— Это был не я, — сказал Гэнси, — но я рад, что так получилось. Отлично. Извлеки из этого, что тебе нужно.

Дело было в том, что Ронан знал, как выглядит лицо перед тем, как будет повреждено. Он видел его в зеркале слишком часто. У Адама были линии переломов по всему телу.

Рядом с Ронаном очень удивленным образом вздохнул Ноа:

— Ох!

А потом он исчез.

Снежный шар упал на пол туда, где только что были ноги Ноа. Он оставил влажный, вихляющий след, когда откатился. Чейнсо в шоке укусила Ронана. Он сжал ее, отпрыгнув от звука.

Продавщица произнесла:

— Так-так.

Она не видела представления. Но она ясно знала, что произошло.

— Не волнуйтесь, — громко сказал Ронан. — Я заплачу.

Он никогда бы не сознался, как сердце колотилось у него в груди.

Гэнси резко и озадаченно повернулся. Сцена — Ноа пропал, уродливый снежный шар катился наполовину под стеллажом — предлагала неспешное объяснение. Он обратился к Адаму:

— Держись.

Внезапно по всему телу Ронана пробежал холод. Не легкий холодок, а совершенный холод. Холод, который сушит рот и замедляет кровь. Сначала оцепенели его пальцы ног, а затем и рук. Чейнсо испустила ужасный скрипучий звук.

Она закричала:

— Кра!

Он положил замерзшую руку ей на голову, успокаивая ее, хотя самому было неспокойно.

Затем вновь появился Ноа в сильном шуме, будто сила, примыкая, потрескивала. Его пальцы держали руку Ронана. Холод сочился из точки контакта, так как Ноа вытягивал тепло, чтобы быть видимым. Вокруг них рассеялось абсолютно идеальное дыхание летнего генриеттовского воздуха, запах леса, когда умер Ноа.

Все они знали, что Ноа мог опускать температуру в комнате, когда только появлялся, но этот уровень был чем-то новым.

— Стоять! Сначала можно и спросить, придурок! — сказал Ронан. Но не оттолкнул его. — Что это было?

Глаза Ноа были широко раскрыты.

Гэнси сказал Адаму:

— Я тебе перезвоню.

Продавщица окликнула:

— Мальчики, вы уже все?

— Почти! — отозвался Гэнси своим ободряющим медовым голосом, засовывая телефон в задний карман. — Я приду за бумажными полотенцами через минутку! Что тут происходит? — это последнее он прошипел Ронану и Ноа.

— Ноа взял отгул.

— Я потерял… — Ноа боролся со словами. — Не было воздуха. Она ушла. Ли… линия!

— Энергетическая линия? — уточнил Гэнси.

Ноа один раз кивнул, неаккуратно, одновременно с пожатием плеч.

— Мне ничего… не оставалось. — Выпустив Ронана, он отбросил руки.

— Не за что, чувак, — проворчал Ронан. Он все еще не чувствовал пальцев ног.

— Спасибо. Я не имел в виду… ты был там. О, блеск.

— Да, — раздраженно ответил Ронан. — Блеск.

Гэнси поспешно достал протекающий снежный шар и исчез у прилавка. Он вернулся с квитанцией и рулоном бумажных полотенец.

Ронан спросил:

— Что с Перришем?

— Он видел женщину в своей комнате. Говорит, она пыталась общаться с ним. Он, кажется, немного в панике. Я думаю, должно быть, энергетическая линия увеличилась.

Он не сказал, что, может быть, что-то страшное произошло с Адамом в тот день, когда он пожертвовал собой в Энергетическом пузыре. Может, он навредил всей Генриетте, пробудив энергетическую линию. Потому что они не могли поговорить об этом. Так же, как они не могли поговорить об Адаме, укравшем Камаро той ночью. Или о том, что он в основном делал все, что Гэнси просил не делать. Если Адам глупил в отношении своей гордости, то Гэнси глупил в отношении Адама.

Ронан повторил:

— Энергетическая линия увеличилась. Верно. Да, держу пари, это так.

Все фантазии Доллар-Сити были разрушены. Пока Гэнси шел впереди, Ноа обратился к Ронану:

— Я знаю, почему ты бесишься.

Ронан ехидничал, но его пульс ускорился.

— Тогда скажи мне, провидец.

Ноа ответил:

— Не моя работа — рассказывать чужие секреты.

Глава 10

— Я думал, ты пойдешь со мной, — осторожно сказал Гэнси, спустя два часа. Он прижимал телефонную трубку плечом к уху, пока раскатывал массивный рулон на полу Фабрики Монмаут. Многочисленные низкорасположенные лампы по всей комнате светили прожекторами на бумагу. — На вечеринку моей мамы. Ты сможешь потом пройти там интернатуру, если подойдешь.

Адам по другую сторону телефона не сразу ответил. Было трудно сказать, обдумывал ли он или был рассержен таким предложением.

Гэнси продолжал раскручивать рулон. Это были распечатанные в высоком разрешении энергетические линии, которые были замечены случайно заинтересовавшимися спутниками. Чтобы соединить изображения и затем напечатать в цвете, понадобилось целое состояние, но это все стоит того, если он найдет хоть какую-нибудь странность. Если же нет, они смогут использовать эту карту для своих поисков. Кроме того, она была красивой.

Он услышал, как из комнаты Ронана раздался смех Ноа. Тот с Ронаном метали различные объекты из окна второго этажа на парковку внизу. Стоял ужасный грохот.

Голос Ронана повысился. Он рассердился.

— Ноа, не эта.

— Я бы подумал, если бы мог свалить с работы, — ответил Адам. — Наверное, смогу. Считаешь, должен?

Гэнси с облегчением сказал:

— О, да. — Он подтащил свой стул у стола на угол карты с тем, чтобы та не скатывалась обратно в рулон. На другой угол он положил копию «Триады острова Британия»[10].

— Слышно что-нибудь от Блу? — поинтересовался Адам.

— Сегодня вечером? Она же работает, разве нет? — Поворот, поворот, поворот. Он перемещал его ногой пошагово, чтобы удержать ровно. Было на удивление удовлетворительно видеть акры и акры леса, гор и рек, расстилающиеся у него под ногами. Он подумал, что, если бы он был богом, точно так он бы создавал свой новый мир. Разворачивая его, словно ковер.

— Ну да. Просто… она когда-нибудь говорила тебе что-либо обо мне?

— Например?

Долгое молчание.

— О поцелуях, наверное.

Гэнси остановил свою работу. На самом деле, Блу во многом призналась относительно поцелуев. А именно то, что ей твердили всю ее жизнь: она бы убила свою настоящую любовь, если бы поцеловала его. Было странно помнить тот момент. Он помнил, что сомневался в ней. Сейчас бы не стал. Блу была причудливой, но благоразумной, как утконос, или один из тех сандвичей, которые нарезались кружочками для затейливого чаепития.

Она также просила Гэнси не рассказывать Адаму о своей исповеди.

— Поцелуях? — повторил он уклончиво. — Что происходит?

Еще один грохот из комнаты Ронана и последующий за ним дьявольский смех. Гэнси задался вопросом, должен ли он остановить их до того, как это сделают механизмы со стробоскопами.

— Не знаю. Она не хочет, — сказал Адам. — Я не виню её. Наверное. Я сам не знаю, что делаю.

— А ты спрашивал ее, почему она не хочет? — поинтересовался Гэнси, хотя он не желал слышать ответ. Он резко устал от разговора.

— Она сказала, что была слишком молода.

— Возможно, так и есть.

Гэнси понятия не имел, сколько Блу лет. Он знал, что она только что закончила одиннадцатый класс. Может, ей было шестнадцать. Может, восемнадцать. Может, она двадцатиоднолетняя, просто невысокая и хорошо сохранилась.

— Не знаю, Гэнси. Это звучит правдоподобно? Ты встречался больше, чем я.

— Сейчас я ни с кем не встречаюсь.

— За исключением Глендовера.

Гэнси тут спорить не собирался.

— Слушай, Адам, я не думаю, что дело в тебе. Думаю, ты ей очень нравишься.

Ясно, что Адаму не понравился этот ответ, потому что он ничего не сказал. Это дало Гэнси достаточно времени, чтобы вспомнить момент, когда он впервые подошел к ней в Нино от имени Адама. Насколько жутко это было. С тех пор он насчитал с десяток различных способов, которыми мог бы все сделать лучше.

Что было глупо. Ведь все сработало, правда? Сейчас она с Адамом. Будь или не будь Гэнси первоклассной задницей в момент, когда они встретились, это бы ничего не изменило.