* * *

Война – тяжелая школа, но британцы, раз уж их принудили туда идти, делаются внимательными учениками.

* * *

Народы, павшие с оружием в руках, поднимались снова. Но с теми, которые сдались кротко, все кончено.

* * *

Историю пишут победители.

* * *

О, вы можете взять самого храбрейшего моряка, самого отважного летчика, самого дерзкого солдата и посадить их за стол вместе. Что вы получите? Общую сумму их страхов.

* * *

Не будет ли создана бомба размером с апельсин, вмещающая в себе огромную тайную силу, ‹…› способная смести небольшой город одним ударом? Бомба, направляемая автоматически в летательной машине радиолучами или лучами иного рода, без пилота? (1924).

* * *

Предрекая ядерное сдерживание времен «холодной войны»:

Может статься, что мы, по блистательной иронии, придем к такой стадии во всех этих событиях, где безопасность будет жизнестойким ребенком ужаса и выживание братом-близнецом уничтожения.

* * *

Басня о разоружении в зоопарке:

Дабы никого не обидеть, я обращусь к аллегории. Однажды все животные в зоопарке решили, что им следует разоружиться, и устроили конференцию по разоружению. И вот Носорог, открывая собрание, изрек, что применение зубов суть жуткое варварство и должно быть строго запрещено по всеобщему согласию. Рога же являются оружием защиты и поэтому будут дозволены. Бык, Олень, Дикобраз и даже маленький Ежик заявили намерение голосовать вместе с Носорогом. Но Лев и Тигр предложили иной подход. Они высказались в пользу клыков и даже когтей, которые они назвали древним и благородным рыцарским оружием. Пантера, Леопард, Пума и вся фракция диких кошек стали на сторону Льва и Тигра. Потом заговорил Медведь. Он предложил запретить как рога, так и зубы и никогда больше не использовать этих орудий в борьбе. Всякий спор лучше разрешить дружеским объятием. Ведь это так по-братски, обниматься, и это будет огромным шагом к достижению мира. Однако же другие животные были этим предложением оскорблены, а Индейка [по англ. Индейка – Turkey, так же, как Турция] впала в полную панику. Спор стал чрезвычайно горячим, и все животные, рассуждая о клыках, рогах и объятиях, принялись доказывать свои мирные намерения с большой злостью, обмениваясь весьма зловещими взглядами. К счастью, смотрители зоопарка сумели убедить животных мирно разойтись по клеткам, и, находясь там, звери вскоре снова почувствовали друг к другу большую симпатию.

* * *

Когда выигрываешь войну, все, что происходит, может быть приписано твоей мудрости. Медаль блестит, но также отбрасывает тень.

* * *

Прежде, чем соберут урожай, мы будем в состоянии войны (23 августа 1939 г.).

* * *

Уместно изложить принципы английской политики в отношении Европы, которых я придерживался в течение многих лет и все еще продолжаю придерживаться. Я не мог лучше изложить их, чем я сделал это на заседании консервативных членов комиссии по иностранным делам, которые пригласили меня выступить перед ними на закрытом заседании в конце марта 1936 года. «На протяжении 400 лет внешняя политика Англии состояла в том, чтобы противостоять сильнейшей, самой агрессивной, самой влиятельной державе на континенте и, в частности, не допустить захвата такой державой Бельгии, Голландии и Люксембурга. Если подойти к вопросу с точки зрения истории, то эту четырехсотлетнюю неизменность цели на фоне бесконечной смены имен и событий, обстоятельств и условий следует отнести к самым примечательным явлениям, которые когда-либо имели место в жизни какой-либо расы, страны, государства или народа. Более того, во всех случаях Англия шла самым трудным путем. При столкновениях с Филиппом II Испанским, с Людовиком XIV, с Наполеоном, а затем с Вильгельмом II ей было бы легко и, безусловно, весьма соблазнительно присоединиться к сильнейшему и разделить с ним плоды его завоеваний. Однако мы всегда выбирали более трудный путь, объединялись с менее сильными державами, создавали из них коалицию и, таким образом, наносили поражение и срывали планы континентального военного тирана, кем бы он ни был, во главе какой бы страны ни стоял. Заметьте, что политика Англии совершенно не считается с тем, какая именно страна стремится к господству в Европе. Дело не в том, Испания ли это, французская монархия, Французская империя, Германская империя или гитлеровский режим. Ей безразлично, о каких правителях или странах идет речь; ее интересует лишь то, кто является самым сильным тираном или кто может превратиться в такого тирана. В связи с этим встает вопрос: какая держава в Европе является сейчас сильнейшей и кто стремится установить свое деспотическое господство? Сегодня, в нынешнем году, по-видимому, на известный период 1937 года французская армия – сильнейшая в Европе. Но никто не боится Франции. Все знают, что Франция хочет, чтобы ее не трогали, и что она стремится только к самосохранению. Все знают, что французы мирно настроены и охвачены страхом. В то же время это храбрые, решительные, миролюбивые люди, которых гнетет чувство тревоги. Это либеральная страна, имеющая свободные парламентские институты. Германия же никого не боится. Она вооружается в масштабах, еще невиданных в истории этой страны. Во главе ее стоит кучка торжествующих головорезов. При правлении этих деспотов денег не хватает, недовольство растет. Очень скоро им придется сделать выбор между экономическим и финансовым крахом или внутренним переворотом, с одной стороны, и войной, у которой не может быть иной цели и которая, если она успешно закончится, не может иметь иного результата, кроме германизации Европы под нацистским контролем, с другой. Поэтому мне кажется, что сейчас снова создались все прежние условия и что наше национальное спасение зависит от того, удастся ли вновь собрать все силы Европы, чтобы сдержать, ограничить и, если необходимо, расстроить планы установления германского господства. Наш долг – в первую очередь заботиться о жизни и способности Британской империи к сопротивлению, а также о величии нашего острова и не предаваться иллюзиям, мечтая об идеальном мире, который означает лишь, что вместо нас контроль установила бы другая, худшая сила и что в будущем руководство принадлежало бы ей. Мои три основных положения состоят в следующем. Во-первых, мы должны оказать сопротивление претенденту на роль властелина или потенциальному агрессору. Во-вторых, Германия при ее нынешнем нацистском режиме, с ее громадными вооружениями, созданными с такой быстротой, несомненно, играет эту роль. В-третьих, Лига Наций самым действенным образом сплачивает многие страны и объединяет наш собственный народ, позволяя обуздать возможного агрессора. Прежде всего мы должны учитывать нашу действенную связь с Францией. Это не означает, что мы должны создать излишне враждебное отношение к Германии. Наш долг и наши интересы требуют, чтобы мы не допускали накаливания отношений между этими двумя странами. Нам это будет нетрудно в той мере, в какой это касается Франции. Подобно нам, это – парламентарная демократия, сильно настроенная против войны, и, подобно нам, сталкивающаяся с серьезными трудностями при подготовке своей обороны. Поэтому, говорю я, мы должны считать наш оборонительный союз с Францией основой всего. Все остальное мы должны подчинить этому факту теперь, когда наступили такие трудные и опасные времена. Самое главное – это решить, в каком направлении следует идти. Я лично стою за вооруженную Лигу всех наций или стольких наций, сколько удастся привлечь к этому, Лигу, противостоящую потенциальному агрессору, причем основой этой Лиги должны быть Англия и Франция».