Через несколько дней в Москве, по-моему, 14 октября утром, зазвонил телефон.

 — Галя, здравствуйте! Это Абрасимов.

 — Здравствуйте! Вы откуда?

 — Ваш новый знакомый занял большой пост.

Г. Вишневская, с. 355–356.

Как известно, существует немало диаметрально противоположных оценок и домыслов, касающихся истинных причин октябрьского (1964 г.) пленума ЦК КПСС. Одни называют главным действующим лицом Суслова, другие — Шелепина, третьи — чуть ли не Воронова. Мол фигура Брежнева была временная, компромиссная, всех устраивающая.

Уверен, и вывод мой основывается на репликах В. В. Щербицкого (прямого разговора на эту тему у меня с ним не было), что дело глубже: сама личность и жизненный опыт Брежнева в наибольшей мере соответствовали тому времени. Да и политический ум и, скажем прямо, железную волю и смелость проявил он, чтобы устранить такую фигуру, как Хрущев. Ведь Никита Сергеевич тоже был не простак, прошел еще сталинскую выучку и в свое время не одного конкурента убрал с дороги. Чего стоила такая зловещая фигура, как Берия. Но Брежнев оказался не только умнее, но и хитрее. Он в полной мере понимал, что его поддержит и партия, и народ, которые с нетерпением ждали ухода Хрущева, видели, что он пережил как самого себя, так и свое время.

В. Врублевский, с. 32.

Заговор с целью свержения Хрущева не был экспромтом, разыгранным в одночасье. Его готовили (вернее, он вызревал) долго и тщательно. Кстати, упоминаемый Роем Медведевым «многолетний партийный лидер» Грузии Мжаванадзе играл в нем далеко не последнюю роль, обрабатывая членов ЦК КПСС от Закавказья, а затем доставив их на самолете в Москву к «историческому» Пленуму октября 1964 года. Брежнев никогда не забывал этой услуги, оказанной ему Мжаванадзе, и уберег его от многих неприятностей, хотя и не смог оставить на посту первого секретаря ЦК КП Грузии и кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС.

Не забыл Брежнев и того, что Насриддинова (в то время Ядгар Насриддинова была Председателем Президиума Верховного Совета Узбекистана), которой на сей раз изменил политический нюх, тщетно порывалась предупредить Хрущева о надвигавшемся перевороте, безуспешно пробиваясь к фактически изолированному на своей даче в Пицунде Никите Сергеевичу. После «исторического» октябрьского Пленума 1964 года судьба Насриддиновой была решена. Джентльмен Брежнев не пощадил ее, ибо видел в ней не женщину, а политического деятеля, поставившего на другую лошадь. В борьбе за власть, которую он вел, сантиментам места не было.

М. Стуруа, с. 177–178 [13].

Во весь рост встал вопрос о невозможности дальнейшего пребывания Хрущева на занимаемых постах. Л. И. Брежнев и Н. В. Подгорный беседовали об этом с членами и кандидатами в члены Президиума ЦК, секретарями ЦК КПСС. Встречались и со мной, и я согласился с их доводами. С М. А. Сусловым они говорили в самую последнюю очередь, так как не полностью ему доверяли.

После этих бесед было созвано закрытое заседание Президиума ЦК, на котором присутствовали только члены, кандидаты в члены Президиума ЦК и секретари ЦК. Не было здесь, вопреки бытующим утверждениям, министра обороны СССР Р. Я. Малиновского, министра иностранных дел СССР А. А. Громыко, Председателя КГБ СССР В. Е. Семичастного. Когда все собрались, Брежнев сказал, что обстановку, сложившуюся в Президиуме ЦК и в партии, терпеть дальше нельзя. Все с этим единодушно согласились. Никто не выразил никаких сомнений, повторяю — никто. Было решено вызвать в Москву членов ЦК КПСС. В присутствии собравшихся Брежнев (не Суслов, как некоторые пишут) позвонил на Пицунду, где в это время отдыхали Н С. Хрущев и А. И. Микоян, и сказал, что обстоятельства складываются так, что вам, Никита Сергеевич, надо срочно приехать в Москву.

Хрущев после некоторых колебаний согласился и вместе с Микояном прибыл в столицу. Прямо с аэродрома они направились в Кремль, и тотчас под председательством Н. С. Хрущева началось заседание Президиума ЦК КПСС.

Краткое вступительное слово сделал Брежнев, а затем выступили все члены, кандидаты в члены Президиума ЦК КПСС…

Подводя итоги, Брежнев выразил полное согласие со всеми выступавшими. Сказал также, что Хрущев насаждает свой культ личности, все чаще действует через голову ЦК, а то и просто игнорирует его, что его речь на Конституционной комиссии была опубликована без обсуждения ее на Президиуме ЦК. Он говорил также о грубости, которую допускал Хрущев по отношению к некоторым членам Президиума ЦК. <…>

Президиум единогласно принял проект решения пленума. Подгорный внес предложение избрать Первым секретарем ЦК КПСС Брежнева. Это предложение было принято также единогласно. Было поручено председательствовать на пленуме Брежневу, а с докладом выступить Суслову.

После окончания заседания Президиума ЦК состоялся пленум ЦК КПСС. Когда Суслов окончил доклад, председательствующий сообщил, что Н. С. Хрущев заявил на заседании Президиума ЦК, что он на пленуме выступать не будет, и спросил надо ли открывать прения. Из зала хором закричали: «Все ясно! Никаких прений!»… Никто из участников пленума слова не попросил.

После этого был оглашен проект постановления пленума об освобождении Хрущева от занимаемых должностей, которое было принято единогласно…

Когда пленум закончился, в комнате, где обычно собирались члены Президиума ЦК, Хрущев попрощался с каждым за руку. Подойдя ко мне, он произнес: «Поверьте, что с вами они поступят еще хуже, чем со мной». Эти его пророческие слова сбылись…

А. Шелепин, с. 230–231 [13].

Когда Вы узнали, что Президиум ЦК по Хрущеву состоится 12-го? Известна ли была эта дата заранее? Знали ли ее все участники «заговора»?

Я сразу дал согласие. Уже накануне празднования 70-летия Хрущева шли разговоры, что дальше терпеть такое нельзя, то есть это было еще весной 1964 года. И я был в числе первых, с кем вели разговор. Кстати, когда говорили с Косыгиным, первое, что он спросил: какова позиция КГБ, и тогда дал согласие…

Здесь следует подчеркнуть, что заслуга Хрущева состояла в том, что он создал обстановку, при которой его смещение произошло на Пленуме гласно, без создания обстановки чрезвычайности. Я даже не закрывал Кремль для посетителей, и экскурсанты обычным путем шли на осмотр Кремля…

Брежнев постоянно звонил (вечером 12 октября 1964 года) мне: «Ну как?» Только в полночь мне позвонили, что Хрущев заказал самолет в Адлер. Летел он с сыном, Микояном и своей охраной — взял пять человек, а мог взять и больше в десять раз. Уж 50 человек-то у него были. Дата проведения Пленума не обговаривалась заранее, а сложилась силой обстоятельств. Если бы Хрущев не дал согласия на приезд в тот день, никто бы его силой не притащил, и дата Пленума могла быть иной. Хрущев прилетел (вместе с Микояном) в Москву 13-го в середине дня. Встречали его во «Внуково-2» я и Георгадзе. Обычно встречающих было значительно больше. Но это его не насторожило, он только спросил: «Где остальные?» — «В Кремле».  — «Они уже обедали?» — «Нет, кажется, Вас ждут». Поздоровались за руку, обычно. Хрущев был спокоен. Отправились эскортом машин. Я ехал в конце и по дороге остановился на обочине, отстал от них. (Дело в том, что раньше я ездил без охраны, а на эти дни дали мне сопровождающего, поэтому в машине оказался знакомый охране Хрущева человек, и, чтобы не смущать впереди едущих, я отстал.) В Кремле вся охрана была прежняя. Я ее сменил только после начала работы Пленума…

Во время заседания Президиума ЦК, уже к концу первого дня — 13 октября, ко мне начались звонки членов Президиума Верховного Совета СССР, членов ЦК, которых к тому времени уже было много в Москве. Одни возмущались: «Ты что сидишь, Хрущева снимают, а ты бездействуешь!» Другие, наоборот, волновались, что Хрущев останется.

Что было на Президиуме, я не знал — там не был. Я позвонил Брежневу, сказал, что затягивать обсуждение дальше нельзя — могут быть непредсказуемые действия: вокруг много волнений. Ну, они быстро свернули…