Козловский поднес сигару ко рту. Борисов заметил, что его пальцы дрогнули.

– Глупцы! – воскликнул профессор, – неужели они не понимают, что мало украсть все это, – он махнул рукой, в сторону двери в кабинет, – надо еще продать! Сбыть! Или как еще… Продать экземпляры моей коллекции, – тут Козловский громко выделил последнее слово: не-воз-мо-жно! Все это, – Лев Моисеевич вновь повел рукой, – учтено, зарегистрировано и описано в каталогах. Кроме того, застраховано, хотя цены моей коллекции нет! Ни один коллекционер в мире, – профессор поднял указательный палец вверх, – никогда не позарится на ворованные ценности. Их никому не покажешь, не выставишь. Зачем же приобретать заранее неликвидную вещь! Да их из страны не вывезешь! Тем более риск попасться вору очень велик. Стоит им предложить похищенное кому-то из настоящих коллекционеров, тот просто не будет связываться и сообщит куда надо!

– А если не настоящих…, – прервал Котов профессора.

– Вы что имеете в виду? – приподнял бровь Козловский.

– Поймите, грабители прекрасно понимают все, о чем Вы мне рассказали. Если они все же решились на это, поверьте, надежный канал сбыта уже есть. И потом, – Котов встал с дивана, – совершенно незачем выносить все это, – Котов сделал рукой полукруг, повторяя движение Козловского, – достаточно взять что-то наиболее ценное, что можно незаметно вынести. Несомненно, что некий любитель искусства очень заинтересован приобрести понравившийся экземпляр из Вашего собрания и, думаю очень дорогой.

– Почему же он, этот любитель, не свяжется со мной? Мы могли бы обо всем договориться. В конце концов, я согласился бы немного снизить цену…, – Козловский несколько замялся и добавил: – конечно, в разумных пределах.

Наивность или тупость профессора начала раздражать Борисова, но Козловский, видимо еще до конца не осознал или не хотел осознавать сказанного Котовым и продолжал сыпать отговорками:

– Да и как эти злоумышленники зайдут в квартиру. Вы обратили внимание на дверные замки? Специальный заказ. Их невозможно открыть. Кроме того, в квартире всегда кто-то есть. А если Галина Семеновна выходит в магазин, то включает сигнализацию.

Котов внимательно выслушивал бред Льва Моисеевича, но Борисов видел, что терпению шефа совсем скоро придет конец. Между тем, Козловский, как ни в чем не бывало, продолжал:

– Я, конечно, очень благодарен Вам за участие. Я еще раз поменяю замки, и заверяю вас, что и я и Галина Семеновна всегда будем спрашивать, кто пришел. К тому же, вы и сами сказали «может быть…», значит, уверенности у Вас нет! К чему же пожар такой устраивать.

Козловский положил потухшую сигару в пепельницу и посмотрел на Котова, всем видом показывая, что встреча окончена:

– Еще раз хочу выразить Вам, Сергей Павлович, свою признательность, но, извините, у меня дела. До свидания.

Котов даже заикаться не стал о внутреннем посте в квартире. Он понял, что в данный момент доказывать профессору что-либо абсолютно бесполезно. Поднялся с дивана, достал из бумажника карточку и протянул Козловскому.

– Здесь записан номер моего рабочего телефона. Звоните, если что…

Палыч сел в машину и промолвил:

– Мудак старый!

Вывод непосредственного начальника Борисов посчитал для данной ситуации выражением уместным и очень точным.

Сняв трубку радиотелефона, Котов связался с Севой:

– Как дела? Не выходил еще? Добро, держите плотно. Сразу звони.

Котов положил трубку на встроенный в переднюю панель аппарат связи и повернулся к Борисову:

– Плохо дела складываются. Не предполагал я, что профессор заартачится. Придется внешний пост организовывать.

– Котов посмотрел на часы:

– Сейчас половина четвертого. Остаешься здесь. Я в Управление. Пришлю тебе кого-то из наших ребят на автомашине. Будете подходы контролировать. Если появятся, брать в подъезде. Конечно, оптимальный вариант, взять на выходе из квартиры с товаром, но это исключено – трупы нам не нужны.

Борисов вылез из автомобиля.

– Поесть пусть подвезут, – попросил Георгий.

– Хорошо.

Котов пожелал удачи и уехал.

После ухода сотрудников милиции Лев Моисеевич еще несколько минут сидел в кресле и анализировал неожиданно свалившуюся на него информацию. Потом решительно встал и вышел в комнату: «Сумасшедший дом…», – подумал он и позвал домработницу.

– Галина Семеновна, прошу Вас, голубушка, будьте осторожней и не открывайте никому дверей, не убедившись, что вы знаете этого человека.

– А в чем причина, Лев Моисеевич? – Полюбопытствовала она.

Козловский решил не раскрываться:

– В городе стало много краж и сотрудники милиции ходят по квартирам и предупреждают жильцов, чтобы были осторожны и бдительны.

– Неужели всех? – недоверчиво спросила Лебедева.

– Ну, почти… – стал сворачивать разговор Козловский. Потом, вспомнив, продолжил:

– Вызовите слесаря, пусть заменит цепочку на двери на более крепкую.

Галина Семеновна молча кивнула и ушла на кухню.

«И чего я разнервничался?» – подумал Козловский и, протерев лупу мягкой тряпочкой, углубился в работу. Отдыхать ему уже не хотелось.

Он не успел взять в руки книгу, как в дверь раздался звонок.

«Опять они! Что еще от меня надо!», – раздраженно подумал он и пошел открывать дверь.

Место для наблюдения Георгий выбрал в ремонтирующемся здании напротив, у окна лестничной площадки. До дома Козловского было совсем недалеко, и все подходы к подъезду отлично просматривались. Прошло не более пятнадцати минут, когда дверь подъезда открылась, и из дома вышел молодой высокий мужчина, в джинсах, модной короткой куртке с накинутым на голову капюшоном и небольшим чемоданом в руке. Быстро осмотревшись, повернул за угол дома и пропал из виду.

Георгий молча проводил его взглядом. В поведении мужчины не было ничего необычного, но Борисов все еще смотрел в сторону ушедшего.

Через минуту он был почти уверен, что с неизвестным раньше встречался. «Где? Когда? При каких обстоятельствах?» – Георгий судорожно листал страницы своей памяти. – «Что в этом человеке насторожило? Лицо? Оно был закрыто. Почему он скрывал лицо? Что еще? Походка! Походка характерная – покачивающаяся, морская… Что-то знакомое…».

Догадка, словно электрический разряд, пробила могзг: «Нет, не может быть! Как он очутился в доме?».

Борисов мог на чем угодно поклясться, что никто не заходил в подъезд!

Пролетая ступеньки, он выскочил на улицу. Бросился в ту сторону, где скрылся неизвестный. Как и предполагал Георгий, улица была пуста.

Гонимый дурным предчувствием, он поднялся на третий этаж и позвонил в квартиру Козловского. Потянул ручку двери. Массивная дверь приоткрылась.

– Лев Моисеевич, – на всякий случай окликнул Георгий.

Не услышав ответа, прошел в квартиру и на пороге остановился.

– Твою мать!!! – заорал Борисов и схватил трубку старинного перламутрового телефона, стоящего на резной тумбочке.

Труп Льва Моисеевича Козловского – доктора искусствоведения и коллекционера, лежал в метре от него. От головы по блестящему дубовому паркету быстро растекалась лужа алой крови.

Накануне, увидев замаячившего в условленном месте Монгола, Разин сразу подходить к нему не стал. Валера заметно нервничал и периодически смотрел на наручные часы. Макс несколько минут наблюдал за ним из-за киоска союзпечати и подошел сзади.

– Здорово! Что дергаешься.

Монгол вздрогнул:

– Ну, ты даешь! Чуть кондрашка не схватила.

– Не привлекай к себе внимания и слушай меня. Сейчас поедешь один и посмотришь на месте что к чему. Вечером сообщишь.

– Не понял, почему один? А ты?

– Захар сказал. Вопросы есть? – незаметно оглядевшись, сказал Макс.

– Нет, – с явным недовольством ответил Монгол.

– Тогда все.

Больше не глядя в его сторону, Разин спустился в метро. Проехал несколько остановок в сторону, противоположную нужной, в последний момент, отжав двери плечом, выскочил из вагона и пересел на обратную ветку. Так он проделал два раза. Огляделся и слежки не обнаружил.