— Алима ни в коем случае не уходит навсегда, — успокоил Дуг плачущую мать. — Когда Холлистеры будут жить на плантации или приезжать сюда, ко мне в гости, то леди, разумеется, будет брать служанку с собой, а вы сможете посещать Алиму в Кингстоне по воскресеньям. Впрочем, я не думаю, что леди Холлистер даст ей выходной на целый день, а туда путь не близкий — вы сможете проводить с ней только час-другой, но, со своей стороны, я не возражаю. Я буду давать вам пропуск, если хотите, каждое воскресенье.
— А ее там не продадут?
Это вмешался Квадво. Он, как и раньше, выполнял обязанности буша, и Дуг обычно звал его, если нужно было посоветоваться о чем-то важном. Зачастую старому колдуну-обеа было легче объяснить что-то новым рабам из Африки. В конце концов, они не умели толком общаться даже на скудном английском рабов, и Дуг зачастую не знал, понимают ли они, когда им объясняют что-то сложное. Квадво мог лучше понять их образ мышления.
Дуг покачал головой.
— Нет, Алиму не продадут. Она остается моей собственностью, и когда-нибудь мы заберем ее назад. Если... когда я... — Он замолчал.
Квадво с пониманием посмотрел на него. В его глазах светилось сочувствие. Он-то знал, что было между его хозяином и Норой.
— Вы не должны были строить дом для ее дуппи, — сказал он с отсутствующим взглядом как бы мимоходом. — Так он никогда отсюда не уйдет...
Квадво с превеликим скептицизмом наблюдал за тем, как Дуг строил хижину на берегу океана. С тех пор, как запрет на проведение церемоний обеа в Каскарилла Гардене был снят, вокруг дома Квадво появились маленькие строения, которые должны были приглашать духов жить там. Дугу они напоминали собачьи будки, но он ничего не говорил по этому поводу.
— Может быть, я не хочу, чтобы он совсем ушел, Квадво, — пробормотал он. — Но давай оставим это, сейчас мы говорим об Алиме. Я настоятельно объясню леди Холлистер, что девушка не является ее собственностью, и потребую, чтобы с ней обращались хорошо, и чтобы ее честь была в неприкосновенности.
Последнее обещание Дуга прозвучало почти угрожающе. Это ему придется объяснить, прежде всего, супругу леди Холлистер.
— Для всеобщего спокойствия было бы хорошо, если бы она присутствовала на богослужениях священника, но можно будет найти отговорки, если она не сможет принудить себя к этому. Молиться леди ей не запретит, если это не будет происходить в рабочее время. Ну, это вы и сами знаете.
В Каскарилла Гардене мусульмане должны были совершать свои молебны после работы.
— Итак, как ты, Алима? У тебя есть желание поработать у леди Холлистер?
Алима снова опустила глаза.
— Если мама не очень печальная, а папа не злой, тогда с удовольствием. Я любить красивую одежду, леди Холлистер очень красивая женщина. И мисси Хорнби — такая красивая леди...
«По последнему пункту, — подумал Дуг без всякого почтения, — мнения могут не совпадать, однако если Алиме нравится ее новая хозяйка, то тем лучше».
И действительно, эта сделка поначалу была вполне приятной для всех участников. Дуг привез девушку в Кингстон и обсудил с леди Холлистер все самое важное. Лорда, к сожалению, в это время не было дома, однако Дуглас достаточно четко объяснил свое мнение по поводу чести девушки.
— Конечно, мистер Фортнэм, о чем вы думаете? — рассмеялась леди Холлистер. — Девушка при мне будет в такой же безопасности, как на коленях у Авраама. Хотя у нас, конечно, есть парочка безумно красивых домашних слуг, — захихикала она.
Дугу пришлось держать себя в руках, чтобы не закатить глаза.
Неужели женщина действительно не замечала, как все эти юные мулаты похожи на ее мужа?
— Я уверен, что сама Алима очень сдержанная девушка, — сказал он, не отвечая на улыбку леди. — Но ваша задача заключается в том, чтобы эта сдержанность также проявлялась к ней со стороны всех мужчин в вашем доме.
Леди кивнула, явно по-прежнему находясь в веселом настроении. Дуг вздохнул. Более четко и ясно он выразиться не мог.
Он выбрал время, чтобы проведать Алиму в ее новом доме, ровно через неделю и встретил там всеобщее удовлетворение. Леди Холлистер была в восторге от предупредительности и вежливости Алимы, а сама Алима — от платья с кружевами и фартуком, которое должна была носить здесь каждый день. Она не переставала мечтать о красивых вещах леди Холлистер и болтала о всяких прическах и гриме.
«Если так будет продолжаться и дальше, то она скоро будет такой же болтливой, как Люсиль», — с легкой досадой подумал Дуг. Он считал большинство девушек-рабынь намного более интересными, чем молодые дамы из высшего общества, но, разумеется, сам никогда бы не прикоснулся к ним.
Еще через неделю Маалик и Хадиджа отправились пешком в Кингстон — Дуг все еще удивлялся, как легко урожденные африканцы переносят длинный путь по раскаленной жаре. Они вернулись, сияя. Хадиджа была очень рада, что Алиме нравилась ее новая должность и что она там многому научилась.
— Она делать белый вещь на лицо хозяйки. — Хадиджа повеселила Дуга, описывая ежедневное нанесение грима на лицо леди. — Зачем так делать, баккра? Он уже и так белый!
Дуг предоставил Квадво рассказать ей о моде белых хозяев, а сам, уже озабоченно, стал слушать не менее восторженного Маалика. Тот встретил на рынке чернокожего мусульманина из того же племени, что и он сам.
— Может быть, муж для Алимы. Говорит, баккра хороший. Может быть, купит Алиму.
Дуг снова потер лоб.
Ни с того ни с сего такой заботливый отец вдруг перестал иметь что-то против того, чтобы его дочь продали. Жаль, что Нора не могла этого слышать.
Затем несколько недель подряд он ничего не слышал об Алиме, кроме случайных замечаний Адвеа, из которых можно было понять, что у девушки все хорошо. Повариха в разговорах с другими домашними рабынями приводила ее саму и ее новую должность, как яркий положительный пример. Фразы вроде «если не будешь стараться, никогда не получишь красивое платье, как Алима», «ты делать хорошо, тогда, может, тоже будешь служанкой у красивой дамы, как Алима», — вскоре стали ее стандартными угрозами или, наоборот, поощрениями. Маалик и Хадиджа каждое второе или третье воскресенье спрашивали разрешения на поход в Кингстон, а когда Дуг приглашал Холлистеров, с ними в Каскарилла Гардене приезжала Алима и до полуночи рассказывала о чудесах своей жизни у леди подружкам, которые слушали ее с нескрываемой завистью.
Леди, со своей стороны, так же, как и ее племянница, не могли нахвалиться служанкой, и на всех рождественских праздниках и балах, где после окончания сбора урожая частенько собиралось кингстонское высшее общество, наперебой благодарили Дуга.
— Вот тут нам удалось всех сделать счастливыми, — сказал он своему надсмотрщику, мистеру Мак-Клауду, с которым рождественским вечером распивал пунш из рома. — Но смотрите, чтобы завтра и для Алимы был подарок.
Дуг имел обыкновение одаривать своих рабов на Рождество небольшими презентами, чаще всего спиртным из сахарного тростника. Мусульмане же получали в подарок кофейные бобы или чай.
— Холлистеры, правда, сейчас в Кингстоне, но для родителей будет важно знать, что мы девушку не забываем. Она все же принадлежит плантации Каскарилла Гардене.
Ян Мак-Клауд расслабленно кивнул.
— Она придет на следующей неделе, — заявил он. — Это мне Маалик рассказал, он был очень счастлив. А сами Холлистеры на пару дней уедут на свою плантацию.
Дуг ухмыльнулся.
— Понятно, сейчас время для перегонки рома. Старик не выпустит это дело из своих рук, и скоро будут видны результаты. — Он поднял свой бокал и подмигнул Яну. — Я признаюсь, что дал им взаймы Алиму, потому что в качестве встречного жеста старик выделил мне пару бочек рома.
Мак-Клауд рассмеялся.
— Я сказал отцу Алимы, что она сможет снова жить в его хижине. Надеюсь, что вы не будете возражать.
Дуг пожал плечами.
— Если леди не будет настаивать, чтобы она спала у нее на пороге... Некоторые дамы ведь не могут и трех минут обойтись без своих служанок. А в остальном...