Появился паук-мизгирь, удалой добрый молодец. Стал он ножками трясти да мережки плести, ставить на пути, на дорожке, куда летают комары да мошки.

Муха пролетала да к мизгирю в сеть попала. Тут ее мизгирь стал бить да губить, за горло давить. Муха мизгирю взмолилась:

— Батюшко мизгирь, не бей ты меня, не губи ты меня: у меня много останется детей-сирот — по дворам ходить и собак дразнить.

Тут ее мизгирь и отпустил.

Она полетела, всем комарам да мошкам весть посылала:

— Ой вы еси, комары да мошки, убирайтесь под осиновое корище! Появился мизгирь-борец, стал ножками трясти, мережки плести, ставить на пути, на дорожке, куда летают комары да мошки.

Они и полетели, забились под осиновое корище, лежат мертвы… Мизгирь пошел, нашел сверчка, таракана и лесного клопа.

— Ты, сверчок, сядь на кочок — курить табачок; а ты, таракан, ударь в барабан; а ты, клоп-блинник, поди под осиновое корище — проложи про меня, мизгиря-борца, добра молодца, такую славу, что меня вживе нет: в Казань отослали, в Казани голову отсекли на плахе и плаху раскололи.

Сверчок сел на кочок курить табачок, а таракан ударил в барабан; клоп-блинник пошел под осиновое корище и говорит:

— Что запали, лежите мертвы? Ведь мизгиря-борца, добра молодца, вживе нет: его в Казань отослали, в Казани голову отсекли на плахе и плаху раскололи.

Комары да мошки возрадовались и возвеселились, в разные стороны залетали, да к мизгирю в сеть и попали.

Он и говорит:

— Так-то почаще бы ко мне в гости бывали!

О щуке зубастой

(В обработке А. Н. Толстого)

ночь на Иванов день родилась щука в Шексне, да такая зубастая, что боже упаси.

Лещи, окуни, ерши собрались глазеть на нее и дивовались такому чуду:

— Экая щука уродилась зубастая!

И стала она расти не по дням — по часам: что ни день, то на вершок прибавится.

И стала щука в Шексне похаживать да лещей, окуней полавливать: издали увидит леща да и хватит его — леща как не бывало, только косточки на зубах хрустят.

Экая оказия случилась на Шексне!

Что делать лещам да окуням? Тошно приходится: щука всех приест, прикорнает.

Собралась вся мелкая рыбица, и стали думу думать: как перевести щуку зубастую да такую тороватую.

Пришел Ерш Ершович и так наскоро проговорил:

— Полноте думу думать да голову ломать, а вот послушайте, что я буду баять. Тошно нам всем теперь в Шексне, переберемтесь-ка лучше в мелкие речки жить — в Сизму, Коному да Славенку, там нас никто не тронет, будем жить припеваючи.

И поднялись все ерши, лещи, окуни из Шексны в мелкие речки — Сизму, Коному да Славенку.

По дороге как шли, хитрый рыбарь многих из ихней братьи изловил на удочку и сварил ушицу.

С тех пор в Шексне совсем мало стало мелкой рыбицы. Много наделала хлопот щука зубастая, да после и сама несдобровала.

Как не стало мелкой рыбицы, пошла щука хватать червяков и попалась сама на крючок. Рыбарь сварил из нее уху, хлебал да хвалил: такая уха была жирная.

Я там был, вместе уху хлебал, по усам текло, да в рот не попало.

Репа

(Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)

ыла репа важная, дивилась старуха каждая: одним днем кругом не обойдешь! У той репы половину мы с семьей целую неделю ели, а другую половину — другую неделю. Корку навалили да кобылу надсадили и телегу обломили.

Вот какая была мудрость недавно утресь!

О ваське-Муське

(Из сборника «Перстенек — двенадцать ставешков»)

некотором царстве, некотором государстве, а именно в том, в котором мы живем, жил-был досюль помещик. У помещика был кот, звали его Васька-Муська.

Помещик любил Ваську-Муську, и кот свою кошачью работу работал хорошо — в хлебных лабазах ловил крыс и мышей. Когда хозяин прогуливался, Васька-Муська мог нести во рту до фунта весом гостинец из лавки домой, и крепко любил его за это помещик — двадцать лет держал кота Ваську-Муську.

Наконец Васька-Муська стал старый, усы у него выпали, глаза у него стали худые, сила стала у него мала, не может крыс ловить и мышей давить. Надоел помещику Васька-Муська, схватил его за загривок, выбросил на задворок и пнул ногой.

Побежал Васька-Муська и заплакал, стал думать, как жить до смерти, потом придумал:

— Давай-ка я помру у лабаза, пойдут крысы да мыши пить, так и меня увидят.

Взял да и помер Васька-Муська.

Увидали крысы да мыши, обрадовались, что Васька-Муська помер, стали мыши свистать, крысы кричать:

— Помер наш неприятель!

Сбежались все крысы и мыши к Ваське-Муське и решили, что надо бы схоронить Ваську-Муську, чтобы он не ожил. Было их около десяти тысяч. Притянули они артелью дровни, закатили Ваську-Муську на дровни, а он лежит не шевелится. Привязали штук семь веревок, стали на лапки, веревки взяли через плечо, а около двухсот мышей и крыс сзади с лопатками да кирками. Все идут радуются, присвистывают. Притянули Ваську-Муську на песочное место, на боровинку на сухую и начали копать яму всей силой.

А Васька-Муська лежит и маленько смотрит: выкопали яму очень глубокую, метра на три.

Вылезли копари из ямы. Теперь надо Ваську-Муську в яму толкнуть. Взялись — кто за шею, кто за хвост.

Как зашевелился тут Васька — мыши прочь. Как вскочил Васька-Муська, да давай-ка их ловить, да в эту яму складывать. Бегают по песку, а скрыться некуда ни мышам, ни крысам. Набил ими Васька полную яму. Досталась ему еще музыка да сотни полторы лопат.

Богато стал жить кот. Лопаты продает, себе рыбы покупает, да в музыку играет, да из ямы мышей добывает. Живет ни в сказке сказать, ни пером написать, лучше, чем у помещика, и сам стал себе хозяин Васька-Муська.

Тем и кончилось.

Пузырь, соломинка и лапоть

(В обработке А. Н. Толстого)

или-были пузырь, соломинка и лапоть.

Пошли они в лес дрова рубить. Дошли до реки и не знают, как перейти через реку.

Лапоть говорит пузырю:

— Пузырь, давай на тебе переплывем!

— Нет, лапоть! Пусть лучше соломинка перетянется с берега на берег, мы по ней перейдем.

Соломинка перетянулась с берега на берег. Лапоть пошел по соломинке, она и переломилась. Лапоть упал в воду.

А пузырь хохотал, хохотал, да и лопнул.

Теремок

(В обработке А. Н. Толстого)

хал мужик с горшками и потерял один горшок. Прилетела муха-горюха и спрашивает:

— Чей домок-теремок? Кто в тереме живет? Видит — никого нет. Она залетела в горшок и стала там жить-поживать.

Прилетел комар-пискун и спрашивает:

— Чей домок-теремок? Кто в тереме живет?

— Я, муха-горюха. А ты кто?

— Я комар-пискун.

— Ступай ко мне жить.

Вот они стали жить вдвоем.

Прибежала мышка-погрызуха и спрашивает:

— Чей домок-теремок? Кто в тереме живет?

— Я, муха-горюха.

— Я, комар-пискун. А ты кто?

— Я мышка-погрызуха.

— Ступай к нам жить.

Стали они жить втроем.

Прискакала лягушка-квакушка и спрашивает:

— Чей домок-теремок? Кто в тереме живет?

— Я, муха-горюха.

— Я, комар-пискун.

— Я, мышка-погрызуха. А ты кто?

— Я лягушка-квакушка.

— Ступай к нам жить.

Стали они жить вчетвером.

Бежит зайчик и спрашивает:

— Чей домок-теремок? Кто в тереме живет?

— Я, муха-горюха.

— Я, комар-пискун.

— Я, мышка-погрызуха.

— Я, лягушка-квакушка. А ты кто?