В итоге все же прямой вопрос был задан, хоть и замаскирован под беспокойство:

- Может, стоит отправиться по следу и проверить, не напали ли на них враги или звери? – вид спрашивающего и его пальцы, побелевшие на рукояти, говорили о другом – он сам был сейчас опаснее любого врага или зверя.

- Нет необходимости в спешке, они ушли давно и если помощь нужна – мы узнаем об этом раньше, чем успеем добраться до места.

На это утверждение даже родной брат удивленно поднял бровь, пришлось пояснить очевидное.

- Просто нужно вспомнить, кто стережет наш покой в той стороне и когда они должны сменяться.

Многие кивнули, соглашаясь с мудростью слов, но беспокойство продолжало точить сердца. Было выпито несколько чашек гаваха, пока ветер не принес стук копыт коня возвращавшегося Сакхра то, что он вернулся только с племянником и его озабоченное лицо добавили немало седых волос в бороду.

Но рассказ его хоть и не прогнал тревогу с первых слов, но пригасил ее – самый лучший и опытный разведчик начал с того, что ничего подозрительного в округе нет. Потом рассказывал о ходе разведки все более смурнея и опускаясь до наименьших деталей, под все более требовательными взглядами слушателей не получающих ожидаемого. В конце концов, он все же не выдержал и, тяжело вздохнув, признался:

- Должен расписаться в своей беспомощности. Мы пересекли след нашей гуль и детей, и, разумеется, пошли по нему. И должен сказать впервые не могу понять, что они делали. По следам выходило, что остановившись на каком-то месте, верблюдов отпускали пастись, сняв часть поклажи. Дети играли под присмотром старших, а гуль по одному отводила ребятишек в сторону, но довольно далеко. Причем там сама оставалась на месте, а ребенок двигался очень странно, пока не втыкал в какое-то место палку. Потом гуль подходила, что-то видимо объясняла и дальше они или, выдернув палку, возвращались за следующим или все повторялось. Иногда они ходили вместе по той же странной тропе. После все, вместе с верблюдами, перебирались на новое место, и все повторялось заново.

Разведчик вздохнул, но продолжил.

- Не стало понятнее и когда мы их догнали, все было точно, так как по следам, и глаза не смогли добавить ничего нового кроме разочарования. Гуль смогла меня заметить и приветственно помахала лапой, после чего вернулась к своей странной игре. Нам оставалось только показаться открыто, но мы не приближались, я оставил троих на всякий случай посмотреть за окрестностями, сейчас там все тихо.

- Пустыня, для нее родной дом, так что то, что ее глаза видят всех – не причина для огорчения, а о своих мыслях мой младший брат расскажет, когда вернется, хотя не исключено, что это просто игра то ничего худого в том нет. Думаю нам надо дождаться возвращения, а не мешать детям играть.

Встречали караван детишек всем стойбищем - как воинов из набега, уставших, но гордых взятой добычей и проявленной доблестью. Правда младшим не хватило терпения и гуль их мигом посдергивала с верблюдов, после чего они быстроногим табунком пронеслись к родным шатрам, а вот старшие – проследовали степенно и первым делом занялись животными, как и положено после перехода.

Гуль же, являя собой полное противоречие, то есть с покаянно свешенными ушами над сияющей мордочкой направилась на совет. Где после приветствия плюхнулась на свое место и втянув одним глотком поданный отвар огорошила присутствующих:

- Приношу всем извинение за беспокойство, я опоздала, но просто не рассчитала свои силы – такого количества одаренных, ведь быть не могло. Воистину – ваш род стоит перед лицом аллаха.

- Одаренных чем?

- Способностью искать воду, точнее – тех, кому я могу это передать. Завтра мы продолжим копать, надо дать понять детям, что найти хорошую воду это только начало больших трудов, но им все же понадобится помощь тех, кто постарше, и нужен один опытный человек – руководить кладкой, поскольку я не уверена, что делаю все так, как положено.

- На такой случай никто не пожалеет сил.

- Да, но не хотелось бы заронить ростки тщеславия. – Твердо стояла на своем гюль.

- Еще немного, - сказал присутствующий тут гость из другого племени, - и парням из вашего рода, да благословит его аллах, не надо будет сто верблюдов.

- Боюсь уважаемые, цены могут измениться… А тещи вместо проверки зубов невесты финиковой косточкой будут пить воду из колодца избранницы ее сына. Большинство из одаренных – девочки и женщины, надеюсь, дар у них не пропадет после рождения ребенка…

- А моего уважаемого старшего брата хочу поздравить – сегодня мы пьем воду из колодца, найденного дочерью его сына.

______

Играем в паучка, точнее – с паучком. Разложив стол – приличных размеров кожаный круг малышня с визгом и писком гоняет по нему паучка. Кабир сидит в сторонке, но оторваться от этого зрелища не в состоянии. А молодые дарования вовсю дуют на бедную паучиху через тростинки, заставляя ее выписывать невероятные кренделя. И ведь ничего не боятся – яд этого милого животного убивает и верблюда, и лошадь, а вот овцы, правда, для этих паучков – скорее стихийное бедствие.

Кабир нервно терзает бороду, он уже давно не рад, что напросился в эту прогулку, но сегодня я одела платье (хотя подстежка и каска с оружием едут в мешке на горбу верблюда) и, значит, мне нужен мужчина-сопровождающий. Веселье набирает обороты, а зря – стоящая посреди стола чашка с горящим уголком внутри стоит там не просто так.

Тишина обрушивается громче крика – быстро встаю и смотрю на разом примолкших детишек, а это оказался Тахир… Глаза-блюдца и трясущиеся губки, но старается держаться с отчаянным достоинством и не смотреть на красное пятнышко на тыльной стороне предплечья.

- Уже не веселимся? Ну и правильно, очень часто безудержное веселье для кого-то оборачивается смертью, сейчас – для нашего паучка, - давлю на глазах у всех пытающееся удрать черное тельце.

- Но, погибнуть может и ваш друг или братик… , - достаю из чашки уголек, - иди ко мне, малыш.

Видно как тяжело дается ему это шаг, но ничего не остается, как прижать уголек к протянутой ручке. Слезы текут по щекам, но не слышно ничего кроме судорожного вздоха.

- Ты настоящий мужчина, малыш, я гожусь тобой.

Прижимаю мокрую мордашку к себе. Но надо продолжать.

- Огонь, самый эффективный способ разрушить яд, да вот не всегда он под рукой, а спустя уже сто двадцать ударов сердца – бесполезен, яд успеет проникнуть глубоко. К тому же для укусов змеи такой способ бесполезен, змея впрыскивает свой яд слишком глубоко. Поэтому надо иметь с собой ножик, чтобы рассечь кожу и выдавить часть яда назад. Можно пробовать высосать яд вместе с кровью из раны, но тут надо помнить – если на губах или во рту есть малейшие ранки, то так делать смертельно опасно. Ведь на руку или ногу можно наложить жгут, а потом его время от времени ослаблять – выпуская яд в кровь менее опасными частями, а вот укус в голову очень опасен. Потом надо давать как можно больше питья, добавляя травы, чтобы вода покидая тело, выносила яд с собой. Все это вы уже знаете, а повторяю я это потому, что сейчас мы будем учиться не боятся смерти и кто-то наверняка составит компанию вашему брату, но вот помогать ему будете уже вы.

Достаю из горшка нового паучка, их еще в достатке – мне, правда, пришлось из-за этого прогуляться в горы, но для бешеной собаки сто верст не крюк – день туда, день назад, легкий променад.

- Ну, кто самый смелый? – возникает толкотня, но меня отвлекает вопрос:

- А убивать паучка было обязательно?

Присаживаюсь чтобы взглянуть в глаза как взрослому – на равных.

- Животное, причинившее вред человеку, тем более – смертельный, необходимо убивать, даже если вины его в том не было. Дело в том что аллах создал человека как царя над ними, и обычно все животные имеют страх перед человеком, а те кто причиняет ему вред, тем более не защищаясь, а по злобе – нарушают волю Всевышнего.

Сажаю паука, на открытую руку.

- Замри, если ты его не прижмешь или рассердишь – тебе ничего не грозит, он сам боится тебя. Но от страха может и ужалить, надо аккуратно сбить его щелчком, но так чтобы он ни на кого другого не попал. Давай.