Он замолчал и глубоко, с хрипом вздохнул. Его изборожденное морщинами, загрубевшее от борьбы с морем лицо побледнело, и он без чувств повалился на кушетку.

Голова дяди свесилась набок, дыхание стало тяжелым и прерывистым…

– Дядя Стюарт! – закричал я и бросился к нему. То же самое сделал и Гидеон.

Но на пути у нас встал лейтенант Цуйя.

– Стоять! – прорычал он. – Отойдите назад! Этот человек признал себя преступником!

– Но ему плохо! – умоляющим тоном возразил Гидеон. – Ему надо срочно дать лекарство! Если вы не позволите мне помочь ему, считайте, что вы его убили!

– Я беру на себя всю ответственность за происходящее, – жестко сказал лейтенант Цуйя, – он мой пленник!

Он заглянул дяде в лицо, тот все еще не пришел в сознание. Потом лейтенант бездушно, как робот, произнес:

– Стюарт Иден, предоставленной мне властью, с целью предотвращения нелегального производства и применения ядерного оружия, я объявляю вас арестованным!

Я не знаю, слышал ли дядя эту громоздкую юридическую формулировку, но в то время как я, оцепенев, наблюдал за происходящим, Гидеон вел себя несколько иначе.

Он проскользнул мимо лейтенанта, ловким быстрым движением подложил под голову дяде подушку, поднял его ноги на кушетку, а потом укрыл дядю одеялом.

– Все будет в порядке, – заботливо прошептал он, глядя в лицо дяде Стюарту. – Сейчас я сделаю укол…

– Как бы не так! – хладнокровно отрезал лейтенант Цуйя. – Не забывайте, что он арестован!

Гидеон встал и медленно повернулся к лейтенанту. Я не могу припомнить, чтобы Гидеон когда-нибудь пришел в ярость, он всегда прекрасно владел собой. Но сейчас можно было благодарить судьбу за то, что на пути у Гидеона оказался не я, а лейтенант Цуйя.

Негр надвигался на лейтенанта грозно, как древний африканский воин, глаза его были чернее океанских глубин.

– У Стюарта Идена больное сердце, и я должен сделать ему укол! – раскатистым басом прогрохотал он. – А если вы захотите мне помешать, вам придется меня убить!

Лейтенант заколебался и прислушался к прерывистому дыханию дяди, а Гидеон достал из ящика стола одноразовый шприц.

– Ну ладно! Сделайте ему укол, – согласился Цуйя и искоса посмотрел на меня.

Гидеон не мешкая закатал рукав дядиной рубашки и ловко ввел в его исхудавшую руку иглу. Потом, осторожно вынув иголку, он вытер появившуюся капельку крови. Лекарство вот-вот должно было подействовать…

Мы столпились вокруг кушетки. Вставший на колени у ее изголовья Гидеон что-то шептал дяде на ухо. Бледное лицо Стюарта Идена покрылось испариной.

– Что ж, приводите его в порядок! – властно сказал Цуйя негру. – У нас к нему есть очень много вопросов. Человек крадет ядерные реакторы, наживается на землетрясениях – я не могу представить более вызывающих преступлений! И при этом во всем мире он имеет репутацию подвижника и героя! Да, Парк, мне он нужен живым!

– И мне тоже! – спокойно сказал Гидеон и поднялся с колен. – Через пару минут лекарство подействует. Когда он очнется, я попрошу вас, лейтенант, выслушать его.

– О, в этом можете не сомневаться! – со злостью воскликнул Цуйя. – Но только не рассчитывайте на то, что я поверю всем его лживым измышлениям!

– А вы уверены в том, что он будет лгать? – нахмурившись, спросил Гидеон.

Лейтенант пожал плечами.

Оставаться безучастным наблюдателем я больше не мог. В горле у меня пересохло, мысли путались, но я и так уже слишком долго молчал. Передо мной был мой дядя, Стюарт Иден, самый великий человек на свете! Во всяком случае, таким я его считал, когда был мальчишкой, и до последнего времени у меня не было повода разувериться в этом.

– Дайте ему шанс, лейтенант! – твердым голосом сказал я. – Вы не знаете этого человека. А я его знаю! Он не может быть виноват в таких страшных преступлениях. Это противоречит здравому смыслу. Уверяю вас, должно быть, всему происходящему существует какое-то другое объяснение. Оно обязательно найдется! Не принимайте сейчас никаких решений. Подождите, пока дядя проснется и изложит свою версию!

Прежде чем что-то ответить, лейтенант посмотрел на меня долгим отрешенным взглядом. Я видел, что он страшно устал. За последние дни у меня все-таки была возможность отдохнуть, но все, что удавалось Цуйе, это на пару часов прикорнуть на раскладной койке в бункере. Он был выжат, как лимон, и все же он был озабочен судьбой дяди сильнее, чем это могло показаться.

– Курсант Иден, ваша семейная преданность заходит чересчур далеко, – глухим, невыразительным голосом сказал лейтенант. – Я прекрасно знаю, что ваш дядя был знаменитым и уважаемым человеком – был когда-то! Но это не имеет никакого отношения к нынешней ситуации. И, в конце концов, он сам признал себя виновным!

Это был жестокий аргумент. Я не смог ничего возразить лейтенанту.

По-видимому, какие-то новые доводы появились у Гидеона. Во всяком случае, он начал говорить…

Но ему не удалось закончить даже первой фразы. Я неожиданно почувствовал, что теряю равновесие, тотчас же схватился за спинку кресла и в растерянности посмотрел на остальных…

У всех в комнате было точно такое же выражение лица. Всем явно требовалась дополнительная точка опоры!

Вскоре откуда-то из глубины, из-под самого основания купола, донесся приглушенный рокот – словно тяжко простонал какой-то исполинский бас. Стальной сейф легонько вздрогнул и подкатился поближе ко мне – медленно, бесшумно, как будто крадучись. Теперь я уже четко ощущал подошвами вибрацию пола. Стоявшая на столе старинная чернильница поползла в сторону, а потом вдруг резко сорвалась и полетела на пол. На рукаве моей алой парадной формы стали расползаться влажные сине-черные пятна. Харли Дэнторп поспешно шагнул в сторону, потерял равновесие и неуклюже растянулся на полу.

– Землетрясение! – закричал я. – Оно началось раньше срока!

Должно быть, от вибрации пришел в чувство и дядя Стюарт. Такого опытного моряка, как он, ощущение качки могло поднять даже со смертного одра. Дядя, болезненно щурясь, приподнялся на одном локте.

– Землетрясение… – прошептал он. – Гидеон…

– Ты прав, Стюарт, – кивнул Гидеон. – Прогноз был точным. Теперь нам лучше уйти отсюда!

– Стоп! – запротестовал, уцепившись за край письменного стола, Цуйя. – Что за разговоры?

– Эта постройка не выдержит даже среднего толчка, – нахмурился Гидеон. – Если вы хотите остаться живым и получить своего пленника целым и невредимым, выводите немедленно всех на улицу!

Пол у нас под ногами уже ходил ходуном. Землетрясение еще не достигло своего апогея – как я мог приблизительно оценить, сила толчков не превышала трех-четырех баллов, – но самые страшные толчки – силой десять и даже двенадцать баллов – могли произойти с минуты на минуту, и тогда для нас все было бы кончено.

Из висевшего на стене динамика раздался скрежещущий голос:

– Внимание всем! Внимание всем! Сейсмическая угроза! Принимаются экстренные меры предосторожности, в аварийные переборки подано напряжение. В целях экономии энергии пешеходные транспортеры будут остановлены без предупреждения. Улицы и тоннели открыты только для передвижения специальных транспортных средств.

Раздался неясный шорох, и трансляция окончилась.

– Ну, вы слышали? – кивнул в сторону динамика Гидеон. – Надо уходить, а не то будет поздно!

Но уйти оказалось не так-то просто.

Пол снова задрожал, и огромный сейф медленно откатился на свое прежнее место, к стене. Потом он опять отъехал вперед, но уже намного дальше. Огромный, массивный, сейф без труда мог пробить стену здания, от которой и без того уже отвалилась штукатурка, и опять задрожал пол. И снова сейф покатился по полу, но на этот раз из него донесся глухой грохот падающих свинцовых брусков – они с силой ударялись о поверхность термоядерных реакторов. Теоретически – необратимая реакция в таких устройствах могла начаться только после включения специального таймера, но в нашей ситуации теория вполне могла дать осечку. А если по какой-то несчастливой случайности взорвется хотя бы один реактор…