пипл, все та-акие крутые, на сленге говоря на англоязычном, а вот вписать не могут... Спасибочки! Прикатили бы к нам в Нск, мы бы показали, что такие настоящие хипы!..

Так сидел и рассуждал Дима под темными витринами кафе, на стеклах две серых бабочки огромного, метр в размахе, мера-размера. То ли реклама хиппового заведения то ли еще что-то символизирует. Непонятно... Здесь кости бросить, рядом с Арбатом или в сторону от центра отъехать... Кто знает, как оно лучше... На всем многолюдном Арбате ни одной души... Родственной... Только провинциалы догуливают да москвичи шастают по своим срочным делам, так и летают, так и летают... Ну еще и эти с железными зубами и в спортивных костюмах... Пару раз глянули уже, но видимо добыча столь мизерна и иллюзорна, как победа коммунизма в этой рушащейся стране, отвалили, ну чего возьмешь с хипаря в пиджачке из дерьмантина...

Ночь наиболее романтическое время суток не только в демократических странам но и в перестроечной Москве. Темно-синее небо, со сполохами рекламы, светом прожекторов, освещающих еще не сброшенных Дзержинского, Калинина и прочих бетонно-мраморных истуканов, в большом количестве натыканных по всему городу. Жаль, ч лысого так и не тронут в ближайшем обозримом будущем... Итак, романтическое время суток, мелькают огни иностранных автомобилей, кое-где слышны хлопки газовые пистолетов, изредка долетают до полупустынных улиц звуки музыки или визги. Москва отдыхала... В ресторанах не было места для падания яблок, кафе, бары и пивные были переполнены минимум в два раза, дискотеки извергали рев и запах пота, грабители и милиционеры, коммунисты и тунеядцы, воры, студенты и пенсионеры, все жители разрушающейся и разваливающейся империи, приехавшие в столицу и проживающие в ней, все отдыхали от трудов праведных. Только проститутки трудились в поте лица-не лица, но трудились... Что с них взять - это же проститутки!

Собака, хипарь-разъебай, лабаюший на Арбате, уже в шестой раз залезал на свою новую подругу, Жанну, периодически подкрепляя силы и успешно, портвейном «Кавказ». Дрон веселился в «Собутыльнике», который некоторые глупые клиенты обзывают «Собеседником», совместно с туристами из Германии, рокобилы растусовались, благо Москва большая и места в ней много. Все отдыхали... Даже в Кремле товарищ Горбачев, вернувшись из вояжа по развитым странам и нарассказавшись сказок вволю, отдыхал со своей Раисой Максимовной, за голубым домашним экраном... Показывали в очередной раз советский боевик «Свой среди чужих, чужой среди своих».

И только босоногой девушке махонького роста, метр сорок два, тоненькой и хрупкой, не спалось, не отдыхалось... Так как было не где. Она медленно-медленно брела по еще теплой брусчатке Арбата, изредка наступая на холодные скользкие плевки, ступни ее ног сливались в цвете с грязными заплатанными джинсами, много раз пропотевшая и много раз высохшая рубашка неопределенного цвета скрадывала ее хрупкую фигуру, сбоку болталась тоже грязная сумка, с остатками вышивки... Самое замечательное в ее облике были не узенькие серые глазки, не вздернутый вверх курносый нос, а кошка, обыкновенная домашняя кошка, серая в полоску, она свернулась клубком и возлежала на голове... У девушки маленького роста... В грязной одежде которая... Кошка спала и даже не падала. И не убегала.

-Привет... ты почему один?

-Привет... А ты почему одна?..

-А я только сегодня прикатила стопом из Саратова...

-А я сегодня только приехал. Только из Нска поездом...

-У тебя есть закурить?.. Курить охота, а просить ломы... Аскани мне сигаретку...