Мстя на редкость удалась…
Лёша влез во всё это всеми конечностями, чему мы с Мариной были очень рады. Но он быстро нас вычислил, даже не прибегая к спектральному анализу копролитов. Просто на такую шляпу, среди всех его друзей и врагов, была способна только я. Лёша был воспитанным мальчиком, и он меня не побил. Он просто никогда на мне не женился, хотя и собирался…
* * *
А потом случилось моё замужество.
В 17 лет я вышла замуж. И пошли мы с мужем Володенькой на свадьбу к его другу Гене Муливанову. Там Володенька зело переусердствовал с возлияниями, и домой я его тащила на горбу. Тащила, тихо материлась, и, осмелев, стала материться громко.
На беду мимо проходили Володенькины друзья-товарищи, услышали, шо Лида громко скандирует: «ОПЁЗДАЛ!! ОПОССУМ!! О… О… ОНАНИСТ!!! ШОП-ТЫ-СОННЫМ-УСРАЛСЯ-СЦУКО!!!» — и басисто захохотали. Муж Володенька очнулся, понял, что смеются над ним, родимым, и дал мне в гычу. Предварительно оторвав мой шиньон с головы. Для тех, кто не в теме — это хвост такой, из искусственных волос. Он меня украшал, если что. А вот тут Володя ошибку совершил. Ибо не надо было так бездумно любимой жене увечья наносить. И этого простить было нельзя.
Что было дальше?
А всё очень просто. Я пришла домой, написала на листке бумаги пылкие слова: «Владимир! Ты хуёвый муж, у тебя маленький хуй, и я с тобой развожусь! — прилепила сию декларацыю магнитом на холодильник, и ушла горевать и ночевать к подруге Сёме, о которой я уже песала в высере про «Минет со льдом».
Сёма жыла тогда у славного молдавского сожителя Гарика, а Гарик изволил куда-то съебаться на неделю, оставив Сёму жить с пятилетним чёрным догом Скифом. Учитывая вес Сёмы *33 кг. в сапогах, и в мокрой тилагрейке* и вес Скифа *чё-та около 80-ти кг. без ошейника* гулялось с ним Сёме весело и вкусно. Скиф летел по улице стрелой, по своим делам и траектории, а Сёма болталась на конце поводка типа брелока для ключей. А ещё Скиф обладал повышенной гиперсексуальностию, и норовил выипать фсякого, кто перед ним наклонится хотя бы шнурки завязать. Но не о них, собстна, речь.
И вот, пришла я такая сирая, убогая, без шиньона красивого, к Сёме. Пусти, говорю, мать, переночевать сироту отпизженную и оскорблённую. Пустила. Естессна, я ей в красках расписала картину избиения моей тушки Володенькими пудовыми кулаками, Сёма, естессна, ахала, и подливала мне в кружку вотки, и к утру мы совместными усилиями сочинили план Кровавой Мсти, и легли спать.
Сёма спала как удав, а вот я фсю ночь лежала и тряслась, ибо мне под одеяло сунул свою прямоугольную голову Скиф, лизнул мне песду, и зарычал…
Я покрылась потом, и пересала дышать. Песда мне была дорога.
Так всю ночь я и лежала с собачьей харей на гениталиях, и больше всего боялась бзднуть…
Наступило утро.
Проснулась Сёма. Весело смеясь, она отогнала от меня Скифа, и призывно погремела ошейником. Пёс потерял интерес к моей песде, и убежал в коридор. Кряхтя, я встала, и наклонилась, чтобы застелить постель…
Народ, вы проебали кодовое слово.
НАКЛОНИЛАСЬ!!!!!!!!!
Ага-ага.
Через секунду я почувствовала лёгкий дискомфорт… На спину мне, легко и непринуждённо, взгромоздилась собачья туша. Псина обхватила когтистыми лапами мои бока, вывалила мне на шею язык, и принялась ритмично куда-то меня сношать, весело рыча мне в правое ухо. Я так же ритмично орала, и, в промежутках между собачьими фрикциями, взывала к помощи. Сзади стояла Сёма, и философски разглагольствовала: «Я тя предупреждала — не наклоняться? Ну, вот и не песди теперь. И не дёргайся. Ща он тебе на жопу кончит, и уйдёт. Не ссы, я тебя потом вытру…»
…Я стояла раком, меня практически имела куда-то в область жопы какая-то уёбищная страшная слюнявая собака, я рыдала от унижения и страха, и понимала, что Володенька попал шо песдец… Ведь это ОН виноват в том, что мне пришлось ночевать в обществе озабоченной псины, бездушной её хозяйки, и рисковать самым ценным, что у меня есть!
Скиф кончил мне на жопу и в тапочек…
Сёма, неприятно смеясь, меня вытерла, дала свою кофточку, и ушла гулять с моим насильником, а заодно осуществлять первую часть плана Кровавой Мсти…
Я, в ожидании прихода подруги, скинула с себя обдроченное шмотьё, живописно упала на Сёмину кровать, радуясь тому, что собачьи когти оставили на моих боках кровавые царапины, сплющила харю, и замерла в ожидании…
Через полчаса в коридоре послышались голоса.
Сёмин:
— Ой, Вова-Вова… Что же ты натворил… Пиздец теперь Лидке. Ага. Помирает подруженька моя-я-я-я-я… — Тут Сёма очень неправдоподобно завыла, и добавила: — Я б на твоём месте даже не заходила бы… Прибежала она ко мне ночью, бедненькая, вся в кровище, ебло разбитое, нос — набок, в жопе монтировка. Кровью блевала… Стонала и кричала… По ходу, Вован, ты ей печень отбил… Всё, Вова. Точно говорю, не жилец Лидка. Да.
И Вовкин:
— Бля… Сёма… Ничего не помню… Как?? Как я мог??? Девочка моя… Лидушенька моя… На кого ж ты меня покинула-а-а-а-а-а?!
Я скорчилась ещё больше, вывалила язык, и на челе моём проступила информация, что мне до смерти пять минут осталось.
В комнату, на трясущихся ногах вполз Вова…
Мои зелёные глаза, подёрнутые бельмом, медленно открылись, кровь на моих разодранных боках запеклась, придавая моему телу отвратительный вид, рот приоткрылся, и я хрипло каркнула:
— Прощай, муж… Я простила тебя… Недолго мне уж осталось… Пришло время прощать… Мать за мной пришла… Вижу…
Тут я стала простирать руки к небу, и биться в корчах, а Вовка отмер:
— Какая мать?! Мать твоя, сука лысая, жива-здорова, и ещё нас переживёт!
Я поняла, что спезднула лишнее, и вновь завыла:
— Мать Божья за мной пришла! Вижу! Вижу её лик божественный, и сияние небесное!
Вовка кинулся мне в ноги, и зарыдал:
— Прости, меня, жёнушка! Только не умирай! Я ж это самое… Всё сделаю! Только не мри раньше времени, а?
Тут Сёма сзади подсказала:
— Сдохнет Лидка. Точно говорю. Ежели ты шубу ей не купишь. Ценный мех возвращает здоровье. Недавно в газете научной прочитала.
Вовка был убит горем, иначе бы вспомнил, что за всю свою жизнь Сёма прочитала только букварь, и три страницы книги «Ягуар — вождь араваков».
Но он не вспомнил.
А я вывалила язык, и принялась давить из себя слюни…
Ну, комментарии тут излишне, зато домой меня несли на руках, чтоб не потревожить мои «сломанные рёбра» и «отбитую печень».
В конечном итоге, я разжилась песцовой шубой, бриллиантовым кольцом, и непьющим мужем.
А мораль сей басни такова: просто так, без выгоды, мстят только лохи.
Умные люди мстят корыстно.
* * *
Потом был Валя, который меня обул на золотые серёжки, а я познакомилась с его женой, и мы с ней вдвоём выбили ему 3 зупа, был Дима, которого я уличила в измене, лёжа 4 (!) часа под кроватью, и подслушав-таки его палевный телефонный разговор, и которому я насыпала в жратву Гуталлакса, и напесдила, что я его прокляла с ведьмой тётей Клавой ночью, на кладбищенском перекрёстке, и Дима проникся темой, и поехал к какому-то отцу Дормидонту, который с него «снимал порчу» За штуку баксов…
Много чего было… всего и не вспомнишь сразу…
И поверьте мне, всё могло бы быть намного хуже. Ибо «страшнее бабы зверя нет»!
Жаль, что я за все последующие годы так и не встретила никого, кому можно было бы достойно отомстить.
Жду предложений.
За сим уёбываю гулять с собакой, и желаю всем здравия могучего, и настроения песдатого! Ваша Старая Пелотка.
Армянский Бандерос
27-07-2007
Как-то так получаеццо, что не умею я песать о вымышленных персонажах… Может, кишка тонка, может, с фантазией дефицит, а может, просто креатива хватает в моей собственной жизни. И до сих пор не пойму: хорошо это — или плохо? Сегодня я, в очередной раз, подниму избитую тему об Интернет-знакомствах. Возможно, ничего такого нового я не привнесу, но вот вам флаг в руки, и барабан на шею: решать вам.