Ее телефон постоянно звонит, играя Blue October “Hate Me”, но она не отвечает.

— Все будет хорошо, — шепчет она, а спустя минуту погружается в сон, практически сворачиваясь в клубок у меня на коленях, потому что тут едва хватает места, чтобы передвигаться с четырьмя людьми, забившимися в одной кабине. Но это все что у нас есть, а большего и не надо.

Люк за рулем уже половину ночи, полный решимости добраться как можно быстрее. Я предлагал ему смениться несколько раз, но он постоянно отказывался. На радио звучат Шевелл, облака рассеиваются, когда мы приближаемся к океану, а звезды усеивают небо. Интересно, возможно ли изменить себя и стать кем-то другим? Тем, кого я не знаю. Тем, кто не режет себя и не хочет скрывать эмоции за болью, тем, кто может быть достоин того, чтобы держать ее в своих руках, как я сейчас.

Я смотрю вниз на Келли в своих руках. Волосы спадают на лицо, одна нога перекинута поверх моей. Одна из ее рук лежит на моих коленях, а другая напротив ее груди. Знаю, что должен рассказать ей все, но не уверен, как она справится с этим. Она поделилась своими тайнами, поэтому я взял дело в свои руки и избил Калеба, и был готов избить его снова по щелчку пальцев.

Я не сожалею о содеянном.

И никогда не буду.

~ ~ ~

— Проснись и пой, Спящая красавица. — Что-то тяжелое ударяет меня по голове. Я подскакиваю, вскидывая руки в воздух. Солнечный свет попадает в глаза, и я моргаю несколько раз от его резкости. Люк стоит в стороне от меня с открытой дверью и с самодовольной улыбкой на лице. — Черт, я думал, ты никогда не проснешься.

Я смотрю в сторону на сумку, которой он, очевидно, стукнул меня, а затем бросил на песок, расстилающийся передо мной и соединяющийся с океаном. Цвет ярко-синего неба отражающегося от воды, чертовски слепит мне глаза. Я бывал на пляже несколько раз раньше, когда мать с отцом решали, что нам стоит попытаться быть семьей. Это всегда заканчивалось хреново, когда кто-то с кем-то ссорился, и вся поездка длилась недолго.

— Сколько мы уже здесь? — Зеваю я и ставлю ноги на землю, поднимаясь и разминая руки над головой.

Люк наклоняется в салон, забирает сумку и захлопывает дверь, размахивая ключом на пальце.

— Минут десять. Келли сказала мне не будить тебя, но в этом не было ничего забавного.

Я рад, что он ведет себя как задница, а не обращается со мной, как с суицидальным уродом.

— Ну, спасибо тебе.

Он приподнимает брови, направляясь к передней части грузовика.

— Нет проблем.

Пляжный домик принадлежит отцу Люка – это то, что я знаю. Но, то, чего я никогда не мог понять – как его отец мог позволить это себе, и быть не в состоянии заплатить за обучение Люка. Я спрашивал его об этом однажды, но Люк лишь пожал плечами. Он не любит говорить об отце, и даже до развода родителей не нравилось. Я встретился с ним только раз, когда мне было шесть и когда мы с Люком стали друзьями. Он казался каким-то отстраненным, как будто не знал, что делать с Люком или с самим собой. Неделю спустя, после нашей встречи, он упаковал свои вещи и уехал. Люк очевидно ездил к нему, где-то раз десять с тех пор, и каждый раз, возвращаясь, он никогда не рассказывал о своей поездке. А я никогда и не спрашиваю.

Деревянное крыльцо слегка вибрирует, когда я ступаю на него, направляясь к боковой двери дома. Сетчатая перегородка закрыта, но дверь позади распахнута, чтобы теплый воздух мог проникать внутрь. Я слышу, как волны океана бегут по песку и музыку, смешивающуюся со звуком смеха Келли.

— Предупреждаю, — говорит Люк, распахивая перегородку. — Сет уже потребовал комнату, где есть кровать. Келли сказала, что будет спать с ним, но я ни за что не буду делить ее с тобой.

Я иду внутрь и закрываю после себя дверь.

— Я нормально посплю на диване. — Мне бы хотелось спать вместе с Келли, держать ее, провести с ней ночь, но так вероятно будет лучше, потому что не уверен насколько близко я хочу быть с ней.

— Отлично, потому что я ненавижу спать на диване. — Он движется через кухню в коридор с сумкой на плече, а я остаюсь стоять в одиночестве. Тут есть несколько барных стульев окружающих импровизированный стол возле окна, что открывает вид на пляж. Я сажусь на один из них, ставя ногу на подставку и кладя руку на колено. Помню, когда был маленьким, океан казался мне одной из самых удивительных вещей, которых я когда-либо видел. Я был очарован тем, как волны скручивались и смывали песок, оставляя свой отпечаток. Иногда мне хотелось встать на краю и почувствовать их удары о мои ноги, а после сделать шаг и двигаться вперед. Еще один шаг, и он бы поглотил меня…

— Кайден. — Голос Келли проскальзывает над моим плечом. Я слышу, как она подходит ко мне, и чувствую тепло тела, когда она останавливается у меня за спиной. — Ты в порядке? — Она кладет руку мне на плечо, и в ее пальцах чувствуется дрожь.

Я помню, как в первый раз поцеловал ее на детской площадке во время ярмарки, на мосту, прижимая к сетке. Она дрожала от моего прикосновения, и я наслаждался этим каждую секунду и в тоже время ненавидел, потому что это заставляло меня чувствовать такие вещи, к которым я был не готов.

— Все хорошо. — Я надеваю на лицо фальшивую улыбку и оборачиваюсь. — Просто задумался.

Я беру ее руку с моего плеча, переплетая пальцы, и встаю на ноги.

— О чем? — спрашивает она, склоняя голову так, что прядки каштановых волос попадают в глаза. — О том, что случилось прошлой ночью…с… — Она изо всех сил пытается произнести его имя, и я быстро даю ей сорваться с крючка, чтобы убрать боль в ее глазах.

— Нет, не об этом. — Я откидываю ее волосы назад свободной рукой, а затем позволяю ей скользнуть к щеке и насладиться ощущением кожи. — О том, как в последний раз был на берегу океана.

Она кладет свою руку на мою, пока та задерживается на ее щеке.

— Сколько тебе было лет?

— Двенадцать. — Мои мысли окунаются в прошлое к ощущениям океана и власти сильных волн. Я избавляюсь от воспоминаний в голове — Знаешь, что? Я, правда, не хочу говорить об этом. — Я убираю свою руку вместе с ее от лица и опускаю вниз. — Чем хочешь заняться сегодня?

Похоже, это глупейший вопрос, когда между нами такое напряжение в воздухе.

Но она лишь улыбается, раскачивая наши руки и давая то, что мне нужно.

— Наверное, нам надо пройтись по магазинам, чтобы тебе не пришлось носить одну и ту же одежду все время.

— Шоппиг, да? — Мои брови взмывают, и я вздыхаю. — Ладно, давайте пройдемся по магазинам.

Келли

Думаю, мы выглядим как безумцы, идя по оживленной улице, огражденной зданиями и магазинам неонового цвета, среди толпы людей, одетых в пляжную одежду. Я чувствую себя слишком разодетой в своей синей рубашке и джинсах. Мои конверсы не приспособлены для песка, и я продолжаю жалеть, что не привезла свои сандалии, про которые говорил Сет, когда мы собирались.

Я думала, что это бред, но теперь, глядя на весь этот песок, мне хочется зарыться в него пальцами. Я пялюсь себе под ноги, когда иду и проскальзываю сквозь толпу. Мне всегда некомфортно в толпе, потому что это всегда заканчивается прикосновениями, независимо от того как я этого избегаю. Но получая постоянные толчки в плечо от мужчин и женщин, я понимаю, что мой внутренний съеживающийся инстинкт со временем подуспокаивается.

— Я говорил тебе, — шепчет Сет мне на ухо.

Я гляжу на него, с его огроменной улыбкой на лице. Его глаза скрыты за серебряными очками, на нем тонкая красная футболка, джинсы и сандалии.

— Говорил мне о чем?

— О том, что будешь жалеть, что не взяла сандалии. — Он подает мне руку, и я берусь за нее, словно мы двое обычных людей, прогуливающихся по тротуару. Только это не так, и я вспоминаю об этом, когда он снова открывает рот.

—Ты… ты хочешь поговорить об этом? — спрашивает он, когда мы проходим мимо магазина с выставленной коллекцией солнечных очков на витрине в окне.

Я качаю головой, задерживая внимание на магазине возле меня, стараясь не думать о том, что почувствовала, увидев Калеба вновь, как пережила все то, что он сказал или то, что моя мама звонила и отправляла мне сообщения сотню раз, которые я отказываюсь проверять.