Глава 13

Ибрагим Бен-Фарид предавался послеобеденному отдыху, когда ему доложили, что явился его младший родственник и просит принять его.

– Пусть войдет, – недовольно скривил губы Ибрагим, вовсе не жаждавший кого-либо видеть и выслушивать. Но если прогнать сейчас, настырный родственник придет завтра – и тогда либо снова прогонять, либо слушать, лучше уж сейчас.

Мужчина вошел в покои Ибрагима стремительным шагом и поклонился. Ибрагим давал ему денег – почему бы и не кланяться?

– Что ты хочешь мне сообщить, Фарид? – лениво протянул Ибрагим.

Тот приходился ему то ли троюродным братом, то ли еще каким-то дальним родичем. Когда-то молодого человека называли по данному ему имени – Сауд, но он так часто повторял, что принадлежит к семейству Бен-Фаридов, что имя рода стало его собственным именем. Фарид – «уникальный». Такого имени этот разбойник не заслуживал.

– Вчера утром Алимов покинул Димашк, – сообщил он. – Я убедил посла и самого Алимова, что искать дочь бесполезно, она умерла. Он уехал, не завершив дела, и вряд ли скоро вернется, если вообще вернется.

– Прекрасно, – кивнул Ибрагим.

Может быть, Фарид и не слишком приятен, но зато расторопен и исполнителен. Именно благодаря ему теперь в руках Ибрагима находится девушка, которую они так долго искали! Пусть Фарид и наткнулся на эту Злату случайно, в полном соответствии с пророчеством, все равно его смышленость и расторопность заслуживают награды, и Ибрагим готов был ее предоставить.

– Иди к Кариму, он отдаст тебе то, что я обещал. Он в своих покоях.

Фарид поклонился и вышел, а Ибрагим закрыл глаза. Так и должно быть! Ему все удается, так предначертано!

Ко второму побегу Злата подготовилась тщательнее. Несмотря на то что Амир ей помогать не хотел, совет он дал правильный: без необходимых вещей на улице делать нечего. Прежде всего, следовало обзавестись оружием, хотя Злата и не умела пользоваться кинжалом, вот стрелять из пистолета папенька ее научил, но толку-то, откуда ей взять пистолет… Кинжалы евнухи носили у пояса, у женщин оружия не было, даже у Джанан. И по стенам его никто не развешивал в качестве украшений, вот жалость-то какая.

В конце концов Злата решила, что серебряный ножик для фруктов тоже сойдет. Убить им никого не убьешь, но если ударить в глаз… Кровожадные мысли, но как иначе? Злата сама себе не сознавалась, что вряд ли ей представится возможность добраться до глаза недоброжелателя – скорее всего, этот ножик у нее из руки сразу выбьют.

Господин чуть не каждый день присылал Злате новую одежду, и ее скопилось уже немало. Какая бы роль ей ни предназначалась, о девушке заботились, а она могла извлечь из этого выгоду. Порывшись в сундуке, Злата нашла черный, расшитый золотом костюм – роскошные шальвары, длинный хамиз и черный же хиджаб, правда, тоже расшитый золотом, но все же черный. В таком костюме ее не заметят ночью, но вот на фоне белых стен… Может быть, лучше одеться в белое? Злата снова принялась копаться в сундуке, выудила белое платье и лишь потом засмеялась над собой: надо же, выбирает наряд дли побега из гарема, будто бальное платье для раута в Москве!

В итоге она и вправду выбрала белое, вспомнив улицы Дамаска. Может быть, ей повезет. Пусть повезет!

Кроме одежды и оружия следовало позаботиться о воде и еде – неизвестно, сколько и где ей придется прятаться, ведь она даже не знает, в какой части Дамаска находится. Да и вообще она плохо знает город, но если постараться, можно найти все что угодно. Добраться до центральной площади, до мечети Омейядов, или до гостиницы, хозяин которой немного понимает по-французски, – проблемы решены. Злата мечтала о том, как войдет в российское посольство и расскажет там все. Конечно, папенька за ней приедет, она вернется в Москву и не будет ни о чем жалеть или вспоминать, просто забудет…

Нет, ей не хотелось забывать.

Особенно Амира.

Злата не хотела себе признаваться, что молодой человек ей очень нравится. Ведь это несвобода – привязать сердце к такому человеку, верно? Он не может ответить взаимностью, он правоверный мусульманин, а она – православная христианка, эта пропасть поглубже, чем та, что лежит между ними в социальном плане. Хотя почему она так решила, насчет разницы в социальном положении? Может быть, Амир вообще принц, только инкогнито. Но, несмотря ни на что, Злата продолжала думать о молодом человеке. Его утренний визит, когда он так легко прикасался к ее волосам, когда обнял и утешил, вспоминался очень ярко, и Злата сама не могла понять, чего ей хочется: то ли стукнуть себя по голове, чтобы забыть все раз и навсегда, то ли побежать, найти Амира и не отходить ни на шаг. Но у него какие-то свои дела здесь, а она должна отсюда вырваться, должна.

Злата полдня бродила по гарему, ловя неодобрительные взгляды женщин, пока ей не удалось стащить кожаную флягу, которую она наполнила водой из фонтана и припрятала в сундуке. С едой проблем не возникнет, в гареме всегда что-нибудь жевали, и Злата просто уложила вдоволь съестного в добытую по случаю расшитую бисером котомку.

Амира она почти не встречала в те два дня, что готовилась к побегу. Она общалась с Хафизой, но подругу в планы посвящать не стала – та могла не одобрить и попытаться остановить. Злата очень не любила фразу: «Всем известно, что выбраться отсюда невозможно, гарем слишком хорошо охраняется!» Злата вообще не любила слово «невозможно». Еще она не любила обобщения. Она – не все! И у нее получится, главное – хорошо подготовиться.

Амир при встречах кланялся и улыбался, как и положено услужливому евнуху, а Злата делала вид, что ей все равно, и, высокомерно подняв голову, проходила мимо. Амир с удовольствием принял предложенную игру и не пробовал больше пробраться в комнату Златы на рассвете или ночью, когда все спят. Девушка сама не знала, радует ее это или печалит, очень хотелось поговорить с молодым человеком, но ведь она не выдержит и скажет ему о побеге, а он наверняка сделает все возможное, чтобы ее остановить…

Мысли ходили по замкнутому кругу, и его можно было разорвать, лишь выбравшись отсюда.

Злата приоткрыла дверь и прислушалась: тихо. Полуночная молитва давно завершилась, и гарем спал, набросив покрывало тишины. В саду возились и изредка противно орали сонные павлины, по коридорам иногда проходили следящие за порядком евнухи, но их можно избежать, если красться бесшумно и знать, где спрятаться. Злата знала где: она наметила путь, которым пойдет, уже давно, и прошла им несколько раз, отмечая укромные уголки и занавеси, за которыми можно переждать опасность, если она повстречается.

Злата выскользнула из комнаты и прикрыла за собой дверь. Если кто-то заглянет, то увидит, что девушка вроде бы спит, укрывшись с головой покрывалом. На самом деле на кровати мирно почивало содержимое сундука.

Мраморный пол приятно холодил босые ступни: как и в первый раз, Злата пробиралась к выходу босиком. Спящий гарем представлял собою почти мистическое место: бесшумно колышутся легкие занавеси, в накрытых шелковыми платками клетках спят птицы, вот пискнула канарейка – и заснула опять. На выходе из коридора стоял евнух, но Злата туда не пошла, а свернула к покоям джарийе: там имелся незаметный выход в сад, и если наблюдательность не подвела девушку, по ночам он не охранялся.

Однако не все еще спали в этих покоях: проходя мимо полуоткрытой двери в чью-то комнату, Злата услышала голоса. Она замерла, но потом решительно миновала опасное место. В другое время, возможно, она бы подслушала разговор, но женщины говорили быстро и по-арабски, а знаний языка, увы, по-прежнему недостаточно, чтобы извлечь пользу из этой ситуации.

Инкрустированная перламутром дверка была не заперта, как Злата и рассчитывала. Небольшое усилие – и девушка оказалась в саду. Как обычно, одуряюще пахло цветами, к этому непреходящему цветочному запаху Злата уже привыкла, и все равно каждый раз он дурманил голову. Какое же это все-таки чудо – восточный сад! «Мне будет не хватать его в России…»