— Унеси её отсюда, — приказал Парис Захариилу, попеременно скрещивая и распрямляя руки. По сторонам разлетались шмотки лозы. Воин скорее выбрал бы расстаться с Сиенной так, чем отдать врагу.

— Я же сказал, что потратил всю энергию на перемещение падшего.

Парис с самого начала знал, что нужно было прикончить этого ублюдка, но нет же. Он посочувствовал положению парня. Урок усвоен. Покажешь свою добрую сторону и бах, позже за это тебя накажут.

— Я не оставлю тебя. — Сиенна схватила стебель лозы и отрубила верхушку кристаллическим клинком, который ей дал Парис. Она была быстрой, но не достаточно, и скоро, вероятно, эта лоза обмотает её с ног до головы. — Я, должно быть, уронила пистолет в воду. Прости.

Тьма… поднималась… Парис отбросил кинжалы и достал кристаллический клинок. Всего лишь одна мысленная команда, и металл удлинился… становясь факелом с потрескивающим огнём. Он прижал его к кожаным стенкам палатки, и материя тут же воспламенилась… а искры перекинулись на следующую палатку.

Вопли смешались с треском пламени, когда Парис, Сиенна и Захариил бросились прочь.

Спустя милю или около того, они замедлились и Захариил сказал:

— Я думал, вы хотели остаться незамеченными.

— Нам нужно отправить сообщение. — К счастью, ночные существа его также получили: "Свяжитесь с Парисом и его командой, и поджаритесь". Они держались на расстоянии. Только присутствие Сиенны останавливало Париса от того, чтобы вернуться и разгромить всё.

Он хотел причинить им боль, но её сохранить в безопасности хотел больше.

"Ты всегда можешь вернуться за ними".

Да, верно. Когда Сиенна его оставит, Парису потребуется хорошая драка, чтобы прийти в норму.

Отлично. Теперь от мысли, что она покинет его, Парис снова и снова сходил с ума. Он только несколько часов спустя начал успокаиваться. Никто и ничто не смели подходить к ним, и всё чаще и чаще мысли Париса возвращались к словам Захариила.

Тьма Париса… его вспыльчивость. Захариил имел в виду, что в один прекрасный день Парис обидит Сиенну. Хотя, когда они были в пещере, и им завладела тьма, поглощающий гнев, Парис полностью осознавал, с кем находится. Он не позволил выйти из себя в её присутствии.

С теми лозами произошло тоже самое. Парис осознавал, что Сиенна рядом. Он ставил её защиту превыше уничтожения тварей.

Хорошие новости, так ведь? Вот только, что если она пробудит его нрав? Что делать, если вся его тьма сосредоточится на Сиенне?

Вот чёрт, нет. Этого не будет. Захариил сделал его параноиком, вот и всё. Но однажды посеянные сомнения могли жить собственной жизнью, раздражая Париса возможными перспективами.

Сиенна затрагивала его так, как никто другой. Она приняла его таким, каков он есть: хороший, плохой, опасный. Но если она когда-нибудь придаст его, если когда-нибудь обманет или пойдёт против него, Парис не мог предугадать, как на это отреагирует. Особенно теперь, когда познал острые ощущения её полной отдачи.

"Что ты делаешь? Размышляешь о худшем?"

Парис оказал ей малую толику своего доверия. Поддавшись этим страхам, он унизит их обоих. Парис был не против опозориться сам, но мысль об унижении Сиенны ложилась тяжёлым бременем на его плечи.

Она брала его член в рот, пробовала на вкус то, чем он является, и любила его тело с таким сокрушительным сладострастием, что Парис уже никогда не станет прежним. Сиенна видела его наихудшие стороны. Знала его прошлое, будущее, и всё же продолжала смотреть на него с благоговением, как будто он для неё что-то значил. Парис не станет преуменьшать значение этого подарка. А это действительно был подарок.

Сиенна споткнулась о камень и качнулась в сторону Париса, выдергивая его из размышлений. Он подхватил её свободной рукой прежде, чем она упала.

— Прости, не хотела нарушать твоё пространство, — пробормотала она, выпрямляясь. В то время как секс с Сиенной придал Парису сил, её он явно вымотал.

Парис не должен был из-за этого испытывать такую гордость, но ничего не мог с собой поделать.

— Не дождёшься, что я буду жаловаться, что ты в моих объятиях.

В ответ Парис получил от неё пьянящую, завораживающую улыбку.

— Верно.

Захариил закатил глаза.

Парис мысленно показал ему фигу, прежде чем изучить территорию. Впереди простирались мили темноты для продвижения, наполненные множеством небольших мин. Парис перепрыгивал через них, как через лужи, а затем помогал Сиенне. Воин поморщился. Вода пахла гниющими трупами. Вероятно из-за того… ага, он увидел под водой пару тусклых, безжизненных глаз.

Мимо Париса пролетела муха размером с кулак, затем ещё одна. Ещё одна приземлилась на руку воина и тут же впилась в бицепс. Он шлёпнул насекомое, намереваясь отогнать его от себя, но в итоге раздавил муху, и чёртова штука забрызгала его с головы до ног.

Пространство вокруг Париса заполнилось смесью сцен из его любимых самых страшных фильмов ужасов. Да. Ему нравилось подобное. А ещё Парис получал удовольствие от романтических историй, сидения в переполненном автобусе и шоколадного печенья.

У него никогда не хватало на это времени, а сейчас… сейчас Парис осознал, насколько сильно ему этого не достаёт. Как круто было бы включить DVD, развалиться на диване с Сиенной и посмотреть фильм об отчаянных временах. А затем они бы могли свернуться вместе калачиком и почитать несколько сцен из романа.

Вот только ничего из этого не произойдёт. Как только они с Сиенной достигнут выхода из этой реальности, то сразу же их пути разойдутся. И знаете что? Сейчас ему хотелось что-нибудь уничтожить — да даже нанести долговременные травмы подошло бы — голыми руками. На самом деле, он молился, чтобы какой-нибудь дикий, с пеной у рта мужчина выскочил и напал на него.

Это плохо. Значит, его одержимость Сиенной достигла нового уровня.

Парис, возможно, мог бы заставить себя отпустить Сиенну до того времени, которое они провели в пещере. Сейчас? Не похоже, что он готов это сделать. Она была всем, что он когда-либо хотел, и всем, в чём нуждался, в одной сексуальной небольшой упаковке. Сиенна была воином, когда ей это требовалось, была сиреной, когда это требовалось Парису, и всё равно была всегда нежной, милой, отдающей. И храброй, такой храброй.

Когда тот розоволосый громила нарушил их уединение, Сиенна не убежала. Она осталась в пещере. На случай, если Парису понадобиться её помощь, и чтобы держать Захариила в поле зрения, когда всё стало рискованно. Париса это восхитило. Чёрт, он начал восхищаться всеми её характеристиками.

Внезапно Парис понял своего друга Амуна так, как никогда не понимал прежде. Женщина Амуна также была бывшим Ловцом, и принимала участие в убийстве их лучшего друга Бадена. Поэтому все Повелители Преисподней, включая Париса, презирали её и желали видеть её кишки разбросанными по всей их крепости, но Амун твёрдо стоял на своём и защитил то, что принадлежало ему, и, в конечном счёте, все — скрипя сердцем — но свыклись с этим.

Возможно, после того, как позаботится о Кроносе, он сделает то же самое для Сиенны — возьмёт её с собой домой и поиграет в семью. Естественно, поначалу всё будет трудно. Сиенна никого не убивала, но Повелителям она не нравилась и не понравится. Они видели раны и синяки на теле Париса после того, как её товарищи закончили его пытать. Повелители видели, как он страдал, когда потерял её… и слышали, как Парис проклинал себя за то, что беспокоится за неё, когда она не чувствовала к нему того же самого.

По крайней мере, до сих пор. Сиенна поменяла своё мнение о нём, а Парис — о ней. Он не был до конца уверен, что повлияло на его решение, хотя и подозревал, что это имело отношение к его желанию верить в неё, когда он её заклеймил. Парис даже не был уверен, когда это произошло. Всё, что он знал, так это то, что Сиенна была не против заполучить его.

Принятие этого ещё раз доказало, что ранние страхи Париса, зарождённые Захариилом, были глупостью.