21.23: Розали Пэн, звезда музыкальной комедии, спрыгивает со сцены, бежит по центральному проходу и исчезает в такси (на ней отделанный стеклярусом бюстгальтер, набедренная повязка и головной убор за две с половиной тысячи долларов). Ее путь прослежен до Нью-Йоркского аэропорта, где она садится в реактивный самолет компании ТУЭ (Транс Уорлд Эрлайнз), который больше уже никто не видел.

21.50, ВСВ: Все 1200 реактивных бомбардировщиков Объединенных Вооруженных Сил поднимаются в воздух для встречи над Ньюфаундлендом, где 72 % их разбиваются, так как самолеты-заправщики не могут обеспечить их горючим (приказ о маневре исходил от командующего Объединенными Вооруженными Силами, который, как выяснилось позже, покончил жизнь самоубийством).

22.14, ВСВ: Термоядерный взрыв на подводной лодке разрушает 40 % Нью-Йорка. Анализ причин катастрофы показал, что ракеты ВМС США «Поларис» взорвались под водой в гавани. По принципу исключения было установлено, что взрыв произошел на лодке «Этэн Аллен».

22.50, ВСВ: Президент и сопровождавшие его лица убиты помощником Президента по вопросам здравоохранения, образования и социального обеспечения. Последний погибает от удара штыком морского пехотинца, у которого была взята граната.

22.55, ВСВ: Спутники фиксируют сильные ядерные взрывы в Китае и Тибете.

23.03, ВСВ: Тяжело нагруженные баржи с боеприпасами взрываются возле голландских дамб в Северном море; дамбы прорваны, 1800 квадратных миль суши затоплено…

…И так далее. Инцидентов было великое множество. Однако вскоре, еще прежде, чем специалисты ЦРУ закончили первичную обработку записи, а их преемники выяснили, что «Disht dvornyet ilgt» на одном из украинских диалектов означает «Господи, получилось!» – прежде выяснился один факт. Множество катастроф произошло по всему миру, но ни одной в России.

Варшава сгорела, вся территория Китая покрылась взрывами, словно оспинами. Восточный Берлин лежал в развалинах вместе с Западным после восьми залпов американской ядерной артиллерии. Но СССР, судя по данным, полученным со спутников, не пострадал нисколько; впрочем, очень скоро он за это жестоко поплатился. Уже через несколько минут после установления этого подозрительного факта все, что осталось от военной мощи западного мира, с ревом неслось в безвоздушном пространстве на Восток.

Одна уцелевшая ракетная база на Аляске выпустила все свои семь ракет с термоядерными боеголовками. Три американские базы, сохранившиеся на Средиземном море, также запустили все, что у них имелось. Даже Британия, уже повидавшая огненные хвосты американских ракет, взлетевших по приказу одержимых генералов, сумела восстановить несколько своих «Блу Стрикс», ржавевших на складе после отмены британской ракетной программы. Один из этих музейных экспонатов взорвался еще при запуске, но второй кое-как запыхтел по небу вслед за более новыми и мощными ракетами, как черепаха за зайцами. Он достиг цели через добрых полчаса после них – когда уничтожать и разрушать было уже почти нечего.

К счастью для коммунистов, большая часть западного арсенала ушла на самоуничтожение. Его остатки стерли с лица земли Москву, Ленинград и 9 других городов. Но отчасти повезло и всему миру. Это был Апокалипсис, которого все страшились: применение всего накопленного ядерного оружия. Но в данных обстоятельствах, – когда приказы отдавались и часто тут же отменялись, когда царили хаос и паника, – большинство ракет оказывались незаряженными, и они образовывали лишь гигантские воронки на поверхности океана. Радиоактивные осадки унесли много жизней, но распространились далеко не повсеместно.

И обычные вооруженные силы, вступившие на территорию России, обнаружили, что воевать им не с кем. Русские находились в таком же замешательстве, как и остальные народы. Из руководящей верхушки не осталось почти никого, и, похоже, никто не понимал, что произошло.

Стоял ли за этой ужасной трагедией Генеральный секретарь КПСС, установить не удалось, так как он погиб прежде, чем она завершилась. В грибовидных облаках исчезло более четверти миллиарда людей, почти половину их составляли русские, латыши, татары и калмыки. В комиссии по мирным переговорам делегаты пререкались в течение месяца, пока из-за повреждения коммуникаций не оказались отрезанными от своих правительств и друг от друга. Таким образом, на некоторое время установился мир. «Скорее, некое подобие мира, – думал Чандлер, рассматривая окружавшие его странные лица и странную обстановку. – Мир средневековых баронов, отрезанных от мира; мир, сохранившийся в районах, не затронутых радиоактивными осадками, но уже едва ли цивилизованный». Даже родной город Чандлера, пытавшийся убить, а затем изгнавший его, был теперь не тем цивилизованным городом, в котором он родился и вырос, но чем-то новым и ужасным.

Чандлер не понимал многого из того, о чем говорили собравшиеся, он просто не слышал их, хотя они все время смотрели на него. Затем Гай повел его под дулом пистолета к импровизированной сцене, сооруженной из листа фанеры, уложенного на широкие тяжелые ящики, судя по всему, из-под какого-то военного снаряжения. На возвышении стояло дантистское кресло, привинченное к фанере; в кресле сидела привязанная ремнями женщина, и сверху на нее светила лампа от кинопроектора.

Девушка с сожалением посмотрела на Чандлера, но ничего не сказала.

– Незнакомец, поднимись сюда, – приказал Гай, подтолкнув его сзади, и Чандлер сел на обычный деревянный стул рядом с женщиной.

– Люди Орфализа! – провозгласила миловидная девушка, которую звали Мэгги. – Вот еще двое несчастных, которых мы должны спасти от злых духов!

– Спасите их! Спасите их! – отозвались присутствовавшие. Все они, казалось, носили какую-то невидимую форму, словно бейсбольная команда в холле гостиницы или солдаты за обеденным столом вне своей части. Они принадлежали к одному типу, и довольно необычному: они различались по росту, возрасту, комплекции, но у всех лица пылали страстью, приглушенной болью и страданием. Короче говоря, они выглядели как фанатики.

Связанная женщина не принадлежала к ним. Ей было около тридцати. Трудно сказать, была ли она красивой: никакой косметики, растрепанные волосы, худое застывшее лицо. Только глаза оставались живыми. Она смотрела на Чандлера с сочувствием. И, повернувшись к ней, он увидел, что ее руки прикреплены наручниками к дантистскому креслу.

– Люди Орфализа, – нараспев произнес Гай, встав позади Чандлера и уткнув дуло пистолета в его шею, – собрание нашего Общества Самосохранения будем считать открытым. – Послышался одобрительный гул присутствующих.

– Итак, люди Орфализа, – продолжал Гай тем же тоном. – Прежде всего выясним, все ли мы свободны здесь, на горе Мак-Гир.

– Все свободны, мы все свободны, – ответило собрание.

Худощавый рыжеволосый человек поднялся на возвышение и направил один из стоявших там осветителей на Чандлера.

– Люди Орфализа, если мы все свободны, согласны ли вы перейти к следующему вопросу?

– Согласны, согласны, согласны… – эхом прокатилось по комнате.

– А теперь нам предстоит принять и приобщить к благодати эти две заблудшие и найденные нами души.

– Приобщим их к благодати! Спасем их от злых духов! Сбережем Орфализ от нечистого!..

Гай удовлетворенно кивнул и перешел на обычный тон.

– Хорошо, люди Орфализа, приступим. Как я уже говорил, у нас двое новичков. Их души предались безумному ветру, по крайней мере, одна из них, а остальное вам всем известно. Они причинили зло другим, а значит, и себе. Я имею в виду женщину. Ибо второй тоже мог иметь в себе огненного духа. – Он сурово посмотрел на Чандлера. – Ребята, присмотрите за ним, ладно? – сказал он двум мужчинам, передавая им свой пистолет. – Мэгги, а ты расскажи о женщине.

Девушка выступила вперед и скромно, хотя и не без гордости, начала:

– Люди Орфализа, я шла по просеке и услышала, как приближается машина. Я, конечно, очень удивилась и не сразу сообразила, что делать. Вы ведь знаете, чем опасны машины.