Он выпрямился, увеличивая между ними расстояние, хотя его бедро по-прежнему касалось её. Парис скользнул рукой вперёд, перенеся на неё всю тяжесть своего веса, и остановился рядом с грудной клеткой Сиенны.

Они оставались так довольно долго, молча, смотря друг на друга, затем отводя взгляд.

Это было… неловко. Очень, очень неловко. Они так долго не видели друг друга, а в последний раз между ними всё закончилось не очень хорошо.

"Тебе некого винить, кроме себя", — печально подумала Сиенна.

— Многое произошло с тех пор, как мы в последний раз были вместе, — начал Парис, затем погрузился в молчание, словно созерцая всё, что случилось.

— Да, — согласилась Сиенна, хотя ей потребовалось слишком много времени на обдумывание этого.

— Знаю, что тебе дали демона, но не знаю, как ты с ним справляешься, — сказал он, глядя куда-то далеко-далеко за её плечо.

— Мы нашли общий язык.

— Демон показывает тебе грехи других?

— Да.

— И вынуждает наказывать грешников?

— Да.

Парис кивнул.

— Аэрон — парень, который до тебя был хранителем демона Гнева — ненавидел это. Он сопротивлялся ему столько, сколько мог.

— И тогда им овладел Гнев, — проворчала Сиенна.

— Ага.

— У меня та же проблема. — Обычно Сиенна видела образы грехов человека, когда бодрствовала, и оттуда вытекали все факты. Она будет бороться с побуждениями и победит, либо будет бороться и потерпит неудачу. Сиенна не была уверена, что делать с тем фактом, что она, пока спала, видела преступления Париса.

Последовало ещё одно неловкое молчание. Много чего нужно было сказать, но Сиенна не знала с чего начать.

— Парис, — выдохнула она в тот самый момент, когда он вздохнул и произнёс: — Сиенна.

Они уставились друг на друга, исследующие, неуверенные. Ииии, как только снова установилась тишина, она была настолько тяжёлой, что Сиенна ощущала её вес, ещё глубже вдавливающий её в матрас.

Её сердце заколотилось в груди в бесполезной попытке побега. Если бы чёртова штуковина была подключена к аккумулятору, Сиенна вытащила бы свечу зажигания.

Что угодно, лишь бы избавиться от этого гнетущего, тревожного ощущения. Страх быть отвергнутой Парисом мешал Сиенне сказать все те слова, которые она решила произнести.

— Ты первая, — сказал Парис, крепко сжимая челюсть.

Отлично. Она могла сделать это. Могла.

— Я просто хотела узнать, как ты сюда попал и почему… почему ты пришёл за мной. — А он явно пришёл за ней, за ней одной. Иначе, зачем бы он выкрикивал её имя подобным образом? Неужели Парис надеялся наказать её за то, что она когда-то с ним сделала?

Он прищурился.

— Я передумал. Начну первым. Скажи, почему ты пришла ко мне той ночью, в Техасе, когда Уильям — мой близкий друг — увидел тебя у моих ног. — Через узкие щёлки глаз Париса, Сиенна видела его холодные зрачки и явное присутствие тьмы. Его выражение лица стало жёстким как гранит, безжалостная маска решимости.

Мужчина, который сидел сейчас перед ней, был не тем, кто боролся с горгульями, чтобы добраться до неё, не тем, кто проявил такую заботу о её ранах. А он позаботился о её ранах. Сиенна была омыта, перевязана, как он и сказал.

Нет, мужчина, который сидел перед ней, был тем, с которым она впервые увиделась в Риме. Тем, кто в одно мгновение целовал её, а в следующее — очнулся привязанным к столу для пыток. Тем, кто на одном вдохе проклинал её, а на следующем — восхвалял.

Кем бы он ни был, Сиенна не будет лгать ему. Она никогда бы не стала лгать ему снова.

— Мне была нужна помощь, — призналась Сиенна, — а Гнев знал, где ты и как к тебе попасть. Он взял всё на себя, и я оказалась у твоих ног.

— Тебе всё ещё нужна помощь?

— С Гневом? Да.

Парис кивнул, черты его лица смягчились.

— Прости, что не смог увидеть тебя той ночью.

— Тебе не за что извиняться.

— В любом случае, — сказал Парис, откашлявшись, — полагаю, у тебя проблемы с адаптацией, хотя ты справляешься лучше меня на данном этапе, поэтому я спросил Аэрона о том, может ли он дать тебе какие-нибудь советы. Он сказал, что ты легче всё перенесёшь, если будешь по чуть-чуть каждый день подкармливать ублюдка. Кто-то лжёт тебе, ты лжёшь в ответ. Кто-то жульничает с тобой, ты жульничаешь в ответ. Кто-то ударяет тебя, ты ударяешь в ответ.

Как охотно Парис предложил информацию. Он не заставлял Сиенну просить, не насмехался над ней, потому что он знал, а она нет. И Аэрон не отказал в информации, когда должен был ненавидеть её за то, что она забрала его компаньона — а они были компаньонами.

Демон Гнева был его продолжением, всё ещё скучал по нему и по сей день. Но как же благодарна была Сиенна за совет… "Какой ужасный образ жизни", — подумала она.

— Спасибо тебе за это.

— Пожалуйста, — ответил Парис сухо. — Ты всё ещё считаешь меня злом, которое нужно прикончить?

— Нет! Ты не зло. — Когда-то она не ставила в одну категорию человека и демона… Сиенне было очень стыдно. Какой же глупой она была. Какой наивной. — Прости, что я когда-то так думала о тебе.

Пристальный взгляд, которым Парис одарил Сиенну, лишил её одежды, оставив обнажённой и дрожащей.

— И я должен поверить тебе?

Он никогда не доверится ей, да и зачем ему вообще это делать?

— Ну, из-за того, что нас связали с Гневом, мои глаза открылись. Впервые я увидела правду. То, что я делала… то, к чему меня принудили… ты имеешь с этим дело на протяжении тысячелетий и всё ещё борешься. Сомневайся во мне, сколько хочешь, но сейчас я клянусь тебе. — Сиенна остановила себя от того, чтобы протянуть к нему руки, и сжала их в кулаки. — Я никогда снова не причиню тебе боль.

В его прикрытых глазах Сиенна видела вспышки гнева, пламя возбуждения, а затем пустоту.

Парис отвернулся от неё, а взгляд упал на единственное окно в комнате. В плотных чёрных шторах была щель, через которую внутрь проскользнул одинокий лучик лунного света. Затем он пожал сильным плечом.

— Ты спросила, почему я пришёл за тобой.

Сиенну потрясло разочарование. Реакция на её клятву должна была быть любезной, но, с другой стороны, Сиенна её не заслужила.

— Да.

— Я… проклятье. Я не мог позволить тебе страдать.

Парис не мог… позволить ей… страдать… оу… Это было милосердие, которое Сиенна больше не способна кому-нибудь подарить, поэтому она понимала насколько драгоценным оно является. Слёзы хлынули из глаз и покатились по щекам, сначала одной мерцающей влажной дорожкой, затем целым потопом. Её тело била крупная дрожь с той же силой, как женщин в том коридоре сновидений. Била так, что она больше не могла видеть ни спальню, ни Париса.

Что же случилось с её железными яйцами? Сломаться перед ним сейчас было унизительно, но она не могла взять себя в руки.

Её стыд взорвался, и маленькие кусочки разлетелись во все уголки тела, полностью заполняя её. Всю свою жизнь она могла положиться только на себя. Начавшийся после похищения Скай алкоголизм матери поглотил всю любовь, которую она испытывала к Сиенне. В конечном счете, и её отец сбежал, начал новую жизнь с новой семьёй, забыв о маленькой девочки, которую он бросил.

В колледже она начала встречаться с Хью. Он выслушивал её истории о прошлом, предлагал сочувствие и помощь. Рассказывал о себе и о своей вере в сверхъестественное. Когда она проявила сомнение, он обещал ей показать… и показал. Сиенна была напугана и в то же время пребывала в восторге, потому что теперь нашла того, кого могла обвинить во всех своих неприятностях.

Это стало освобождением. Как чудесно осознавать, что её мать не виновата. Её отец не виноват. Она не виновата. Как умиротворяюще думать, что родители по-прежнему любили её, если бы зло Повелителей не ворвалось в мир. Так что, да, она с головой погрузилась в войну добра против зла.

И всё же, Ловцы расстреляли её, чтобы добраться до Париса.

Париса, который не хотел, чтобы она страдала.

Рыдания Сиенны вышли такими мощными, что вскоре она уже икала, из глаз и носа обильно текло, и это ещё больше засмущало её. Сильные руки обняли её, стараясь не задеть хрупкие крылья, и притянули её к горячей, мускулистой груди. Сердце Париса стучало так же быстро, как и её.