Он расхаживал среди них, и ни одна даже не шелохнулась.

Когда-то очень давно, еще ребенком, он расхаживал на Давенанте — своей родной планете, по музею, полному статуй, и смотрел в неподвижные лица древних хейнских богов.

Собравшись с духом, он подошел к одному из крылатых существ и дотронулся до его (а может быть, ее) руки. Золотые глаза открылись, и красивое лицо, темное в окружающем мраке, повернулось к нему.

— Хасса! — произнесло крылатое существо и, быстро наклонившись, поцеловало Роканнона в плечо; потом отступило шага на три, снова закуталось в свой плащ из крыльев и осталось стоять, закрыв глаза.

Ища дорогу через мирный, полный сладковатого запаха полумрак зала, Роканнон двинулся дальше внутрь и наконец нашел на ощупь дверной проем — высокий, до самого потолка. За ним оказалось немного посветлее, сквозь крохотные отверстия в крыше струйками золотых пылинок падал солнечный свет. Стены, правая и левая, сходились наверху, образуя свод с узкой аркой. Судя по всему, это был коридор, кольцом опоясывавший центральный зал, сердце города. Внутреннюю стену коридора сплошь покрывал повторяющийся изумительной красоты узор из переплетенных треугольников и шестигранников. В Роканноне вновь проснулся этнолог. Крылатые существа были первоклассными строителями. Все поверхности в здании были полированные, все соединения точные; замысел был великолепный, его исполнение — безупречное. Только высокая культура могла такое создать. Но никогда до этого не встречал он носителей высокой культуры, которые были бы такими неконтактными. В конце концов, зачем они доставили сюда его и его спутников? Может, они, в своем безмолвном высокомерии ангелов, решили спасти их от какой-то ночной опасности? Или они превращают представителей других разумных видов в своих рабов? Если верно именно это, странно, почему они никак не реагировали на то, что парализующее средство на него не подействовало. Возможно, звуковая речь им для общения не нужна; правда, вид этого невероятного дворца скорее наводил на мысль, что разум его создателей далеко опередил человеческий. Роканнон пошел по кольцевому коридору и во внутренней его стене увидел новый проход, на этот раз очень низкий, так что пройти сквозь него Роканнону удалось только согнувшись, а крылатому существу из-за своего роста пришлось бы сквозь него ползти.

Там, куда он прошел, царил тот же теплый, чуть желтоватый, пахнущий чем-то сладковатым сумрак, но здесь сумрак шевелился, бормотал, тихо шуршал — бормотали голоса, шевелились бесчисленные тела, шуршали, волочась по полу, крылья. Сквозь цилиндрическое отверстие в центре купола, высоко вверху, проникает золотой свет. По внутренней стороне купола, по стене пологой и длинной спиралью поднимался до самого отверстия длинный пандус. Кое-где на пандусе что-то шевелилось, и дважды Роканнон видел, как крылатая фигура, казавшаяся снизу крошечной, расправляет крылья и беззвучно вылетает наружу сквозь огромный цилиндр, внутри которого пляшут золотые пылинки. Он направился через огромный зал к началу пандуса, и тут с одного из средних витков спирали что-то упало на пол. Послышался сухой треск. Роканнон увидел, что это тело крылатого существа. Хотя от удара об пол череп раскололся, крови видно не было. Тело было маленькое, крылья — недоразвитые.

Роканнон, не замедляя шага, начал подниматься по пандусу.

Футах в тридцати над полом в стене оказалась треугольная ниша, в ней сидели крылатые существа, тоже маленькие, со сморщенными крыльями. Их было девять, и сидели они по трое, каждая тройка на равном расстоянии от двух других, вокруг чего-то большого и бледного; лишь через некоторое время Роканнон, разглядев морду и открытые пустые глаза, понял, что это крылатый конь, живой, но парализованный. Изящные маленькие рты девяти ангелоподобных снова и снова приникали к животному, целуя его, целуя… Роканнон повернул назад.

Опять что-то с громким треском ударилось об пол. Уже сбегая вниз по пандусу, Роканнон увидел, что упало высохшее, лишенное соков тело барило.

Он выбрался в кольцевой коридор с его расписанной повторяющимся узором внутренней стеной. Стараясь двигаться как можно быстрее, но в то же время как можно тише, пошел, лавируя, сквозь толпу спящих стоя фигур и вышел наконец во двор. Двор был пуст. От красных полированных плиток отражались косые лучи дневного светила. Его товарищи исчезли. Все было ясно: их перетащили в центральный зал, чтобы там их высосали детеныши.

VII

Ноги у Роканнона подкосились. Он сел на полированные плитки двора и попытался справиться с охватившим его страхом хотя бы настолько, чтобы быть в состоянии обдумать, что делать дальше. Что делать дальше… Нужно вернуться в куполообразное здание и попробовать вынести оттуда Могиена, Кьо и Яхана. При одной мысли о том, что он снова окажется среди этих ангелоподобных существ, в чьих на вид благородных головах мозг или дегенерировал, или специализировался до уровня, наблюдаемого у насекомых, он ощутил холод у себя на затылке, однако не пойти туда он не мог. Там его товарищи, и он обязан любой ценой их спасти. Достаточно ли крепко спят ангелоподобные, не помешают ли ему? Но сначала нужно осмотреть всю стену вокруг города, потому что, если в ней и в самом деле нигде нет ворот, все усилия его будут напрасны. Через стену в пятнадцать футов высотой ему своих товарищей не перенести.

Уже шагая снова по безмолвной, идеальной прямой улице, он подумал, что ангелоподобные, по-видимому, делятся на три касты: во-первых, няни — вместе с детенышами они находятся в центральном зале куполообразного здания; во-вторых, строители и охотники — в том же здании, но в помещениях вокруг зала; в-третьих, матки, что кладут и высиживают яйца, — эти, вероятно, в домах на радиальных улицах. Двое, что поили водой его и его спутников, наверно, няни, их дело, среди прочего, поддерживать жизнь в парализованной добыче, пока детеныши не высосут из нее соки. Поить водой они пытались и мертвого Рахо… Как же он не понял сразу, что они лишены разума? Ему хотелось считать их разумными, потому что они похожи на людей, похожи настолько же, насколько похожи на людей созданные воображением людей ангелы.

На ближайшем перекрестке что-то метнулось через улицу, небольшое и коричневое. Определенно инородное для этого города. Шагая быстро и размеренно в царившем вокруг безмолвии, Роканнон достиг серебристой стены и, повернув влево, пошел вдоль нее.

Немного впереди у самого основания стены замерло, прижавшись к грунту, коричневое животное. Оно стояло на четвереньках и было не выше его колена. Бескрылое, в отличие от большинства животных на этой планете. Похоже было, что оно страшно испугано; чтобы страх не побудил животное на него броситься, Роканнон его обошел. Никаких ворот впереди в этой изгибающейся стене видно не было.

— Повелитель! — пропищал за спиной у него слабый голосок. — Повелитель!

— Кьо?! — воскликнул Роканнон, оборачиваясь, и стена ответила громким эхом.

Ничего не произошло, все осталось как прежде — серебристые дома, черные тени, прямые линии, молчание.

Животное, передвигаясь прыжками, приближалось к нему.

— Повелитель, — запищало оно. — Повелитель, приходить, приходить! Приходить! Повелитель!

Роканнон, остолбенев от изумления, стоял и смотрел на животное во все глаза. Допрыгав до него на своих сильных задних ногах, это существо село перед ним на корточки. Оно тяжело дышало, и мохнатая грудка, на которой были сложены маленькие черные четырехпалые ручки, сотрясалась от ударов сердца. На Роканнона смотрели снизу перепуганные черные глазки. Дрожащим голоском животное снова сказало на «общем языке»:

— Повелитель…

Роканнон опустился на колени. Он растерянно смотрел на маленькое создание и наконец сказал мягко:

— Я не знаю, каким именем тебя называть.

— Приходить! — все тем же дрожащим голоском пропищало животное. — Повелители… Повелители… Приходить!

— Ты об остальных повелителях! Это мои товарищи.