Леа скрестила руки на груди. 

— Никто тебе не подходит, Грейс. Я просто хочу, чтобы ты перепихнулась с кем-нибудь. Я не прошу тебя выходить замуж.

Я поёжилась.

— Ну, мысль о том, чтобы Такер снова меня поцеловал, заставляет меня хотеть прополоскать рот спиртом. Спасибо тебе огромное.

— Тьфу. Настолько плохо, а?

Я кивнула. 

— Не все похожи на Коннера! Ты помнишь Гарри МакАллена в девятом классе? Как мы все умоляли тебя поцеловать его на вечеринке у Трейси. И, когда ты это сделала, его вырвало от количества выпитого вина из холодильника, куда мы пробрались, прямо в твой...

— ЛАДНО! Ладно, — оборвала она меня, размахивая перед собой руками. — Не напоминай мне об этом! Ладно, я поняла. Но, Грейс, я подумала, что ты просто растрачиваешь свою жизнь на поиски кого-то, кто не...

— Не существует? — я подняла взгляд на нее. — Он реален, Леа. Он более реален для меня, чем ты, стоящая прямо передо мной.

Она вздохнула. 

— Хорошо, Грейс. Я поняла. — Она открыла дверь и оглянулась, чтобы снова посмотреть на меня. — Но, ты можешь хотя бы подумать об этом как о практике для мистера Чудесного? Серьёзно, Грейс, что если окажется, что он не разделяет твоих взглядов?

Моё выражение лица, должно быть, стало плохим, потому что она немедленно извинилась и подбежала, чтобы обнять меня. 

— Прости, Грейс. Я просто не хочу, чтобы ты попусту растрачивала свою жизнь. 

Она вышла из моей комнаты и закрыла за собой дверь.

Я потянулась за ручкой, чтобы последовать за ней, но остановилась, когда услышала голоса в коридоре.

— Она в порядке? — пробормотал голос.

— Она лучше, чем все, кого я знаю. Она просто хочет побыть в одиночестве, в буквальном смысле, — ответила Леа голосу. Я не могла сказать, с кем она говорила, но, на самом деле, почему мне интересно?

Леа не могла понять. С чего бы ей? Как ей понять? Это всё, что она знает. Она никогда не сможет понять, что я видела, чувствовала, и как это заклеймено в моей душе.

Мне нужна была пробежка, чтобы очистить голову. Мысли о том, чтобы уйти отсюда, просачивались под мою кожу. Это было бы так легко.

Я переоделась в спортивные штаны и зашнуровала кроссовки. Прошла по дому, стараясь остаться незамеченной. Последнее, что мне было нужно сейчас, — это сопровождающий, но вокруг никого не было, а шёпот доносился из комнаты Леа. Облегчение затопило меня. Пробежка в одиночестве.

Я ринулась бежать по улицам, прокладывая путь к Центральному парку. Я начала первый круг, но остановилась, когда заметила знакомую фигуру, сидящую на одной из парковых скамеек. Его белая куртка отражала лунный свет, делая его еще более похожим на ангела, чем было необходимо.

— Габриэль, — поприветствовала я его. — Я как раз думала о тебе.

Он похлопал по скамейке и жестом пригласил меня сесть. Когда я сделала это, он взял мои руки. Тепло, которое он излучал, было почти высокомерным.

— Хмм. Я тоже ловлю себя на мысли о тебе. Почему ты обо мне думала?

— Я так устала, Габриэль.

— Я знаю. Однако, ты на правильном пути. 

Имели ли он в виду Такера? Он улыбнулся, проводя указательным пальцем по моим костяшкам. Это был странный жест для него, он никогда не отступался от своего принципа не касаться меня, но теперь при каждой встрече он устанавливал какой-то тонкий физический контакт, прежде чем уйти.

— Габриэль, мне, правда, нужно...

— Хотел бы я сделать больше, — он перебил меня, целуя в лоб. — Хотел бы я сделать намного больше для тебя. 

И снова он ушёл, оставляя меня в одиночестве на холодной скамейке в парке. Я сложила руки вместе, пытаясь удержать тепло, всё ещё сохранявшееся на моей коже после прикосновений Габриэля.

6

Утром на следующий день я проснулась от дуэта Леа и Коннера в душе. Смеясь, я бесшумно прошла на кухню в своих пушистых тапочках-мишках. Они казались такими счастливыми и, по-моему, Коннер уже определенно жил здесь.

Сидевший за кухонным столом Шейн посмотрел на меня с невинным выражением лица. 

— Доброе утро, Солнышко!

Короткий топ на бретельках, мужские шорты, мягкие тапочки-мишки, спутанные после сна волосы — определённо не этом виде я хотела, чтобы кто-нибудь вроде Шейна увидел меня. Я сделала ставку, по меньшей мере, на две недели последующей обиды, но он даже не взглянул на мой наряд и не проронил ни одного язвительного комментария.

Я налила себе кофе и добавила немного подсластителя, ожидая, что Шейн начнет меня дразнить. 

— Доброе утро. Хм, ты каждое утро приходишь сюда на кофе?

 Шейн встал из-за стола и пробежался рукой по волосам. 

— Мы собирались на пробежку, но он проспал. Я уйду сию же минуту, если ты хочешь составить мне компанию.

Я посмотрела на него с любопытством.

— Почему, черт возьми, ты так смотришь на меня? Никакого подвоха. Я на самом деле просто спрашиваю, не хочешь ли ты пробежаться со мной. Ничего больше.

— И ты не собираешься шутить насчет меня, стоящей перед тобой, когда я вот так одета? — Я указала на свой наряд.

Его глаза не отрывались от моих; он так и не взглянул туда, куда я указала. 

— Ну, я уверен, что ты переоденешься, если захочешь пойти на пробежку.

Я улыбнулась ему. Думаю, он изо всех сил старается быть вежливым. 

— Кто ты и что ты сделал с этим свиньёй-шовинистом Шейном?

— Ха-ха-ха. Так ты идёшь или нет?

— Конечно. Я только переоденусь. 

Я повернулась, чтобы вернуться назад к себе в комнату, и тут же пожалела, что даю ему возможность рассмотреть меня в коротких мужских шортах. Различимый вздох прозвучал в комнате, как только я повернулась. Когда я добралась до своей комнаты, я поймала себя на том что, улыбалась. Оу, это не хорошо.

Мы бегали добрых два часа, так ни разу и не заговорив друг с другом. Это было самое удобное молчание, которое я когда-либо испытывала.

Мы вернулись назад в мою квартиру. Я принимала душ, оставив Шейна сидящим в гостиной перед телевизором. Мысль о том, что Шейн находился в соседней комнате, а я в душе, сводила меня с ума. Я попыталась сосредоточиться на Такере и на том, как бы отделаться от нашего свидания в среду, но красиво выточенные плечи Шейна продолжали занимать центральное место в моих мыслях. Что за чёрт?

Я попыталась расслабиться, стоя под горячей водой, но ничего не помогало смыть изображение Шейна в моей голове. Я включила холодную воду на полную и стояла, дрожа под струями. Почему люди говорят, что это помогает? Вовсе нет.

Я прислонилась лбом к прохладной плитке и закрыла глаза. Всегда существовала одна вещь, на которой я могла сосредоточиться.

Я позволила моему сознанию открыть доступ и вернуться назад к прошлому, вспоминая. Бледно-голубые глаза. Воспоминание оглушило меня, словно замедленный грохот грома, моя кожа до сих пор ощущала его прикосновения, и моё тело задрожало. Мои колени подогнулись; я сидела под ледяным потоком. Я всё ещё могла чувствовать его дыхание на моей шее, помнила, как эти глаза смотрели на меня, я была для него всем.

Я не знаю, как долго я просидела там. Я поднялась только тогда, когда моя кожа приобрела странный оттенок синего. Я завернулась в полотенце и вслух выругалась, потому что забыла взять с собой в ванную одежду. Сомневаясь, что Шейн всё ещё был здесь, я просто обернулась полотенцем и вышла в коридор.

Я была сосредоточена на тех бледно-голубых глазах, когда заметила стоящего в дверном проходе Шейна с широко распахнутыми сверкающими глазами.

— Я сделал завтрак, если ты голодна. — Его голос был не громче шепота.

Стоя там, как олень, пойманный в свете фар, я чувствовала жар, приливающий к щекам.

— Ага, конечно. Я сейчас вернусь.

Он ничего не сказал и вернулся на кухню.

Я надела чёрные штаны для йоги и простую фиолетовую футболку. Пробежала расческой по волосам и позволила им сохнуть так. Я надела тапочки и отправилась на кухню.