— А что я должен теперь делать? Вы возьмете меня в свою постель? — спросил Дин, а я задумался. Действительно, а для чего я его выкупил- то?

— Будешь моим слугой. У меня супруг есть, но если ты никого не встретишь, то тогда и поговорим обо всем остальном, и о третьем в нашем союзе. Идет, Дин?

— Спасибо. Спасибо. Спасибо… — прижался ко мне, смеясь, паренек. — Я буду стараться, чтобы Вы меня не продали.

— Так, стоп! Запомни на будущее: ты свободен и делать можешь то, что сам пожелаешь. За твою работу я стану тебе платить. С супругом потом обговорим сколько и вообще где мы будем жить… — загрустил я, вспомнив об Огоньке.

— А где Ваш супруг? — спросил Дин.

— В плену. Его забрали в рабство, — сказал я.

— А как же теперь? — растерялся парень, смотря на меня большими глазенками.

— Сегодня я иду на бал, — посмотрев на парня, я подумал, а почему бы мне не взять его с собой? Как пажа, например? — И ты, Дин, идешь со мной.

— На бал? — обрадовался он. — Я никогда не был. А у кого бал?

— У короля. Во дворце, — ответил я, не сразу заметив, как побледнел паренек.

— Как скажете хозяин, — произнес он.

— Зови меня по имени. Тэре. Понял? — фыркнул недовольно я.

— Да, хоз… Тэре — исправился он.

— Дин, ты знаешь лавку портного Татира по этой улице? — спросил я и, дождавшись согласного кивка Дина, продолжил. — Иди к нему и скажи, что господин, который ожидает свое платье с маской и определенных услуг, велел одеть и тебя подобающе для бала. Будешь моим пажом.

— Пажом? А кто это? — переспросил парень.

— Это такие миленькие мальчики, которые помогают дамам во всем. Подают руку при выходе из кареты. Носят ее дамские штучки, веера, сумочку. — Сочинял я на ходу, обрисовывая его обязанности на этот вечер. — В общем, мальчик на побегушках. Но от меня отходить дальше, чем на шаг нельзя. Понял?

— Я передам Ваши слова, — сказал Дин, исчезая за дверью.

Через полчаса в мою дверь осторожно постучались. Стоило мне ее открыть, как в комнату стали заходить люди. Причем все пришедшие оказались мужчинами, что несколько странно.

— А красить мое лицо тоже будет мужчина? — с сомнением спросил я, у пришедших.

— Это я, — подошел ко мне невысокий миниатюрный паренек, немногим старше меня самого.

— Куда лучше присесть? — посмотрел я на него.

— Вот, — уверенно подвинул он одно из кресел к зеркалу. — Я уложу Вам волосы и наложу макияж.

— Приступайте. А остальные трое для чего? — оглянулся я на суетящихся мужчин позади меня.

— Двое для маникюра, а один на педикюр, — пояснил появившийся в дверях уже знакомый портной, который вошел в сопровождении статного юноши, одетого в черный с багровой вышивкой костюм.

— Вам нравится? — сверкая глазами от переполнявшей его гордости, спросил Татир у меня, показывая на преображенного Дина.

— Потрясающе, — выдохнул я, а паренек зарделся, как девица.

— Платье я принес сам. Вы же понимаете, что одевать Вас в него могу только я и никто больше, — с фанатичным блеском создателя проговорил Татир.

— Я буду Вам благодарен. Все же корсет самостоятельно застегнуть не получится, — обрадовал я модельера.

— Сколько у нас времени до начала бала? — спросил я его.

— Всего четыре часа. Затем прибудет карета, чтобы доставить Вас во дворец. Пока доедете, вы же не станете нестись сломя голову, пока дойдете и появитесь в зале, как раз бал и начнется.

— Вы все просчитали. Благодарю. Ну, что же, тогда приступим?

И мной занялись. Парикмахер стал что-то колдовать с моим волосами, а остальные приводили в порядок мои ручки и ножки, которые за несколько дней, что прошли с момента побега, не особо-то нуждались в столь тщательном уходе.

— Тэре, Вам не скучно? — склонился к моему лицу Дин, когда я, соизволив проснуться, понял, что парикмахер вроде решил все-таки закончить свой шедевр на моей многострадальной голове.

— Немного. А у тебя есть какие-то предложения? — усмехнулся я.

— Хотите я Вам спою? — спросил Дин.

— Давай. — Надо же, а парень талантлив?

Голос Дина был немного с хрипотцой, особой красотой он не отличался, но слушать его песню было приятно.

Он пел недолго, но на незнакомом мне языке.

— А о чем она? — спросил я его.

— Не знаю, — огорошил он не только меня.

— Почему? — удивленно спросил портной.

— Приезжий бард выступал в нашем трактире несколько дней. Он пел, а я запомнил. Просто понравилась, — потупился парень.

— Отличная у тебя память, — похвалил я, скисшего было парня. — Я бы ни за что не запомнил.

— А хочешь я спою тебе? — сам не понял, с чего вдруг предложил я. Просто захотелось и все.

— Очень, — обрадовался парень. Помня, что мой прежний голосок был не очень, я решил все же предупредить, чтобы потом не жаловались на головную боль. Портной, который видимо уже сталкивался с подобными любителями петь, с ужасом смотрел на меня. Подмигнув, я запел, сам поражаясь чистоте своего голоса. В комнате образовалась звенящая тишина.

Тоска по дому, грусть, что нет возможности вернуться назад, резала сердце, передаваясь в песню.

Допел. Открыл глаза. Вроде голос неплохой, бить не должны. Посмотрел на замершие фигуры.

— Ты поешь, как будто завораживаешь, — еле слышно проговорил Дин.

— У Вас потрясающий голос. Вы должны петь, я никогда не слышал ничего подобного! — начал восхвалять меня мой модельер.

— Спасибо.

— Я никогда не забуду, что слышал подобное великолепное исполнение, — сказал один из пришедших парней, а второй ему поддакнул.

— Мы не опоздаем? — спросил я у притихшего парикмахера.

— А? Ох, да… — ожил и он. — Еще секунда и все будет готово.

Прошла минута. Мне ужасно хотелось поерзать и поесть.

— Дин, распорядись об обеде на всех, — попросил я его.

Парень тут же поспешил выполнить мою просьбу.

— Все! — радостно возвестил парикмахер, я с облегчением вздохнул, и посмотрел в зеркало.

— Вас по праву можно назвать мастером своего дела. Прическа просто потрясающе хороша! — не удержался от похвалы. Волосы он приподнял вверх, оставив несколько вьющихся прядей со всех сторон, создавая, некий строгий беспорядок в прическе. А добавленные в некоторые локоны небольшие камни, переливающиеся красным, стоило свету упасть на какую — либо грань, тут же начинали поблескивать, создавая вокруг меня сияющий огненный ореол. Сиреневые пряди он выкрасил в кроваво-красный, получилось очень эффектно.

— Спасибо, — с чувством произнес парикмахер. — А теперь мне надо Вас накрасить.

— Ужас, — простонал я, понимая, что еще полчаса минимум мне придется сидеть на стуле, ставшем для меня практически пыточным инструментом.

— Давайте сначала поедим, — предложил я, увидев, как Дин появляется с подносом, а следом за ним идет та девушка, что пыталась меня соблазнить, с не меньшим по размеру подносом, и еще одна чуть постарше. Три подноса с трудом уместились на маленьком столе. Но было очень вкусно, так что я уплетал, стараясь набить живот и про запас. Мне предстояло голодать до ночи.

С макияжем мы справились минут за сорок. Мне очень понравилось сочетание золотисто оранжевых теней, черных ресниц, и моих красных сочных губ, из-за помады с запахом какого-то редкого цветка, как мне объяснили.

— Вы нереально красивы! — восхитился парикмахер.

— Одеваемся? — посмотрел я на Татира.

— Все вон! — приказал он.

— Нет. Пусть остаются. По себе знаю, что посмотреть полученный результат хочется, — мне все четверо благодарно улыбнулись, а хозяин лавки нахмурился.

— Вы будете раздеваться при них? — ревностно спросил он.

— А почему бы и нет? — чего первым делом лишился я в "Ночной розе", так это стыда от обнаженности собственного тела.

Я спокойно скинул вещи, оставшись стоять полностью обнаженным. Смотрели на меня во все глаза и краснели. Я только и делал, что посмеивался.

— Сначала это, — решивший одевать меня самостоятельно, создатель платья, протянул панталончики, украшенные понизу кружевом.