— А разве ты меня не узнал? — во мне поселилась тревожная мысль. Вдруг он надеялся, что я была кем-то другим?

Он взял меня за руки, будто боялся, что я могу улететь.

— Конечно.

— Ох, тогда хорошо, — прозвучало как-то отчаянно. — То есть, я бы не стала так танцевать с тобой, если бы не знала кто ты.

— Ты со многими танцевала.

— Но не так.

Я заставила себя выдержать его взгляд. Я все еще чувствовала все места, где он меня касался. Возможно, для него это ничего не значит, но для меня — это очень важно. Он должен понять.

— Почему ты пытался убежать?

— Я хотел... — его щеки покраснели, когда он покачал головой. — Мне сожалею о сегодняшнем. Я хотел все тебе рассказать, но больше всего... — он убрал выбившуюся прядь мне за ухо, — больше всего я хотел сказать, что соврал Стэф.

А я хотела, чтобы он снова меня поцеловал. Меньше разговоров. Больше поцелуев.

— Хотя, думаю, она это поняла. Мы не очень-то умеем врать друг другу, учитывая, сколько мы знакомы, — он резко выдохнул. — Ана. Я хочу, чтобы ты знала — я бы выбрал тебя. Если бы это от кого-то зависело, если бы мои желания имели какое-то значение — я бы выбрал тебя.

Я почувствовала себя как в ту ночь, когда он впервые сыграл мне, будто ноги ослабели и больше не могут удержать меня. Но вместо того, чтобы осесть на землю, я оперлась на его плечо и встала на носочки, чтобы прошептать в его ухо:

— Пошли домой, Сэм. Хватит раздумий. Эти крылья очень тяжелые.

Он поцеловал меня в шею и пробормотал что-то похожее на согласие.

Глава 22 — Крылья

Хоть я и очень хотела пойти прямиком домой к Сэму, но, все же, церемония еще не закончилась. Несколько друзей Теры и Эш произнесли речь о том, как счастливы они присутствовать на еще одном удачном посвящении. Многие принесли подарки, что подразумевало непомерное количество охов и ахов, фотографирование, и кучи благодарностей.

Толпа придвинулась поближе, чтобы все могли увидеть, и, судя по очевидной радости людей, церемония много для них значила. Даже если некоторые и не верили в родственные души, они не могли отрицать — Эш и Тера идеальная пара. Они едва не светились, когда смотрели друг на друга. Даже после трех тысяч лет. Невероятно.

Мы простояли еще час, а затем все жители Сердца должны были встать в очередь, чтобы поздравить парочку с очередным посвящением. Я заметила, что некоторые решили пропустить поздравления и уйти, из-за чего окружающие начали шептаться.

Сэм сжал мою руку, будто я могу улететь, и, наконец-то, настала наша очередь обнимать и поздравлять Теру и Эш.

Миссия выполнена. Мы начали пробираться сквозь толпу болтающих, смеющихся и сравнивающих наряды людей. К моему облегчению, мы не останавливались, чтобы поговорить с кем-нибудь. Мы и друг с другом-то едва говорили. Не понимаю, почему ему нечего сказать, но я только что испытала первый поцелуй, не считая миллиардов других вещей, о которых я буду сегодня мечтать, потому это не столь важно. Я была немного ошеломлена, в моей груди, животе и пояснице все еще горело пламя.

Обратно мы пошли короткой дорогой, состоящей из маленьких переулков, а не той длинной, которую я знала. Я бы предпочла, чтоб обратно мы полетели.

— Ана, — сказал он, как только мы оказались наедине, освещаемые лунным светом.

Ночь скрывала все на расстоянии вытянутой руки. Мы могли быть единственными людьми во всем городе. Только мы, темнота и холод. Ветерок прошелся по моим рукам и лицу и я задрожала.

— Сэм, — выдохнула я.

Наши маски свисали с его пальцев, покачиваясь при каждом шаге. Темнота искажала все яркие цвета моей бабочки, над которой я так долго работала — вырезала и разукрашивала.

— Я не должен был танцевать так с тобой. Или целовать.

Мое сердце дрогнуло.

— Нет, должен был.

— Не на виду у всех. — Его голос звучал как хруст сосулек под ногами. — Я потерял контроль над собой.

На мой взгляд, он очень даже контролировал себя.

— Ты поддался страсти. — Предположила я.

Теперь я была не так уверена, учитывая его убеждения, что этого не должно было случиться. Но он ведь поцеловал меня. Страстно.

— Не вижу в этом ничего плохого.

— Как ты думаешь, что теперь буду считать остальные?

— Мне плевать. — Я закусила губу и последовала за ним за угол. Теперь, холод больнее впивался в кожу. Почему он не мог нуждаться во мне так же сильно, как я в нем? — Ладно, меня немного волнует, что они подумают, но, по большей части, меня волнует, что ты это подразумевал.

— Это?

— Танцы. То, как ты поцеловал меня.

Мне не хотелось спрашивать или объяснять. Я хотела, чтобы он взял меня в свои руки и целовал, пока у меня не будет нехватки воздуха.

Теперь я просто не могу дышать, но совсем из-за другой, гораздо менее приятной причины.

— Ты это подразумевал?

Он перестал шагать и обернулся ко мне.

— Конечно! Почему ты подумала иначе?

Если он не помнит о не случившемся на кухне, и о случившимся сегодня, то он идиот.

— Ты пытался убежать, а сейчас говоришь, что не должен был целовать меня. Что я должна думать? — Голос изменил мне; он срывался и дрожал. — Я не могу делать это периодически. Либо мы целуемся, либо нет. Если да, то больше никаких увиливаний или рассказов чего мы не можем делать. Потому что я не могу... — я с трудом сглотнула и попыталась вновь. — Меня слишком сбивает с толку изменчивость твоих решений.

С глухим стуком, маски упали на выложенную камешками тропинку. Сэм выдал стон, звучавший почти как мое имя, затем взял меня за плечи и поцеловал. Не так страстно, как раньше, но все мои внутренности сжались в той же степени. Я старалась повторить все, что он делал, но облегчение и гнев были сильнее. Я дернулась назад, наступив каблуком на маски.

— Это не ответ.

Может и он, но я хочу услышать слова.

Он поднял маски и резко выдохнул.

— Я хотел поцеловать тебя с момента нашей встречи. Из жалости — никогда. Только потому, что считаю тебя удивительной и прекрасной. Ты делаешь меня счастливым.

Я обняла себя руками, пытаясь сморгнуть слезы и горечь.

— В это трудно поверить.

— Никогда не сомневайся. — Он дотронулся ладонью до моей щеки, выделяя слабое тепло. — Я надеюсь, ты простишь меня.

— Ты можешь мне это возместить.

Мне хотелось прикоснуться к нему, но, несмотря на легкость танца и нашу близость, эти отношения все еще казались выходящими за границы дозволенного. Маски сняты.

— И ты не должен волноваться о том, что подумают другие. По крайней мере, не так сильно.

— Как раз должен, особенно о мнении Совета. Фактически, ты все еще... — он посмотрел в сторону центра Сердца, свет от храма освещал его лицо. — Они не поймут.

Союз пяти тысячелетнего подростка и бездушной? Я тоже не понимала, но это не изменяло желаемого.

— Я делаю все, что они приказали. Мы можем побеспокоиться о них, когда Совет начнет жаловаться.

Он посмотрел на меня снова, но было слишком темно, чтобы рассмотреть все тонкости его выражения.

— На танцах ты сказала «Пошли домой». Ты никогда раньше не называла это место домой.

Последовала пауза для моего ответа, но ее заполнило только звездное сияние и тяжелое дыхание.

— Ты... — он переминался с ноги на ногу, — хочешь этих отношений? Ты и я вместе?

— Помнишь, что я тебе сказала в хижине? Перед тем, как узнала кто ты? Что я чувствовала к Доссэму?

У меня закружилась голова от надежды, холода и желания.

— Как можно забыть. — Он придвинулся, закрывая меня от ветра. — Я так нервничал после этого. Боялся, что ты разочаруешься, когда узнаешь, что я — просто я.

— Ты нравился мне еще до этого. Пианино просто было прекрасным дополнением, — я замолчала, с трудом вдыхая, пока, наконец, не прошептала, — Но ты не сказал, хочешь ли этого сам.

Он провел пальцами по моим волосам и откинул их на плечи.

— Помнишь, как я тебя поцеловал? Я чувствовал себя изголодавшимся мужчиной, которого пригласили на банкет.